Искатель. 1983. Выпуск №4 - Сергей Павлов

Предстоящий допрос заставил Нарышкина задуматься. Если вызывают с нарочным, значит, произошло что-то серьезное. С точки зрения Хабаловой, это внезапное появление Конина, который знает график ее дежурств в ЖЭКе. Конечно, она будет настороже. Эх, как бы сейчас была к месту информация от Морозова и Черкасова…

Телефон нетерпеливо зазвенел, словно услышав его мысли.

— Николай Николаевич, только что звонил из Магадана Козлов, передал вам привет…

— Очень воспитанный молодой человек, — подчеркнуто сухо ответил Нарышкин. — И это все?

— Нет. Ему удалось установить координаты прииска, где Соболев с артелью работает бульдозеристом. Но заместитель начальника Магаданского УВД говорит, что уход Соболева повредит всей бригаде. Работа остановится, а они всего четыре месяца в году промывают золотой песок… Козлов спрашивает, как быть, можно ли допросить Соболева на месте и в случае необходимости арестовать или подождать конца сезона, он все равно никуда не денется.

— Да, задача сложная. Боюсь, что Козлов располагает недостаточными фактами, чтобы квалифицированно провести допрос и принять решение об аресте. Попросите его организовать контроль прииска. Будем решать.

День выдался из телефонных звонков. На этот раз встревоженная Хабалова просила вернуть записную книжку. Жизнь идет, а без нее как без рук. О визите Конина не было сказано ни слова.

— Зоя Аркадьевна, мы обговорим это при ближайшей встрече. Я как раз послал за вами нарочного.

В прокуратуре Нарышкина за глаза называли «сухарем». Перед подследственными никогда не играл добряка, пытаясь расположить их к себе. Но тут была жена убитого…

— Можно? — спросил сотрудник, доставивший на допрос Хабалову. — Все по партитуре. Конин вышел, Черкасов за ним, а я к ней. Она вроде бы уже меня ждала. Одета, подкрасилась. Всю дорогу молчала. Даже не спросила, зачем вызывают.

— Вот это выдержка! Что ж, пригласите ее.

Зоя Аркадьевна села, не дожидаясь приглашения.

— Надеюсь, наша беседа продлится не более часа? — спросила она, хмуря тоненькие брови.

— Думаю, в этих пределах. Но прежде чем переходить к официальной части, я хотел бы вернуться к вашей просьбе о записной книжке. Отдать ее вам не могу, она приобщена к делу, занесена в опись и, кроме того, очень нужна для следствия. Поэтому давайте сделаем так: я сейчас дам записную книжку, вы выписываете все нужные телефоны, а если кого-то забудете, звоните — подскажу.

— Хорошо, давайте.

Минут через двадцать Хабалова кончила выписывать, спрятала листок в сумочку, вернула записную книжку.

— Спасибо, вы были очень любезны.

— Пожалуйста. А теперь позвольте мне взглянуть на ваших друзей.

— Это еще зачем? — чуть не подскочила Зоя Аркадьевна.

— Опять-таки ради нашего общего дела. Вы ведь хотите, чтобы убийца мужа был найден? — все так же ровно сказал Нарышкин. — В записной книжке больше трехсот фамилий. Возможно, среди них есть уголовники, о чем вы не подозреваете. А нам эти люди небезынтересны. Поэтому не стоит упорствовать…

Нарышкин быстро пробежал записи Хабаловой и сразу увидел фамилии скупщиков бриллиантов, которые назвал Дмитриев. Была среди них и фамилия Лаевского. «Вот это улов!» — порадовался он неожиданной удаче. Затем положил список рядом с записной книжкой.

— Итак, давайте запишем, кто есть кто. Начнем по порядку. Артабекова Тамара Александровна?

— Это зубной врач, а я сейчас очень нуждаюсь в ее помощи.

Нарышкин невозмутимо делал пометки в записной книжке против выписанных ею лиц. Вскоре выяснилось, что один из скупщиков выступает в роли таксиста, приезжающего по ее вызову, другой мог устроить на хорошую работу, потому что на зарплату диспетчера ЖЭКа прожить теперь одной будет трудно. С помощью третьего она доставала дефицитные товары, а Лаевский был нужен ей «для души, с ним обо всем поговорить приятно».

— Зоя Аркадьевна, у меня к вам еще один вопрос. Сегодня наш работник, которого я послал с вызовом, встретил выходящего от вас Конина. Как объяснить его появление у вас?

— А что тут удивительного? Федор был учителем и другом Олега. Он часто навещал нас.

— В этом действительно нет ничего удивительного. Странно другое: Конин поспешил к вам из больницы, даже не заходя домой после выписки. Поэтому попрошу ответить на вопрос, который я заношу в протокол: с какой целью Конин приходил к вам?

Зоя Аркадьевна ответила с неожиданной резкостью:

— Есть вопросы, на которые женщина отвечать не обязана.

Нарышкин усмехнулся:

— Вы повторяетесь. Точно такая же фраза была, сказана вами, когда речь шла о Соболеве. Неужели ситуации так похожи?

— Я устала от ваших нескромных вопросов. — Хабалова демонстративно отвернулась.

— Допрос еще только начинается. Опишите, пожалуйста, как провел ваш муж субботу, двадцать шестого мая.

— В девять утра мы встали, позавтракали. Я предложила сходить вечером к кому-нибудь в гости. Днем у меня и у него были всякие дела.

— Какие?

— Он собирался в магазин, по-моему, в радиотовары, потом к какому-то приятелю, а я — за продуктами. Вышли мы из дома часов в одиннадцать. Федя сел на троллейбус и поехал к метро. Я зашла в овощной, в молочную, вернулась около часа, приготовила обед, поела, прилегла отдохнуть. Вечером телевизор смотрела.

— С чем ваш супруг поехал к приятелю, что взял?

— Ну… деньги, конечно, раз в магазин, и свой портфель…

— Что он купил и в каком состоянии вернулся?

— Пришел часов в десять, выпивши. А что купил, не расспрашивала.

— Куда он убрал свой портфель?

— Я не понимаю, что вы привязались к портфелю?!

— Прошу точно отвечать на вопросы. Не исключено, что после допроса мы поедем к вам для повторного осмотра места происшествия. И если ваши показания будут расходиться с действительностью, то…

— Вы что, хотите провести обыск в моей квартире?

— Да, если потребуется, — твердо сказал Нарышкин. — Поэтому прошу ответить на мой вопрос: куда ваш муж убрал портфель по возвращении домой?

— Я не видела, — коротко отрезала Хабалова.

Зазвонил телефон.

— Слушаю… Хорошо, Борис Петрович… Подъезжайте ко мне.

Зоя Аркадьевна настороженно прислушивалась к каждому слову следователя. Ей вдруг стало жалко себя до слез, захотелось разреветься, накричать на сидевшего за столом невозмутимого человека. Но ни сил, ни слез не было. И тогда ее охватила злость.

— Зоя Аркадьевна, напрасно вы смотрите на меня так. Ваш муж когда-то работал на алмазной фабрике и ушел, как мне стало известно, не по собственному желанию, а вынужденно. Но у него остался там ученик, Конин, который имел возможность сбывать Федору Степановичу похищенные бриллианты. Ваш муж продавал их через своих старых знакомых, выручку они делили. И вот, получив от Конина камни, утром в субботу, двадцать шестого мая, он взял пустой портфель и поехал к одному из своих покупателей. Вы были в курсе этого, знали, что супруг вернется поздно, поэтому и обедали без него.