Цитадель Теней - Алексо Тор

— Спас? По-моему, вы не знаете значения этого слова. Вы возложили на меня ношу, что я не могу и не хочу нести.

— Никто кроме тебя и не может нести ее, Ансацу. И ты это знаешь. Ведь вы связаны самой Судьбой.

Тело шиварца напряглось, силуэт начал подергиваться тьмой и проступили дэнэ эшекей. Слова звучали грубо и резко:

— С ней меня ничего не связывает! Та, с которой я был связан, давно мертва.

— Глава 12 -

Шиварец обернулся на шорох за спиной, но ничего не заметил.

— Оставим твои личные предпочтения на потом, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Сейчас у нас более важные дела, Октуш.

— Дела, что требуют твоего вмешательства, Ансацу.

Мужчина внимательно вглядывался в безэмоциональные лица Монад. Что бы ни происходило вокруг, их лики не менялись. Трое древних кагэми. Истинные. Те, что смогли пережить гнев Отца Всего и Ничего. Те, кто основали Цитадель. Передающие ее волю. И если Монады заговорили о делах, то эти дела касались всей Цитадели.

— Что за дела? — Ансацу скрестил руки на груди. Он ненавидел, когда Монады его о чем-то просили.

— В последнее время не все наши братья и сестры возвращаются обратно, Октуш.

— Нам известно, что призывы проходят как и раньше, но отклика от ушедших мы не получаем, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— И мы не знаем, что с ними происходит, Ансацу.

Шиварец потер переносицу. Даже говоря о пропажи своих собратьев, Монады оставались хладнокровны. В отличие от новых кагэми, пробужденных в чужих телах, трое Истинных не обладали всем спектром эмоций. И даже не пытались как-то это изменить.

— Как давно это происходит?

— Несколько месяцев, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— И кто в числе тех, кто не вернулся?

— Кагэми, что только получили ранг эрэдэ, Октуш.

— И скольких собратьев не досчиталась Цитадель?

— Несколько десятков, Ансацу, — девочка-Монада взмахнула рукой. Перед лицом Ансацу тени соткали в воздухе развернутый свиток. В нем значились имена пропавших кагэми.

Шиварец заскрипел зубами. Несколько имен были ему знакомы.

— У вас уже несколько месяцев, неизвестно куда, пропадает молодняк, а вы только теперь решили поведать об этом одному из Октуш?!

— Остальные Октуш в курсе дел, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— От них мы и получили первые сообщения о пропажах, Октуш.

— Ты же слишком обособлен от нашего сообщества, Ансацу.

Ансацу протянул руку к списку с именами и резко смял его, развеяв теневую материю.

— Моё желание быть подальше от других не является причиной моей неосведомленности. Я единственный, кто не знал об этом, потому как никто из виа Сацуи не пропал. Иначе бы я уже давно выяснил причину подобных странностей.

— Ты прав, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Пропадали в основном кагэми виа Халлар, Октуш.

— Ни один Сацуи даже не задержался на своем призыве, Ансацу.

— Сацуи — самые малочисленные из кагэми, но самые живучие. Нас не так-то просто застать врасплох. Значит, кто-то или что-то охотится на более многочисленный и незащищенный виа, — подытожил шиварец.

— Верно, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Мы пришли к такому же заключению, Октуш.

— Потому нам и нужна твоя помощь, чтобы разобраться в случившемся, Ансацу.

Мужчина скептически вскинул брови и, сдержав язвительное замечание, поинтересовался:

— Почему именно я? Пропадают Халлар. Пусть Октуш Мадлен или другой Октуш виа Халлар займется поисками. Все таки это их суть. Пошлите с ними кого-нибудь из виа Декен, если боитесь за их сохранность, — усмехнулся Октуш виа Сацуи.

— Есть причина, отчего наш выбор пал на тебя, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Мы считаем, что только ты сможешь разобраться в случившемся, Октуш.

— И отчего вы пришли к такому выводу?

— Мы почувствовали Повелителя Теней, Ансацу.

Шиварец напрягся, словно приготовился к атаке. Меньше всего он хотел быть связанным с Повелителем Теней.

«Этого не может быть. Так не бывает. Все это неправда. Нет. Нет. Только не это. Ложь. Это все ложь».

Девочка спускалась по лестнице с этажа Монад, не замечая, что ее тело покрывали дэнэ эшекей, контуры тела размывались, а глаза уже давно заволокло темной пеленой. Не видела, что перешагивая ступени, она словно стекала по ним вниз, не касаясь высеченного камня. Не чувствуя, как теневые одежды начали меняться, принимая вид матово-черных пластинчатых доспехов.

Не понимала малышка, насколько сильно потрясли ее случайно услышанные слова шиварца.

Но понимала она их значимость.

Мысли девочки беспорядочно метались в голове, сумбурным вихрем.

«Он не мог говорить о ней. Просто не мог. Он отзывался о ее смерти грубо, без уважения. Но… Но он знает мелодию. Откуда бы он мог ее знать, как не от мамы? Значит, они были знакомы. Да. Они были знакомы. Иначе и быть не может. Мама и научила его играть эту мелодию. Хотя, нет. Мама никогда не играла эту мелодию при посторонних. Даже отчим ее не знал. Только я и мама. Мы были семьей, а отчим чужак, вошедший в нее. Он — чужак, а мой родной отец? Кто он? Я ведь никогда… Никогда не знала его. Он может быть, кем угодно и ему мама могла тоже играть мелодию… Шиварец знает мелодию… он был знаком с мамой… я никогда не видела своего настоящего отца… Шиварец мой…»

— …отец?.. — выдохнула юная кагэми.

Лишь произнеся это вслух, девочка поняла, что только что произошло. Она не просто подслушала довольно личный разговор, но и, возможно, обрела отца. Пускай, пока только на словах. Пускай, это не доказано, но велика, велика вероятность, что этот нелюдимый и довольно жестокий человек приходился ей родственником. Отцом. Семьей.

И это значило, что она больше не одна. Да, она потеряла мать, но взамен она обрела друзей. Друзей, которых она считала своей единственной семьей. До этого момента. Теперь же у нее появился шанс вновь обрести семью, почувствовать, что значит быть любимой. Шиварец не тянул на звание лучшего отца года, но он точно не мог быть хуже ее отчима, который ради наживы и выпивки избавился, практически, от всех вещей в доме и продал свою падчерицу. А что сделал шиварец? Он не только забрал ее из того места (даже в мыслях, девочка не могла назвать это домом), но и сохранил скрипку матери.

Возможно, Амо был не так ужасен, как могло показаться на первый взгляд? Маленькая брюнетка в мыслях перебрала все случаи, связывающие ее с шиварцем.

Их самая первая встреча состоялась на улице. Случайное столкновение (а случайное ли?), повлекшее за собой череду судьбоносных событий. Да, тогда ее тело было парализовано животным страхом. А шиварец? Что делал он? Он хотел ее коснуться, произнеся «ты». Значит, он узнал ее. Возможно, не свою дочь, но черты любимой женщины. А что сделала т'эрка? Вырвалась и, попытавшись скрыться, нарвалась на неприятности. И уже тогда шиварец защитил ее, спас. Ведь, не вмешайся он, малышке пришлось бы не сладко.