Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики - Коллектив авторов

Стержень физического насилия составляет процесс энергетического воздействия на человека помимо или против его воли, нацеленный на подавление его свободы. В наглядном виде процесс такого воздействия можно наблюдать, например, при нанесении удара кулаком. Однако физическое насилие не исчерпывается только применением физической силы к внешним покровам тела потерпевшего. Его функции могут быть успешно реализованы и посредством других средств и приемов энергетического воздействия на организм человека. И от того, что причинение вреда энергетическим путем осуществляется тайно или с помощью обмана, насилие остается таковым. Как справедливо заметил А. X. Юнусов, «внезапное насильственное воздействие на потерпевшего с ножом на улице ничем не отличается от внезапного для потерпевшего воздействия ядом за столом».[245]

Таким образом, дело не в том, под воздействием каких средств потерпевший оказывается в беспомощном состоянии, а в том, принимает ли он указанные средства по своей воле либо их воздействие реализуется помимо (при тайном или обманном введении) или против его воли (при силовом введении).[246] И в том и в другом случае физическое насилие направлено на ограничение волеизъявления потерпевшего, т. е. либо на подавление его воли к противодействию, либо на полное исключение его возможности к сопротивлению. «Как насильственное, так и обманное применение одурманивающих веществ, – констатирует А. И. Санталов, – направлено прежде всего на то, чтобы лишить потерпевшего возможности сопротивляться похищению имущества, т. е. преследует те же цели и является таким же средством их достижения, что и применение физического насилия».[247]

Но прежде позиция, не связывающая жестко насилие со способом дачи ядовитых и одурманивающих средств, находит подтверждение в решениях по ряду конкретных дел, рассмотренных Верховным Судом РСФСР.[248] Впоследствии эта практика, став предметом обобщения, нашла отражение в разъяснениях о том, что введение в организм потерпевшего «опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние и завладения… имуществом должно квалифицироваться как разбой. В случае, если с той же целью в организм потерпевшего введены вещества, не представлявшие опасности для его жизни и здоровья, содеянное надлежит квалифицировать в зависимости от последствий как грабеж, соединенный с насилием, либо покушение на это преступление».[249]

Примером применения изложенных разъяснений может служить дело К. и М., признанных виновными в разбойном нападении на С, исходя из того, что они применили баллончик с газом иностранного производства, а когда потерпевший потерял способность к сопротивлению, завладели его вещами и скрылись.

Однако кассационная инстанция отметила, что в материалах дела отсутствуют данные об опасности для жизни и здоровья потерпевшего примененного газа, так как не установлены его свойства. Баллончик с газом не обнаружен, судебно-медицинская экспертиза в отношении С. не проводилась. Между тем потерпевший сознание не терял, после случившегося пошел сдавать экзамены. При изложенных обстоятельствах кассационная инстанция пришла к выводу об отсутствии доказательств, свидетельствующих о применении осужденными насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, переквалифицировав содеянное на грабеж.[250]

Психическое насилие в преступлениях против собственности представляет собой воздействие, оказываемое при посредстве такого информационного фактора, как угроза применения физического насилия. В целях его описания представляется необходимым использование таких характеристик угрозы, как ее адресаты, формы и содержание, а также ее наличность, конкретность и реальность.

Адресатом угрозы может быть как собственник, так и другие лица, во владении, ведении или под охраной которых находится имущество. Более того, несмотря на то, что ст. 161 УК, в отличие от ст. 131 УК, прямо говорящей о применении насилия или угрозы его применения не только к потерпевшей, но и к другим лицам, подобной оговорки не содержит, угроза при грабеже может иметь своей целью запугивание любых лиц, пытавшихся воспрепятствовать хищению, либо поставление потерпевшего в такое положение, при котором он вынужден уступить виновному имущество, дабы спасти, скажем, избиваемую на его глазах жертву, или лишить возможности это «другое лицо» вступиться за потерпевшего и оказать ему помощь в сопротивлении.

Таким образом, ответственность за насильственный грабеж наступает не только тогда, когда угроза насилием являлась средством преодоления сопротивления потерпевшего, но и тогда, когда она являлась средством преодоления препятствий к завладению имуществом в виде противодействия со стороны какого бы то ни было лица. Это обстоятельство особенно важно иметь в виду, так как потерпевший, имуществом которого намеревается завладеть виновный, мог находиться в таком состоянии, что для осуществления задуманного не требовалось применения к нему никакого насилия. Однако если надобность в таковом возникает в связи с попыткой другого лица воспрепятствовать этому, то учиненное в отношении него насилие обязывает квалифицировать содеянное как хищение с применением насилия.

Для признания угрозы наличной необходимо, чтобы она была проявлена вовне в любой понятной потерпевшему и другим лицам форме, однако с учетом специфики грабежа используемая при его совершении угроза с точки зрения формы, как правило, все же выражается устно, а также при помощи соответствующих жестов, мимики или демонстрации каких-либо не отнесенных к оружию предметов и доводится до сведения потерпевшего непосредственно.

В содержательном плане угроза при грабеже обычно выражается в запугивании потерпевшего такими высказываниями или действиями, которые выражали намерение немедленно применить физическое насилие, не опасное для жизни и здоровья потерпевшего (т. е. нанести побои, связать, применить пытки или истязания и т. п.). Конкретность угрозы как раз и означает, что из ее содержания должно быть достаточно ясно, кому угрожал виновный (адресная конкретика), а также чем именно (содержательная конкретика) и каким образом он был намерен привести эту угрозу в исполнение.

Реальность угрозы предопределяет то, что ответственность за ее высказывание наступает только в том случае, когда имелись достаточные основания опасаться приведения этой угрозы в исполнение. Об этом могут свидетельствовать мотив, в связи с которым она была доведена до сведения потерпевшего, данные о личности угрожающего, место, время и обстановка, в которой угроза была проявлена. Для определения реальности угрозы имеет также значение, как воспринимал угрозу потерпевший. При этом вовсе не требуется доказывать, что виновный намеревался реализовать свою угрозу. Важно лишь, что она, выступая как средство изъятия имущества, по своему характеру должна быть такой, чтобы создать у потерпевшего убеждение в ее реальности, в способности и решимости виновного немедленно ее реализовать, если он встретит какое-либо противодействие изъятию либо удержанию только что изъятого имущества.

Таким образом, угроза как средство принуждения потерпевшего к немедленной передаче имущества должна отвечать ряду требований, а именно: а) по своему характеру быть равнозначной физическому насилию; б) по содержанию быть серьезной; в) по внешнему выражению не должна оставлять сомнения в осуществлении.

В зависимости от интенсивности насилие можно подразделить на опасное и не опасное для жизни или здоровья.

Специфика насильственного грабежа состоит в том, что в качестве средства изъятия имущества или удержания только что изъятого имущества по отношению к лицам, пытающимся воспрепятствовать этому, используется насилие, не опасное для жизни или здоровья либо угроза применения такого насилия.

Анализ указанных составов, дающих представление о качественно-количественной характеристике физического вреда человеку, показывает, что к насилию, не опасному для жизни или здоровья, не относятся такие действия, которые влекут смерть (ст. 105), а также причинение тяжкого (ст. 111), средней тяжести (ст. 112) и легкого вреда здоровью (ст. 115). Последний, определяя нижнюю границу уголовно наказуемого ущерба здоровью человека, выражается в кратковременном его расстройстве, каковым считается временная утрата трудоспособности продолжительностью не свыше 3 недель (до 21 дня), или в незначительной стойкой утрате общей трудоспособности, под которой подразумевается стойкая утрата общей трудоспособности, равная 5 %.