Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами - Генри Мэйхью

добраться до них до сих пор оказывались тщетными, хотя есть основания полагать, что вышеупомянутое Общество примет энергичные меры к тому, чтобы умерить это зло и освободить его жертв.

Так как эта торговля происходит скрытно и ведется с величайшей осторожностью, невозможно составить какое-то правильное представление о ее размахе. Вокруг много женщин-иностранок, но есть вероятность, что многие из них приехали сюда по своей доброй воле, а не под ложными предлогами или по принуждению. В Англии можно встретить француженок, испанок, итальянок, бельгиек и других женщин.

Иск, не так давно поданный в столичный магистратский суд, был в пользу бельгиек. Но такая торговля не ограничивается только ими. Оказывается, что несчастных женщин вводят в заблуждение всевозможными обещаниями и лестью, а когда они приезжают в Англию, их фактически запирают в определенных домах, пользующихся дурной славой, содержатели которых получают значительные деньги от их заточения. Их заставляют надеть те или иные оковы, и они в своей простоте считают это обязательным и считают себя — пока это заблуждение не рассеивается — полностью во власти своих хозяев.

Английских женщин тоже увозят в различные страны коварные дельцы. Известно, что англичанок много в Булони, Гавре, Дьеппе, Остенде и других местах. Содержатели публичных домов в этих городах считают прибыльным делом поддерживать приток английских женщин для своих соотечественников. И хотя предложение не соответствует спросу, каждый год огромное количество девушек они завлекают в свои сети и помещают в «maisons de passé» или «maisons de joie», как их иногда называют, где их заставляют заниматься проституцией. Это дает возможность их поставщикам извлекать большие прибыли.

Одна англичанка рассказала мне, как ее чуть было не завлекла некая иностранка. «Однажды вечером в Хеймаркете, — сказала она, — я познакомилась с посредницей одного французского борделя. Побеседовав со мной на различные темы, она раскрыла свои карты и, походив вокруг да около, спросила меня, не хочу ли я поехать во Францию. Она указала город, это был Гавр. «У вас будет куча денег, — добавила она и представила дело так, что „я буду весело проводить время“. — Деньги, которые вы заработаете, будут поровну делиться между вами и содержательницей заведения. А когда вы заработаете столько, сколько захотите, сможете возвратиться в Англию и открыть кафе или ночное заведение, куда будут рады приходить ваши старые друзья и навещать вас. У вас, конечно же, будет много клиентов, и вы добьетесь лучшего будущего, чем вы можете надеяться сейчас. Вы должны видеть во мне вашего лучшего друга, так как я даю вам шанс, который, могу вам сказать, выпадает не каждый день. Если вы цените свой собственный комфорт и подумаете минутку о своем будущем, вы не будете колебаться. У меня в кармане лежит договор, должным образом составленный адвокатом, так что вы можете быть уверены, что все почестному. И если вы подпишете его…»

«Сейчас?» — спросила я.

«Да, немедленно. Если вы подпишете его, я передам вам некоторую сумму на покупку того, чего вы хотите, и послезавтра вы отплывете в Гавр. Мадам Х очень милая женщина, она сделает все, что в ее силах, чтобы вы были довольны и вам было комфортно; она, фактически, позволит вам поступать по своему усмотрению».

К счастью для моей собеседницы, она отказалась воспользоваться лестной перспективой, столь заманчиво предложенной ей. Приманка была довольно соблазнительной, но рыбка оказалась слишком осторожной.

Теперь давайте выслушаем рассказ девушки, которая в юном возрасте была помещена в один из этих борделей. В настоящее время она находится в Англии, побывала в приюте и через благотворителей получила место, которое дает ей возможность зарабатывать достаточно средств, чтобы жить так, как она привыкла до этого времени. Я привожу ее историю:

«Когда мне было шестнадцать лет, мой отец, который держал паб в Блумсбери, попал в затруднительное положение и обанкротился. У меня не было матери, а мои родственники — уж такими они были — настаивали на том, чтобы я так или иначе сама себя содержала. Их решение полностью совпадало с моим собственным образом мыслей, и я ни на миг не отказывалась так и сделать. Тогда стало необходимо найти мне какое-нибудь занятие, посредством которого я могла бы обеспечивать себя. Само собой напрашивалось пойти в услужение, и мои друзья и я приступили к поискам места, которое я могла бы занять. Говорили, что у меня приятная внешность, а так как я не была привычна к тяжелой работе, они подумали, что из меня получилась бы очень хорошая горничная. Я поместила объявление в утренней газете и получила три отклика на него. Первый отклик, по которому я пошла, не ответил моим ожиданиям, а второе место было довольно хорошим. Но я решила пойти в третье место и посмотреть, что там предлагают, прежде чем прийти к какому-то решению. Поэтому второй вариант я не отметала и пошла в третье место. Отклик был послан из дома на Булстроуд-стрит неподалеку от Велбек-стрит. Меня провели в дом, где я увидела иностранку, которая меня ждала. Она сказала, что уезжает назад во Францию, и хотела бы, чтобы ее сопровождала английская девушка, так как она решительно предпочитает англичанок француженкам. Она предложила мне высокое жалованье и сказала, что мои обязанности будут несложными. На самом деле, сравнив очерченный ею круг моих обязанностей с тем, которые предлагали другие, я обнаружила, что мне выгодней жить с ней, чем там. Так что, немного поразмыслив, я решила принять ее предложение. И как только я ей сообщила об этом, она мягко сказала:

«Тогда, моя дорогая, будьте добры подписать этот договор между нами. Это просто проформальность, не больше, дорогуша».

Я спросила ее, что написано в договоре и почему мне необходимо вообще подписывать какой-либо документ.

Она ответила: «Это только для нашего взаимного удовольствия. Я хочу, чтобы вы оставались со мной один год, так как я не вернусь в Англию раньше. А если между нами не будет никакого договора, который обязывает вас оставаться со мной, тогда — боже мой! — вы можете немедленно покинуть меня. О, это пустяк, можете подписывать без страха».

Услышав это объяснение сделки и не прочитав документ, который был написан на половинке стандартного листа писчей бумаги (мне ведь не хотелось оскорбить или обидеть даму, начав его читать), я написала свое имя.

Она мгновенно схватила бумагу, подержала у огня, чтобы чернила высохли, и, сложив ее, убрала к себе в карман.

Затем она попросила меня быть готовой уехать с ней из Лондона в следующий четверг, так что у меня было два дня