Список убийств - Фредерик Форсайт

— Слушай дальше, — ответил Ловец и брякнул трубку.

На экране ни о чем не ведающий Тони Суарес продолжал:

«Те Переосмысления я прочел с десяток раз в английском переводе и рекомендую их всем тем из вас, кто не знает арабского. Ну а тем, кто умеет читать на языке Пророка, я их рекомендую тем более.

Ибо мне теперь ясно: то, что говорят „Братья Мусульмане“, истинно. Система правления, известная как „демократия“, абсолютно совместима с подлинным исламом; не совместимы с ним лишь кровожадность и ненависть, претящие каждому священному слову, изрекаемому пророком Мухаммедом, да пребудет он с Аллахом вовеки.

Те же, кто, называя себя правоверными, одновременно призывают к массовым убийствам, жестокости, истязаниям и тысячам смертей, на самом деле подобны отступникам хариджитам, что вышли сражаться против доблестных приверженцев Пророка.

Так что отныне всех джихадистов и салафитов мы должны уподобить тем же хариджитам. Мы же, те, кто поклоняется нашему всеправдивому Аллаху и его верному пророку Мухаммеду, да будут они благословенны стократ, должны извести гяуров, лживостью своей и двуличием застилающих взор мусульман на истинную веру.

Нам, подлинно верующим, давно уже пора устыдиться жить под одним небом с этими носителями скверны и ненависти и расправиться с ними подобно тому, как это некогда сделали сторонники Пророка с гнусными хариджитскими шайками.

И вот теперь настало время объявить, кто я есть на самом деле. Я был рожден как Зульфикар Али Шах. На свет я появился в Исламабаде и был взращен как правоверный мусульманин. Но затем я пал и сделался Абу Аззамом, мучителем и убийцей мужчин, женщин и детей».

Опять зазвонил телефон.

— Кто это, черт возьми?! — провопил Грэй Фокс.

— Да выслушай ты, — усмирил его Ловец. — Уже немного осталось.

«А потому перед всем миром и особенно перед вами, моими братьями и сестрами в руках любящего нас Аллаха, я произношу свою тавбу; свое искреннее покаяние за все, что я содеял и сказал во имя ложной веры. Пусть это будет моя бараа. И мое ниспровержение всех наущений шайтана, которые я в своем неведении истины излагал в своих проповедях против подлинного учения ислама.

И поскольку я прежде не проявлял ни жалости, ни сострадания, то теперь я молю и уповаю на то, чтобы Аллах с его Пророком явили мне ту милость и сострадание, которые изложены в нашем священном Коране, гласящем, что они непременно отпустятся грешнику, истинно покаявшемуся в своих неправедных деяниях. Об этом взываю ко всем вам, и да будет нами доволен всевеликий Аллах».

Экран потускнел. Опять зазвонил телефон. Телефоны сейчас, скорее всего, надрывно трезвонили по всей умме — мировому сообществу ислама, — причем многие из голосов там наверняка задыхались от ярости.

— Ловец, ты что такое натворил? — спросил Грэй Фокс.

— Надеюсь, я только что его размазал, — прозвучал ответ.

Ловцу вспомнился разговор с пожилым богословом университета Аль-Ажар — давно, когда он, еще молодой Крис Карсон, стажировался в Каире.

«У апологетов ненависти существует четыре уровня отвращения. Вы, вероятно, думаете, что верхний уровень занимают христиане? Ошибаетесь, поскольку вы тоже веруете и у вас есть единый Бог. Так что вы, как и евреи, причисляетесь к Ал аль-Китаб — Людям Писания.

Выше вас располагаются атеисты и идолопоклонники, у которых бога нет, а есть лишь какие-то резные идолища. Именно потому, кстати сказать, моджахеды Афганистана шурави ненавидели больше, чем вас. Казалось бы, какая разница? А разница колоссальная, потому что коммунисты — атеисты-безбожники.

Но еще выше для фанатиков — вы не поверите — расположены умеренные мусульмане, потому что они не следуют за ними. И из-за этого радикалы используют всякую лазейку, чтобы навредить, а еще лучше свергнуть любое прозападное мусульманское правительство. Для этого они готовы взрывать бомбы в их мечетях, на базарах и крошить из автоматов ни в чем не повинных мусульман вне зависимости от пола и возраста.

Но выше всех, собакой из собак, непрощеннейшим из непрощенных, значится отступник — тот, кто отвергает или порицает джихадизм и, изменяя ему, возвращается к вере своих отцов. Для него прощения нет и быть не может, а ждет его лишь мучительная смерть».

После чего старик богослов, помнится, разлил по пиалам чай и приступил к намазу.

Мистер Али одиноко сидел у себя в апартаментах (кабинет и спальня) в крепости за Гаракадом. Костяшки сжатого на столешнице кулака белели от напряжения. Двухфутовые стены были звуконепроницаемы, но помимо них имелись еще и двери, которые и пропускали звуки порки. Который из проштрафившихся слуг впал у хозяина в немилость, оставалось лишь гадать; приказать высечь Аль-Африт мог любого, кто подвернется под руку.

Слышно было, как не хлещет, а как-то даже рубит плеть — видимо, не из кожи, а из задубелого верблюжьего сычуга; поднимается и опадает, а вместе с ней пронзительные взвизги провинившегося, с каждый новым ударом буровящие грубые дверные доски.

Жестоким Али Абди не был, и хотя он отдавал себе отчет, что пленных моряков ради увеличения суммы выкупа стоит поморить на солнышке подольше, но обращаться с людьми — моряками или даже сомалийскими слугами — с излишней жестокостью просто так, ради самой жестокости, это все же варварство. Вообще он начинал уже сожалеть, что подрядился вести переговоры за этого пиратского нелюдя. Живодер, да и только.

А в перерыве посреди порки лицо Абди сделалось и вовсе землистым: жертва молила о пощаде даже не на английском, а на шведском языке.

Реакция Проповедника на мировую интернет-трансляцию убийственных слов Тони Суареса была, можно сказать, истерической.

Последние три недели с проповедями в эфир он не выходил, не наведывался и в свою фан-базу. О том, что была такая передача, он услыхал от своего пакистанского телохранителя, кое-как говорящего по-английски. Тогда, поглядев самый ее конец, Проповедник, немея от ужаса, вернул ролик на начало и начал смотреть.

Сидя перед своим стационарным компьютером, он потрясенно, не веря своим глазам, молча взирал. Фальшивка. Безусловно, это была фальшивка, но, иншалла, какая убедительная! Сходство было на редкость правдоподобным — борода, лицо, одежда, задник, даже глаза; он смотрел на своего собственного двойника. Да еще и с таким же голосом.

Но это было ничто в сравнении с его, двойника, словесами: публичное отречение от веры приравнивалось к смертному приговору. Сколько теперь пройдет недель, даже месяцев, прежде чем удастся убедить верных сподвижников, что по Интернету им показали искусную подделку! В доме далеко за пределами кабинета были слышны вопли проклятий этому экранному чучелу; о том, что, дескать, вся эта тавба — гнусная ложь, а отречение — чушь и неправда. И вообще все это низко, подло и нечестно.

Когда образина американского лицедея наконец исчезла с экрана, Проповедник почти час сидел опустошенный. А затем сделал роковую ошибку. В своем отчаянном стремлении убедить хоть кого-нибудь, что все показанное ложь, он связался со своим единственно настоящим другом и союзником в Лондоне. Связался по имэйлу.

Все это моментально перехватили Челтнем и Форт-Мид. А еще — один молчаливый полковник-морпех из кабинета американского посольства в Лондоне. Плюс Грэй Фокс в Вирджинии, у которого на столе лежал запрос от Ловца. Согласно ему, Проповедника можно было устранить уже сейчас. Но этого было недостаточно: на руках у него слишком много крови. То, что ему не жить, было бесспорно; оставалось определиться с вариантами устранения. Для этого Грэй Фокс должен был встретиться лично с командующим ОКСО адмиралом Макрэйвеном, а тот после этого завершит обсуждение на уровне Овального кабинета.

За считаные минуты после отправки имэйла из Марки точный текст, а также местонахождение каждого компьютера вместе с его владельцем были определены как подлинные. Местонахождение Проповедника было установлено окончательно и бесповоротно, а с ним и пособничество на всех уровнях со стороны Мустафы Дардари.

Обратно на связь Серый Лис вышел примерно через сутки, позвонив Ловцу в посольство по секретной линии СОТП.

— Ну что… Я старался, но ответ все равно отрицательный. Ракетой по тому подворью нельзя: президентское вето. Отчасти из-за того, что вокруг большая плотность гражданского населения. А еще, не забывай, там находится Опал.

— А по второму предложению?

— Тоже отбой. Высадки с моря не будет. С той поры как «Аш-Шабаб» повторно засел в Марке, мы даже не знаем, сколько там их боевиков и как они вооружены. Шишки рассудили, что объект может затеряться в сети переулков — там их целый лабиринт, — и тогда его поминай как звали. То же самое и по высадке с вертолета на крышу: второго варианта с бен Ладеном не выйдет. Ни у рейнджеров, ни у «котиков», ни даже у «ночных охотников». От Джибути и Кении слишком далеко, для Могадишо слишком уж все напоказ. Да еще и, упаси бог, сбить могут. Тут все еще опомниться не могут после «Падения Черного ястреба»… Так что, дружище, не обессудь. А в целом, по общему мнению, работа проделана великолепно. Ты его нашел, выявил и размазал по стенке. Но на этом, похоже, придется остановиться. Гаденыш засел в Марке и выскребаться оттуда не думает, если только его оттуда не выманить какой-нибудь стоящей приманкой. А теперь еще и Опала надо оберегать… В общем, так: давай там закругляйся и выбирайся домой.