Ирландский обет - М. Джеймс

— Конечно, сэр.

Я называю ему название отеля Александра, откидываюсь на прохладную кожу своего сиденья и закрываю глаза, когда Ральф выезжает на проезжую часть. Мое сердце бешено колотится в груди. Каждая проходящая секунда напоминает мне о часах, днях и неделях, когда я беспокоился об Ане, пытаясь найти ее, задаваясь вопросом, что с ней происходило, пока я искал. Теперь она снова у Александра, и мое воображение рисует все худшие места, когда машина останавливается в пробках Бостона в обеденный перерыв, снова и снова, паника комом подступает к моему горлу.

— Мы можем ехать быстрее, Ральф? — Я наклоняюсь вперед, глядя на пробку впереди нас, и Ральф поднимает голову, глядя на меня в зеркало заднего вида.

— Работаю так быстро, как только могу, сэр.

Блядь. Я стискиваю зубы, заставляя себя сохранять спокойствие, насколько это возможно, всю дорогу, пока мы не оказываемся в двух кварталах от отеля. Когда трафик снова замедляется до полной остановки, я больше не могу этого выносить.

— Оставайся поблизости, Ральф. Я позову тебя, если ты мне понадобишься.

Прежде чем он успевает задать ненужные вопросы или возразить, я выхожу из машины, все еще сжимая пакет, и начинаю пробегать два квартала до отеля трусцой, уворачиваясь от прохожих. На улице пока не слишком жарко, но к тому времени, как я добираюсь до дверей в вестибюль, мои пуговицы уже липнут к телу от пота, и я слегка запыхался. Очевидно, что мне нужно заменить некоторые занятия тяжелой атлетикой на кардио-тренировки.

Я открываю дверь, игнорируя вопрос консьержа, не нужна ли мне помощь, и направляюсь прямо к лифту. Александр дал мне номер комнаты по телефону. Ничто в мире не может замедлить или остановить меня, когда я поднимаюсь, хватаясь за поручни лифта, как будто я могу каким-то образом заставить его двигаться быстрее одним усилием воли.

Если он причинил ей боль, я убью его.

Когда двери открылись, я выскочил из лифта и направился прямо к 546 номеру, который дал мне Александр. У меня возникает краткий, мимолетный страх, что он, возможно, дал мне неверную информацию и отправил меня в погоню за несбыточным, в то время как сам уводит Ану туда, куда ему, возможно, захочется ее увезти, но логика подсказывает мне, что это неправда. Приезжай сюда немедленно, сказал Александр. Здесь мы решим вопрос о том, кому принадлежит Ана. Хватит этой чепухи.

Если он говорил правду, то Ана здесь. И он, по крайней мере, закончил играть в игры. Я могу только надеяться.

Когда я добираюсь к номеру 546, я решительно стучу в дверь, мое сердце бьется где-то в горле, но я стараюсь казаться как можно более спокойным. Я не могу придушить мужчину в ту минуту, когда открывается дверь, как бы сильно мне этого ни хотелось, но, когда она распахивается, и я вижу лицо Александра, мрачное и спокойное, мне требуется вся моя сила, чтобы не сделать именно это.

Он выглядит потрясенным, как будто испытывает ту же боль, что и Ана, что и я, как будто он человек с разбитым сердцем, борющийся с потенциальной потерей своей любви. Как он смеет так думать об Ане, я внутренне киплю, протискиваюсь в комнату и пригвождаю его сердитым взглядом.

— Что, черт возьми, происходит…

Слова замирают у меня на губах, когда я вижу Ану, сидящую на краю кровати, ее лицо такое бледное, что ярко видны красные пятна на обеих щеках в тех местах, где кто-то ее ударил, они выглядят почти нарисованными. Я поворачиваюсь к Александру, черная ярость поднимается во мне, когда я делаю два шага к нему, и только голос Аны останавливает меня на полпути.

— Лиам, нет, он меня не бил. Это была Иветт.

Я резко оборачиваюсь, мгновенно замечая темноволосую сучку на другом конце комнаты. Я вижу красный шрам на ее лице, портящий ее внешность модели, но этого недостаточно, чтобы компенсировать тот факт, что она все еще дышит.

— Я думал, что убил тебя, — рычу я на нее, стиснув зубы.

Иветт холодно улыбается мне.

— Я не умираю легко.

— Ясно. Но это ошибка, которую я могу исправить. Особенно после того, как ты снова посмела поднять руки на Ану…

— Лиам, нам нужно кое-что обсудить. — Голос Александра прорезает воздух, острый, как нож. — Или ты больше беспокоишься об Иветт, чем о женщине, которую, по твоим словам, любишь?

— Конечно, нет. — Я сердито поворачиваюсь к нему. — Но ты даже не можешь защитить ее от этой пизды, так как ты смеешь предлагать мне, что у тебя есть право голоса в…

— Что это? — Александр указывает на пакет в моей руке, и я чувствую, как все в комнате с визгом останавливается.

Я бросаю взгляд на Ану, которая почему-то стала еще бледнее, каким бы невероятным это ни казалось. Ее голубые глаза расширены от ужаса, и я ничего так не хочу, как подойти к ней и обнять, притянуть ее в свои объятия и пообещать ей, что все будет хорошо. Но по тому, как Александр встал между нами, становится ясно, что он не позволит мне так легко добраться до Аны.

Ана качает головой, на ее лице застыло испуганное выражение, но по тому, как сузились глаза Александра, переводящие взгляд с аптечного пакета в моей руке на мое лицо и обратно, становится ясно, что он не собирается так просто это отпускать.

— Что. Находится. В. Пакете? — Александр повторяет вопрос сквозь стиснутые зубы, его острые челюсти плотно сжимаются от раздражения из-за того, что я не сразу ответил на его вопрос. — Я не люблю, когда меня заставляют ждать, Лиам…

— Я не один из твоих питомцев, — огрызаюсь я на него. — Я не обязан подпрыгивать, когда ты говоришь "прыгай", и я, конечно же, не обязан разглашать тебе личную информацию.

Александр выхватывает пакет у меня из рук, прежде чем я успеваю остановить его, прежде чем я даже успеваю отреагировать, одним удивительно быстрым движением.

— Я узнаю сам, — шипит он, и я слышу тихий вскрик Аны от страха, когда он открывает пакет и заглядывает внутрь.

Я вижу, как его лицо тоже бледнеет, когда он просматривает содержимое, на каждой черте написано потрясение, когда он медленно поднимает глаза, сначала на меня, затем на Ану, а затем снова на меня.

— Что это значит? — Тихо спрашивает он. — Это для твоей невесты, Лиам? Сирши? В конце концов, ты лишил ее драгоценной девственности перед свадьбой, солгав милой Ане о своей связи с другой женщиной?

Я слышу слабую надежду в его голосе, что это что-то настолько непристойное, что навсегда разделит нас с Анной. Это, возможно, отправило бы ее обратно в его