Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера

пройти с нами, — хозяйка особняка тянет его за предплечье, но Рэйнхарт её просто игнорирует.

— Мне кажется, лорд Орнуа не в том состоянии, чтобы далеко ходить, — за спиной раздаётся довольный смешок Эмильена, поддерживаемый весельем других лордов.

— Потому что в доме Флюмберже знают толк в хорошем пряном бергусе! — радостно поддерживает Эмильена седовласый лорд и отпивает глоток из своего бокала.

Подвыпившие аристократы либо действительно не замечают странностей в поведении Рэйнхарта, либо просто не желают ни во что вмешиваться.

Хочется крикнуть, что это именно лорд Эмильтон виновен в невменяемом состоянии Рэйнхарта, но у меня нет доказательств, и, зная Эмильена, он скорее вывернет ситуацию так, что меня саму обвинят в клевете или поднимут на смех. А такой радости я ему не доставлю…

— Рэйнхарт, друг мой, сейчас твой ход, — обманчиво доброжелательно объявляет Эмильен, делая вид, что меня рядом нет. — Клинок ждёт тебя! Отец бы гордился тем, что ты вернул в семью фамильную ценность.

— Милорд, — слегка наклоняюсь к Рэйнхарту и беру его ладонь, нарушая при этом все мыслимые нормы этикета. — Посмотрите, у вас кровь. Рану нужно обработать, чтобы она не загноилась.

Он поднимает затуманенный взгляд и на какое-то время замирает на моих губах, но не двигается с места.

Что ж… наклоняюсь ещё немного ниже, чтобы меня не было слышно окружающим:

— Рэйнхарт, ты хочешь сейчас уйти отсюда вместе со мной?

— Да, — кивает и поднимается. Пошатываясь, шагает следом.

Кожей чувствую — если бы Эмильен сейчас мог безболезненно от меня избавиться, уже бы это сделал.

— Лоривьева, тебе это может показаться странным, но я не верю в то, что он пьян, — леди Флюмберже подхватывает Рэйнхарта под локоть, когда мы оказываемся в коридоре.

— Странным? Миледи, я уверена, что он не пьян.

Удостаиваюсь немного удивлённого взгляда.

— Это хорошо, — хозяйка особняка кивает собственным мыслям. — Хорошо, что ты всё понимаешь. Сейчас к заднему крыльцу подадут мою карету, а когда вы уедете, я вернусь в гостиную и скажу, что милорду стало хуже. Ты же сможешь проследить, чтобы Рэйнхарт попал к себе домой?

— Конечно, — киваю. — Благодарю вас, миледи.

— Не стоит, это я твоя должница. Подобные истории в моём доме мне совршенно ни к чему. И к тому же я не терплю подлости, — она по-детски кривится, а затем подходит к одной из комнат малого холла. — Подожди-ка здесь, дорогая,

Скрывается за дверью.

— Лори-и… — горячий шёпот шевелит волосы у моих висков, а пальцы Рэйнхарта пробегаются по моей спине.

Резко отстраняюсь и разворачиваюсь, натыкаясь на слегка затуманенный, но жадный и тёмный, как сама ночь, взгляд.

Рэйнхарт медленно поднимает руку и убирает локон мне за ухо.

Таак… приехали… и что мне с этим делать?

— Вот возьми, дорогая, — миледи возвращается, а я вздрагиваю и отворачиваюсь от Рэйнхарта, чувствуя себя подростком, которого взрослые застукали за игрой в бутылочку. — Нужно полить жидкость на тряпицу и приложить к его руке. Только имей в виду, что эссенция сильно жжётся… — она поднимает глаза от флакона и всматривается в моё лицо. — Ты в порядке?

— Да.

— Что-то ты раскраснелась, — хмурится.

— Душно, — слегка оттягиваю на шее шелковый ворот и забираю бутылочку с эссенцией.

Надеюсь, эта штука жжётся достаточно сильно, чтобы привести в чувства темноглазого лорда.

Улица встречает полновесным дождём и промозглым осенним ветром, но долго ждать не приходится, потому что к крыльцу уже подъезжает карета Флюмберже. Кучер в дождевом плаще, спрыгивает, предлагая помочь нам забраться внутрь, а я радуюсь, что мы вышли через заднее крыльцо и гости особняка не могли видеть, как мы уезжаем в одной карете с Рэйнхартом. Сегодня я и без того дала немало поводов для сплетен.

А и плевать. Всё равно, что бы я ни делала, какая-то часть общества будет считать меня ниорли.

Копыта мерно стучат, клеймя брусчатку, и увозят нас прочь.

Старательно игнорирую тёмный взгляд, который въедается мне под кожу, достаю эссенцию и сосредотачиваюсь на том, чтобы аккуратно налить целебную жидкость на тряпицу.

— Лор-ри-и… — полушепотом.

Так. Нам просто нужно доехать до его дома. Тут ехать-то всего…

Кончики горячих пальцев ласково очерчивают мой подбородок и соскальзывают на шею.

Пульс разгоняется.

— Лори… мне так нужно с тобой поговорить… но не помню, о чём… — в его голосе нотки сожаления.

— Боюсь, что разговоры нам придётся оставить на другое время, — стараюсь сохранить серьёзный тон и ловлю его ладонь. Прижимаю влажную ткань к порезу. — Потерпите, милорд. Я знаю, что это должно щипать…

Непонятно, кому это говорю, потому что Рэйнхарт в данный в данный момент зарывается свободной рукой в мои волосы и наклоняется к шее, чтобы коснуться её губами.

Сглатываю и нервно выдыхаю.

— Маленькая нимфа… я так люблю сны с тобой…

Может, средство жжётся недостаточно, чтобы привести его в чувства?

Ощущаю, как край шелковой ленты моего ворота тянется вниз, бант распускается, обнажая чувствительную кожу. На коже тут же вспыхивает невесомый поцелуй… и ещё один… и ещё.

— Н-нет, нет, погоди-те, ты… вы… не в себе, — шепчу, но вместо того, чтобы отстраниться, закрываю глаза и немного понимаю подбородок, подставляя шею под его губы.

Жаль, у меня нет булавки… я бы с радостью ткнула ею в ногу… себе. Потому что эта невменяемость Рэйнхарта кажется довольно заразной.

— Тебя никогда нет рядом, когда я просыпаюсь… Ты ускользаешь вместе со звёздами.

Чувствую на своей спине широкую горячую ладонь, она подталкивает меня ближе к телу лорда. Заставляет прижаться грудью к его груди. Второй рукой он сжимает мои волосы, слегка оттягивая назад… вынуждает чуть сильнее запрокинуть голову и губами чертит новую дорожку на моей шее.

— Он не имел права воровать тебя у меня…

Его прикосновения становятся всё более настойчивыми, а дыхание углубляется до надсадного сипа.

— Тшш… — чувствую, как напряжено мужское тело и успокаиваю скорее себя, чем его.

— Он такой идиот, что не женился на тебе… Как хорошо, что он не женился на тебе. Ты выйдешь за меня.

— Вы… вы бредите… м-милорд.

— Нет… Лори, ты выйдешь за меня… и больше не исчезнешь с рассветом…

Карета останавливается.

— Конечно… конечно, выйду, — он не видит, как по моим щекам катится слеза. Впрочем, я её тут же смахиваю. — Только