Сокровища Королевского замка - Мария Шиповская

— Чего это, дядя, вы за меня так боитесь? Со мной в Варшаве ничего не случится! — хвастливо заявил Стасик.

— И не таких удальцов мы видали, да только нет их больше, и точка! — сказал пан Рущик, неожиданно погрустнев.

— Пан Рущик, а Петр здесь случайно не появлялся? — с надеждой спросил Станислав. — Вы знаете Петра, такой высокий, стройный, с военной выправкой…

— Все тут такие…

— Должен появиться, экзамены сдавать пора… Если появится…

— Раньше экзамены были — святое дело! Каждый приходил, когда положено. И уважение имел к ректору, профессору или ассистенту ну и к рассыльному. А теперь? Экзамены на носу, а они сидят в лесу. Свалится такой как снег на голову — и тут же к профессору, отвечать норовит, как будто тому больше делать нечего, только его и ждал.

— Собственно, что тут сейчас размещается? — очень тихо спросила Кристина. — Политехника? Но ведь все учебные заведения немцы закрыли?

Рущик, однако, расслышал ее вопрос.

— А разве нам в Польше после войны архитекторы не нужны будут? Еще больше, чем прежде! Директором нам немца сунули, зато остальные — поляки, и за ним приглядывают. А студенты у нас как на подбор! После войны надо будет строить и строить!

— Здесь столько студентов и ни разу никто не донес?

— У нас люди проверенные. Ежели какой фольксдойч объявится, мы его сразу же в рейх направляем. Говорим, пусть, мол, у немцев поучится. В рейхе найдет подходящий уровень для своего интеллекта. Пусть там пакостит, и точка!

Старый рассыльный говорил: «Мы учим, мы говорим…» — со всей серьезностью человека, не одно десятилетие проработавшего в этом учебном заведении.

Станислав знал, что они находятся в одном из тех варшавских интеллектуальных центров, которые существовали лишь благодаря упорству, бесчисленным сложным маневрам и невероятному, поистине варшавскому счастью. Укрывшись под вывеской Высшей технической школы, Политехника сумела в своем старом здании вести и тайное обучение, и научную работу. Само здание архитектурного факультета называлось теперь Строительным отделом, но служило прежним целям.

Библиотеку и специальные собрания архитектурного факультета немецкие власти велели изъять из общего употребления. И снова, путем настойчивых, совершенно невообразимых хлопот, хранителем этих собраний удалось сделать польского ученого Яна Захватовича.

Факультет стал центром тайного обучения. Здесь проводились занятия со студентами — будущими архитекторами, семинары Варшавского университета, посвященные истории польской архитектуры и истории искусства. Была создана даже архитектурная мастерская, велись собеседования, встречи, готовились научные работы, конкурсы на лучший проект реконструкции и восстановления города.

Сомнений не было, именно профессор нужен был сейчас Станиславу. Но только как убедить в этом рассыльного? Рущик, как сом, шевелил своими усами и в ответ на все просьбы Станислава пропустить его к профессору только головой качал.

Даже мольбы Стасика не помогли.

В этот момент они увидели молодого, стройного мужчину. Быстрым, упругим шагом он спускался с лестницы. Заметив его, рассыльный почтительно вытянулся.

Станислав, постукивая костылем, загородил спускавшемуся дорогу.

— Пан профессор! Пан профессор!.. Это на самом деле очень важно и срочно!..

Профессор внимательно взглянул на Станислава и, видимо, вспомнил его по лекциям и занятиям.

— Вы ко мне?

— Да. И они со мною.

Вся троица последовала за профессором в его кабинет, уставленный книжными шкафами.

— Я слушаю. В чем дело?

Кшися молча положила на письменный стол пакет и медленно, дрожащими пальцами стала развязывать бечевку.

Профессор смотрел на нее с изумлением. Но когда из упаковки стали появляться переложенные бумажными салфетками негативы, он, видимо, о чем-то догадался.

Что касается Станислава, то, увидев на столе эту маленькую стопку темного стекла, он вдруг смутился. Действительно ли все это так важно? Надо ли было приносить это сюда, требовать личной встречи с профессором? И вообще, имеет ли все это какое-то значение?

Профессор между тем брал каждый негатив в руки, подносил к свету, внимательно разглядывал.

— Королевский замок, — произнес он.

Особенно долго рассматривал он негатив с изображением внутреннего готического зала, опиравшегося на одну колонну, там, на стене, видны были два ряда пробуравленных минерами отверстий.

Ребята вместе с ним рассматривали столь хорошо различимые на свету очертания Замка. Казалось, на темном небе светятся двумя полосками мелкие бледные звездочки — знамение гибели.

— Какие четкие снимки! Это сделано широкоформатным аппаратом? — удивился профессор. — Несмотря на запреты?

Станислав кивнул головой.

— Это вы?

— Я сделал только снимки. Но если бы не они, — он показал на ребят, — не было бы ни этих негативов, ни меня.

— Да о чем там говорить! — пожали плечами Кристина и Стасик.

Профессор окинул их благодарным взглядом.

— Снимков было больше, — объяснил Станислав. — Но несколько негативов разбили немцы при обыске… Впрочем, чуть было…

— Чуть было вы сами не погибли вместе со снимками, да?

Станислав кивнул головой.

Профессор молча встал, движением руки велел им остаться.

Взяв негативы, он подошел к обитой темной кожей двери в боковой стене и, открыв ее, перешел в соседнюю комнату. Там стоял огромный письменный стол и широкое «тронное» кресло. Стены были заставлены стеллажами и шкафами. В дверце одного из шкафов торчал ключ. Он открыл шкаф, за дверцами виднелось множество выдвижных ящиков. Выдвинув нижний ящик, профессор вложил в него принесенные негативы. Тщательно задвинул ящик, закрыл шкаф.

Профессор вернулся, захлопнув за собой обитые темной кожей двери.

— Ваши негативы находятся в достойном обществе!

— Вместе с собранием Центрального бюро инвентаризации памятников старины? Тем самым, похищенным у немцев из-под носа?

Профессор посмотрел на Станислава. Тревожная тень мелькнула в его глазах, по губам пробежала легкая улыбка. Он не проронил ни слова — ни да, ни нет. После минутного молчания Станислав тихо произнес:

— Скажите, профессор, стоило ли ради этих нескольких негативов так рисковать?.. Ну, я… Я взрослый, сам за себя отвечаю… Но они… Эти дети… Имел ли я право подвергать их такому риску?..

— Какие дети? И не ты меня подвергал риску! Я сама знаю, что делаю! — запальчиво возразила Кристина, а Стасик ей поддакнул.

Станислав не обратил внимания на их слова. Ему хотелось разрешить мучавшие его сомнения.