Цена светлой крови - Ахманов Михаил Сергеевич

Хопонеги появился через треть кольца - с покрасневшими от дыма глазами, озябший и перемазанный в саже. Приняв позу покорности, он втянул воздух потрескавшимися губами и доложил:

- Наверху метель. Дикари, напавшие на нас, исчезли, по крепость разрушена. Били с воздуха, и за периметром лежит сгоревший боевой корабль, засыпанный снегом. Я его осмотрел, досточтимый, это лизирская мащина.

Что еще? - спросил Холодный Дождь.

- Взорвались цистерны с горючим, сбиты антенны, ангары в руинах, казарма и склады догорают.

- Мой винтокрыл?

Хопонеги развел руками.

- Даже обломков не осталось, господин.

- Есть выжившие?

- Никого. Пожарище завалено трупами, а запах такой... - Воин снова глубоко вздохнул. - Я видел тело накома Хотокана... А в третьем коридоре лежит батаб... Мертвый.

- Не тех покойников ты разыскал, - произнес Суа и задумался. Для него ситуация была понятной: лизирцы - скорее всего, кейбер О’Таха, хитроумный ублюдок - пронюхали о пленнике и сделали то, что сам Холодный Дождь свершил бы без всяких колебаний. Как пронюхали, отдельный разговор, но результаты налицо: крепость уничтожена, а вместе с нею - пленный со своими тайнами. Надо было перетащить его в бункер, подумал Суа с запоздалым сожалением. Но в том, что Джумин Поло мертв, нет ничего ужасного: пусть не достался Федерации, так не достанется Лизиру, Бихаре, росковитам и прочим любопытным. Ни нашим, ни вашим! Однако в этом стоит убедиться.

- Хопонеги, полезай наверх со своими людьми, - приказал Холодный Дождь. - Осмотрите камеру пленника и разыщите его тело. Вы двое тоже наверх. - Суа перевел взгляд на цолкинов. - Восстановить антенну, и поскорее! Из обломков соберите, но чтобы связь была!

Закончив с этими распоряжениями, он велел туванну заварить еще целебного напитка и добавить в него каплю спиртного. Вскоре появился Хопонеги с неприятной новостью: тело пленника не обнаружено, зато в ограде и стене проломы, а батаб и целитель Топоани погибли не в момент воздушного налета, а до того, от взрыва громовых шаров. Что до камеры, частью уже сгоревшей, то там ни крови, ни иных следов пленника.

Выкрали, понял Холодный Дождь, ощущая внезапный озноб. Выкрали, но не лизирцы, а кем-то нанятые дикари. У лизирцев цель была другая: уничтожить все живое в крепости.

Он опять погнал Хопонеги наверх, распорядившись, чтобы трое охранников помогли цолкинам. Связь! Ему была нужна связь!

К вечеру собрали из обломков антенную мачту, и связист сказал, что можно говорить с ближайшими тайонельскими гарнизонами и даже с Орехоном и Накамой. В гарнизоны Суа велел обратиться за срочной помощью, затем принялся диктовать послание в Тропу Мудрейших, для Шишпбойиа:

- На Тайранту напали с суши и с воздуха. Крепость в руинах, люди мертвы, Хотокан убит, пленник похищен. Однако есть шане его вернуть. Атаковавшие нас корабли не приземлялись, значит, пленника везут сухопутным путем. Следует выслать воздушную разведку, поисковые группы и винтокрылы с десантом, блокировать порты и все побережье на северо-западе, направить отряды в стойбища туземцев. С расходами и потерями не считаться. Во имя Шестерых! Если приложим усилия, мы его найдем.

Он приказал зашифровать послание своим личным кодом и тотчас же отправить. Будучи прагматиком, Суа понимал, что большего он сейчас сделать не может.

Глава 9

Ледяные Земли.

Джумин очнулся. Собственно, он уже не ощущал себя Джумином Поло, сыном Катри Джумы и братом Никлеса; он был, как все пятьсот без малого лет, Дженнаком Одиссарским, Великим Сахемом, увенчанным белыми перьями. Но оставалось в нем что-то от Джумина, хотя жизнь этого воплощения была совсем короткой, если сравнить ее с жизнями Тэба-тенгри, Та-Кема, Джена Джакарры и прочих ипостасей, которые он принимал в те или иные времена. Каждая жизнь была по-своему примечательной, дарившей нечто новое, и каждая нзменялаего - понемногу, мгновение за мгновением, год за годом. В обличье Теба-тенгри он изведал радости отцовства, став Та-Кемом, потерял Ирию и их дитя, а сделавшись Дженом Джакаррой встретился с Айчени и, меняя имена, прожил с ней сто двадцать лет. Жизнь мужчины - вечное сражение, всякий мужчина - охотник, лишь добыча разная: у кого - блага мирские, у кого - почет и власть, у кого - новое знание, вырванное у природы. Но не став отцом, не испытав любви, мужчина не может завершиться; он - наполовину пустой сосуд. Прежние жизни научили этому Дженнака; он познал любовь, он держал на коленях своих сыновей, он видел своих внуков и правнуков - но означало ли это, что сосуд уже полон и добавить больше нечего?..

Не открывая глаз, он вновь представил себя Джумином и понял, что что пришло к нему. Взгляд со стороны! Искусство отрешаться от собственной сущности! Человек огромного могущества, герой и полководец, повелитель народов и стран, владыка над землями и богатствами, ясновидец, способный погрузиться в иные времена и измерения, должен уметь и другое. Должен, став обычным жителем планеты, соразмерять свои деяния с миром людей, не столь великих и безупречных, не стремящихся к подвигам и озабоченных своими радостями и горестями - возможно, мелкими, но ведь великое тоже складывается из мелочей. Похоже, Джумипу это удавалось - возможно, потому, что был он человеком без прошлого и о своем могуществе не ведал.

Веки Дженнака приподнялись. Он лежал не в камере, ставшей уже привычной, а на узких длинных санях, что стояли на снегу. Снег окружал его со всех сторон, снег впереди и сзади, слева н справа, снег наверху, но это его не удивило: он сразу понял, что находится в убежище из снежных комьев, какие делают жители Сайберна и Ледяных Земель. Услышав тихое ворчание собак и звонкий голос женщины, он догадался, как и с кем покинул Тайранту и даже разглядел ее в далеком далеке - руины, сгоревшие строения, огромная воронка после взрыва топлива... Он снова был Дженнаком, сыном Джеданны, светлорожденным кинну, прозревающим то, что не видят другие.

Сбросив меховую полость, он сел, склонил голову к плечу н прислушался., Голос Айчени, голос Невары... другие голоса - Логр, Ират, Рикар и Амус... Еще двое - эти из местных, но не туванну, а, судя по произношению, Сыновья Зимы... Обсуждают, куда направиться и как укрыться от воздушных патрулей... Выходит, не успокоились тайонельцы!

Убежище, слепленное из снега, походило на конус с округлой вершиной. Внизу был лаз, сквозь который виднелись сугробы с укрытыми под ними нартами, лежавшие рядом псы, стена еще одной хижины из снега и серое небо с негреющим солнцем. Середина дня, подумал Джениак; остановились, чтобы поесть, накормить собак и дождаться темноты. Едут на юг, к лесу и стойбищам лесного народа. Зря! Или Невара придумал что-то другое?

Он слушал, стараясь уловить голос Айчени, но она внезапно замолчала. Уже знает, понял Джениак, и тихо позвал:

- Чени! Чакчан!

Теперь смолкли другие голоса, но тут же раздался скрип снега под торопливыми шагами, шуршание меховых одежд и визг собаки - кто-то отдавил ей лапу или наступил на хвост. Затем он услышал возглас Чени:

- Нет! Нет, во имя Шестерых! Я войду к нему одна!

Она ворвалась как ураган и опрокинула Дженнака в нарты. Он не двигался, лежал, закрыв глаза, чувствуя на веках, на щеках и на своих губах ее губы, вдыхая запах ее кожи и волос, такой знакомый, сладкий и терпкий одновременно. Она что-то говорила, но Дженнак, всеведающий кинну, будто оглох или разучился понимать все языки и все слова - все, кроме ее имени. Его он шептал, вспоминая Цолан, где ее встретил, вспоминая Роскву, Сериди, Хапай, лес Сайберна и другие места, где ее любил, и только о Шанхо страшился он думать, ибо там она его покинула. Не было снежного жилища и ледяной пустыни с холодным серым небом, не было Великой Пустоты и звезд - тех, что пылали со дня сотворения Вселенной, и тех Безымянных, что отыскал Цонкиди-ако; не было богов и Священного Ветра, который их принес, и людей тоже не было. Была Айчени, его чакчан.