Слепой. Проект «Ванга» - Андрей Воронин

если этот болван скажет еще что-нибудь столь же любезное, толпа просто порвет его на куски, оставив тем самым агента Слепого без работы. Еще ему подумалось, что эта слепая старуха и впрямь видит куда больше, чем все зрячие, вместе взятые. Если это не так и слава ее основана просто на ловких фокусах, то следует признать, что техническим обеспечением данных фокусов занимается разведывательная организация, возможности которой многократно превосходят возможности самых крупных разведок мира. Выбрать из этих двух предположений какое-нибудь одно было трудно: оба они казались Глебу одинаково невероятными.

– Посмотри, посмотри, – проворчала старуха, теряя к Графу всякий интерес. – Смотри, пока можешь. А ты, – внезапно обратилась она к Гробу, – беги от него куда глаза глядят, пока цел. Дар у тебя есть, только что с ним делать, ты не знаешь. Да, дар есть… А вот добра, света в душе мало. Плохо это, парень. У тебя мать болеет, а тебе и дела нет. Только о деньгах думаешь, а много денег – это от дьявола. Запомни, денег должно быть ровно столько, чтобы на жизнь хватало, а от лишних денег одни несчастья. Крепко запомни! А теперь идите прочь, не хочу я вас видеть!

Кивнув Гробу, майор резко повернулся спиной к дому и начал плечом вперед прокладывать себе дорогу сквозь толпу.

Глеб быстро просчитывал варианты действий. Какая сила с такой завидной точностью привела его в нужное время на нужное место – обо всем этом он сейчас не думал. Лишь огромным усилием воли подавив желание выхватить пистолет и закончить дело прямо тут, на месте, пока его жертвы опять не ускользнули, он отодвинул попытавшегося робко преградить ему дорогу Стояна и двинулся следом за уходящим Графом. Мимоходом он подумал, что вот это, видимо, и было то важное сообщение, ради которого старуха так спешно выдернула его из кафе. Ай да баба Ванга! Он чувствовал, что ему придется коренным образом пересмотреть свои взгляды на все, что связано со сверхчувственным восприятием: слепая старуха в простом платье и черном вдовьем платке только что пробила в его материализме брешь, которой позавидовал бы даже айсберг, отправивший на дно «Титаник». Он решил, что хорошенько подумает об этом, когда освободится; возможно, будет нелишне действительно заглянуть к старухе и послушать, что она ему скажет…

– А ты куда собрался? – остановил его уже знакомый старческий голос.

Глеб повернул голову и увидел, что лицо с незрячими глазами смотрит прямо на него. Словно для того, чтобы развеять последние сомнения, узловатый, как корень оливы, указательный палец поднялся на уровень лица и отыскал Глеба в толпе так же безошибочно, как стрелка компаса отыскивает север.

– Ты ведь принес мне подарок, – с оттенком лукавства продолжала старуха. – Неужели так и унесешь его обратно? Иди сюда, я хочу тебе что-то сказать. Дела подождут, – добавила она, каким-то непостижимым образом догадавшись, что Глеб не торопится последовать приглашению. – Твое от тебя не уйдет, я знаю. Ну, иди! Или ты хочешь, чтобы я сказала это при всех?

Вот этого Глеб совсем не хотел. Остановить разговорчивую старуху можно было, наверное, только пулей, и что-то подсказывало ему, что сделать это не сумел бы даже Граф – что-нибудь непременно помешало бы. Он бросил прощальный взгляд на спины удаляющихся преступников. «Да куда они теперь денутся, в самом-то деле? – неожиданно успокаиваясь, подумал он. – Из-под земли достану…»

Снова отодвинув Стояна, который, будто нарочно, опять оказался у него на дороге, Глеб под обращенными на него взглядами толпы зашагал к открытой калитке.

* * *

Едва переступив порог номера, Граф тут же с отвращением содрал с себя и яростно швырнул в кресло пиджак, оставшись в перекрещенной ремнями наплечной кобуры, насквозь пропотевшей рубашке.

– Вот ведь старая галоша! – процедил он, рывками ослабляя узел галстука и стаскивая его через голову, как помилованный висельник веревочную петлю. – Ума не приложу, как я ее не пристрелил!

Грабовский с кривой полуулыбкой опустился во второе кресло, налил себе из сифона теплой газированной воды и жадно выпил. Внутри у него до сих пор все дрожало. Знаменитая пророчица напугала его – он даже не знал, чем именно, – но больше всего он боялся именно того, о чем сейчас толковал Граф: что этот кретин, привыкший верить в силу интриг и оружия, и ни во что больше, рассвирепеет и попытается причинить чересчур разговорчивой и не в меру проницательной бабке какой-нибудь вред. Почему-то Грабовский был уверен, что из этого ничего бы не вышло: пистолет дал бы осечку, или Граф промазал бы (чего с ним, в общем-то, не случалось), или какой-нибудь камень, скатившись с горы и прокатившись, никого не задев, по всему поселку, размазал бы его по мостовой в тот самый миг, как он направил бы на Вангу свою карманную мортиру…

– Обычная юродивая, – разорялся задетый за живое Граф, расхаживая из угла в угол по тесноватой, убого обставленной комнатушке, которая здесь именовалось двухместным люксом. – Старая слепая дура. Черт нас к ней понес… Как же – достопримечательность!

Грабовский хотел спросить, что она там такое говорила насчет его зарезанного брата, но решил, что умнее промолчать. Никто не любит, когда его секреты извлекают на свет божий и выставляют на всеобщее обозрение. И потом, если Граф призна́ет, что старуха говорила правду о его покойном родственнике, ему, да и Грабовскому тоже, придется согласиться с тем, что и все остальное, сказанное сварливой ясновидящей, соответствует действительности, в том числе и провал задуманной ими сделки, и скорая смерть. А пистолет – вон он. Теперь, когда они добрались до места, а Шкипер с Трубачом прибудут с минуты на минуту, Граф больше не так уж и нуждается в помощнике. В случае чего перебьется как-нибудь. Возьмет и пристрелит, чтоб не задавал глупых вопросов…

– А что она говорила-то? – спросил Гроб, решив на всякий случай прикинуться дурачком.

Граф, который возился с пряжкой наплечной кобуры, прервал свое занятие и исподлобья вопросительно уставился на него.

– А ты не понял?

– Да откуда? Я ведь по-болгарски не понимаю. Некоторые слова вроде знакомы, а в общем – каша и каша, хуже какого-нибудь турецкого… Сказала она хоть что-нибудь толковое?

– Да нет, конечно, – не моргнув глазом, солгал Граф. – С какого переполоха? Обыкновенная старая макака. Привыкла жить как королева, чтобы все ей в рот смотрели… Чем-то я ей не