Распоротый - Игорь Дубов

- Я очень устал от одиночества.

- От одиночества? - Таш хмыкнула. - Насколько я знаю, у тебя хватает контактов. Мне рассказывали о Распоротом.

- Это не так. - Я хотел привстать на локте, чтоб лучше видеть ее, но передумал. - Можно иметь партнера... или кучу партнеров... и все равно быть одиноким. Так даже еще хуже. Вроде ты с кем-то, а на самом деле ни с кем.

- Я не понимаю, - сказала Таш, поворачиваясь и заглядывая мне в лицо.

- Я сам не понимаю. - Я и вправду не знал, как это ей объяснить. - Я думаю: контакт, он только тогда настоящий, когда люди пересекаются еще и сутью.

- Сутью? - задумчиво сказала Таш. - Зачем? Это же больно.

- Это не всегда больно. Если совпадает главное, это не больно.

- Главное никогда не совпадает. У каждого свой дракон.

- Иногда главное совпадает.

- Это тебе кажется, что главное совпадает. А чем больше ты узнаешь человека, тем лучше видишь, что он другой.

- Нет, - упрямо сказал я. - Главное - это главное. Его немного. Оно может совпадать.

Я уже жалел, что затеял этот разговор. То, что я говорил, было скучным даже для землянок. Но знание это пришло ко мне совсем недавно, и у меня до сих пор ни разу не выпадало случая поделиться им.

- А если главное совпадает, что тогда?

- Тогда? - переспросил я, удивляясь простоте этого вопроса и сложности предстоящего ответа. - Тогда к тебе приходит настоящее счастье.

- И у тебя были такие женщины?

- Несколько раз я думал, что были. Потом понимал, что ошибся.

- Неужели тебе нужна такая женщина?

- Нужна, - сказал я. - Конечно, нужна. Такая женщина нужна каждому.

- Ты - сумасшедший, - сказала Таш. - Ты даже не представляешь, о чем говоришь.

- Может быть, - согласился я, механически поглаживая ее предплечье. - Смой мои слова в памяти.

Было немножко грустно, но я уже привык к потерям. Если ты сразу не смог объяснить, не стоит повторять безуспешных попыток. Сразу понимают только те, кто настроен на эту волну. Остальные тебя никогда не услышат.

- Как там Принцепс? - спросил я, лишь бы что-нибудь спросить. - Он и сегодня знал, что ты идешь ко мне?

- Сегодня? - Таш повернулась поудобнее, прижалась щекой к моей груди. Нет, сегодня не знал. - Она тихо улыбнулась чему-то своему. - Он сегодня вообще будто мозги потерял.

- А что с ним случилось?

- Да ничего. Просто завтра очень тяжелый Совет.

- Мне казалось, все Советы тяжелые, - пробормотал я.

- Когда сорок процентов пережившей войну промышленности остановлено или близко к остановке, причем остановлено после полугода напряженнейшего труда по ее восстановлению, то за это следует отвечать, - спокойно сказала Таш.

Судя по всему, эту фразу она где-то услышала и теперь с пользой для себя пустила в дело.

- Сорок процентов?! - поразился я.

- Это в целом. В металлообработке спад достиг пятидесяти пяти процентов, в промышленности стройматериалов - пятидесяти трех, в легкой - сорока восьми. А чего еще ожидать при таких безумных государственных расходах? Ты разве не видишь, что в последнее время инвестиционная политика абсолютно не согласуется с реальной перспективностью и прибыльностью проектов и отраслей? Сколько средств, например, бездарно вогнали в химическую и биологическую промышленность! А что в итоге? Полное истощение бюджета и резкое сокращение инвестиций. Думаю, что в ближайшие месяцы промышленность Керста ожидает коллапс.

Этого я не ожидал. Мне казалось, что секретарша Принцепса может только кидать шарик и забавляться с вазгифом. Я был настолько изумлен, что не успел закрыть рот, когда Таш вскинула на меня взгляд. Лицо ее странно дернулось, и мне показалось, что я заметил в глубине прозрачных глаз след мгновенно погашенной досады. Что ж! Я действительно плохо понимал хитросплетение экономических факторов и взаимодействие разных хозяйственных механизмов. Амалазунта отнеслась бы к сказанному Таш гораздо живее, У меня же в голове явно не хватало какой-то специальной шишки. Может быть, женщины любых миров вообще лучше мужчин приспособлены к экономическому анализу, не знаю. Во всяком случае, теперь я понимал, что был несправедлив к Таш. Она умела ходить гораздо дальше, чем я решил сначала, и ей вовсе не надо было подслушивать ничьих фраз.

- Я был сегодня на митинге, - сообщил я, пытаясь заполнить возникшую паузу. - Они требовали как можно быстрее двигаться в выбранном направлении.

- Это прекрасно. - Таш мечтательно улыбнулась. - Люди готовы восстанавливать нашу страну, не считаясь с трудностями.

- Что же тут прекрасного? - удивился я. - Ты ведь сама говорила, что все используется крайне неэффективно. Зачем еще больше усиливать негативные процессы?

- Залить костер легко, а разжечь потом трудно: мокрые дрова не загорятся. Надо улучшать технологии, принимать более точные решения, в конце концов наказать кого-то за отдельные ошибки. Но гасить порыв десятков тысяч людей нельзя. Это обойдется государству дороже.

"Как же, дороже! - подумал я, вспоминая вчерашнюю сходку чистильщиков, на которую попал, идя к Ракш. - Что может быть дороже крови? А ее есть кому пускать".

Но спорить мне не хотелось. Я хорошо чувствовал Таш, видел ее длинные, легкие мысли и знал, что этот вечер у нас не последний и что ситуацию в Керсте мы еще успеем обсудить.

- Иди ко мне, девочка, - сказал я, переворачиваясь на живот. - Я, кажется, по тебе соскучился. Дай я тебя поцелую...

- Поцелуй, пожалуйста, - согласилась Таш, и в голосе ее вдруг отчетливо прорезалась страсть. - Поцелуй меня скорее!

В этот вечер я очень не хотел ее отпускать, но Таш настояла на своем. И, настояв, тем не менее не спешила одеться и уйти. Она сидела на постели среди скомканных простыней и молча тянула скруш, который, к счастью, нашелся в подкроватном баре.

- Страшно тебе? - спросила она, глядя на меня. Проследив за ее взглядом, я скосил глаза на шрам, багровеющий в распахнутом вырезе разлетайки.

- Страшно? - Я удивленно пожал плечами. - Теперь уже не страшно.

- А ты не боишься умереть?

- Умереть! - сказал я презрительно. - Я жить не боюсь, а ты говоришь умереть!

Я взял свой бокал скруша, пожалев, что это не спиртное, и сделал порядочный глоток.

"Ты этого еще не знаешь, - думал я, глядя в занавешенное длинными ресницами лицо Таш, спрятавшейся за ними после моего ответа. - И хорошо бы тебе этого не узнать. Даже в моем окружении, которое состояло из одних мужчин, многие не знали этого. И я не знал до недавнего времени. А теперь знаю. Когда нечего терять, исчезает всякий страх. Жизнь вообще грустная штука, в ней нет места надежде. Но только не все это понимают. А это надо выучить наизусть. Потому что, как только ты перестаешь надеяться, к тебе наконец приходит настоящее мужество - спокойное и лишенное ярости".