Цвет судьбы - Владимир Леви

Подчиненные железы тоже стремятся влиять на все, что возможно. Щитовидная, дай ей чуть больше воли, норовит наводнить организм кипучим адреналином, дрожливым беспокойством, иссушающей нетерпеливостью, гневным ужасом выпученных глаз... А если ее придушить, будет вялость, апатия, скудность мыслей, пастозное ожирение - микседема. Кора надпочечников, этих трудовых близнецов поясницы, в разнузданном состоянии может раздуть человека бочкой, бессовестно оволосить все, кроме головы, превратить в обжору и хрипуна...

Половые гормоны не особенно оригинальны. По химии очень близки к корково-надпочечным: одно и то же стероидное кольцо, и в действии много общего. Чуть переменилось кольцо - и вот из гормона, регулирующего воспаление и обмен калия-натрия, возникает мощный мужской, от которого грубеет голос, развиваются мышцы и сухожилия, растут борода, кадык, пенис, расширяются плечи. Появляются претензии стать Альфой: драчливость, самоуверенность и определенность в решениях (что, конечно, не гарантирует мудрости). А после еще одной маленькой перемены в кольце получается гормон, благодаря которому приходят менструации, вместо плеч расширяются таз и бедра, кожа становится нежной, голос мелодичным, а психика... Это эстроген, его можно определить как гормон Любовницы. Микропримеси есть и у мужчин, что у некоторых заметно и в голосе, и в поведении. Но стоит его чуть-чуть изменить, снова слегка приблизив к мужскому, как он превращается в прогестерон, гормон Матери. От этого гормона женственность обретает зрелость и черты некоей силы, родственной мужественности. Он вдохновитель беременных и кормящих, ярый антагонист своего легкомысленного предшественника.

Мы много знаем и обо всем судим. А все зверюшки и звери, которыми мы побывали... Они всего-навсего продолжают жить.

Они жили в безднах тысячелетий, в бездомье океанов и джунглей, в беспамятстве потопов, ледников и пустынь, в свирепом троглодитском убожестве. Инстинкты стреляли в упор, каждый промах был смертью. Законы читались по сверканию глаз и судорогам челюстей. Право и суд вершили массивы мускулов, верность нервов, молнии реакций - секунды и сантиметры - не ради рекордов, а ради спасения. Отбор работал с хорошей спортивной злостью: мучайтесь, а там видно будет. И был такой недавний сезон - продолжительностью, быть может, полмиллиарда лет или поменьше, - когда сеятель, дабы продолжиться во человецех, должен был как можно быстрее загораться энтузиазмом, делать свое дело без лирических отступлений и, после короткого отдыха, побыстрее начинать новую посевную. Вот почему неопытный муж обычно опережает жену, даже не будучи эгоистом и даже именно поэтому, - из-за тревоги за неудачу. Неисчислимые легионы его предков должны были успевать оставить семя в лоне произрастания, успевать как-нибудь. Не будь этой поспешности, не было бы человечества...

А почему такую подлую услугу оказывает тревога?.. И это легко вычитывается из прошлого. Инстинкт самосохранения и половой - антагонисты: либо спасать жизнь, либо производить новую. Нет никого бесстрашнее, чем существо, охваченное любовным пламенем; превосходит его лишь родитель, защищающий детеныша. И нет никого равнодушнее к восторгам любви, чем тот, кто спасает шкуру. Почти все случаи и мужской и женской несостоятельности - производные от тревоги: боимся ли мы ударить лицом в грязь, не желаем беременности или бессознательно вспоминаем детский испуг. Зато потом секс вздымается с остервенелым намерением отобрать свое. Свежепережитые опасности умножают страсть. Так возникают и некоторые извращения...

Ах, если бы любовь могла нас научить тому, о чем в статье профессор умно пишет, то не было б нужды жену его лечить и дочки, не спросись, не делали б детишек.

Ах, если бы любовь... Но полноте вздыхать. Не лишне, может быть, общаться понежнее, но укреплять бюджет, бороться и пахать, как говорил поэт, значительно важнее.

У некоторого числа женщин (порядка 15-30 процентов) гинекологи и сексопатологи диагностируют "фригидность" - половую холодность. Лечат, занимаются и мужьями; но шансы - только в случае, если преобладают причины психические, включая и сексуальную безграмотность.

Женщины, у которых удовлетворение в форме оргазма природой не предусмотрено, относятся к материнскому типу гормональной конституции. Чадолюбивы, трудолюбивы, заботливы, самоотверженны... Не понимая своей природы, упорно лечатся от "холодности" или даже идут на такие меры, от которых холодеет душа... Более мудрые находят счастье, принимая свою данность и раскрывая себя в счастье любимых. А многих сбивают с толку призрак несуществующей единой "нормальности", предрассудки самого низкого пошиба, сексуальная зависть.

Мы еще не прочли прошлого, в нас живущего, и на сотую долю - лишь искры догадок..

Для продолжения рода вполне достаточно, казалось бы, извержения семени - мужского оргазма. Но есть зачем-то и женский. Есть женщины, способные к оргазмам многократным, несравненно более интенсивным и продолжительным, чем у мужчин. Для деторождения - явное излишество. Зачем же?..

Биологическая подстраховка, многообразие способов достижения одной цели? Без горячих женщин вероятность выживания человечества в ледниковый период, вероятно, была бы угрожающе малой?

Природа не знает мер и весов. Принцип избыточности заставляет ее создания далеко превышать свои цели, а это оборачивается страданиями...

Оргазм имеет две стороны: физическую (телесно-исполнительную) и психическую.

Эта последняя и есть биологическая приманка, на манер наслаждения пищевого и многих иных. Один из природных способов побуждать живые существа к размножению - заряжать их влечением к этому переживанию и, пропорционально влечению, наказывать мукой лишения... "Один из" - потому что есть и другие, высшие. Например, прямое влечение к материнству, проявляющееся уже у маленьких девочек, или встречающееся и у мужчин стремление к такому общению с инополыми, где секс принимается лишь как налог.

В важнейших делах природы нет ничего однозначного, достигаемого только одним путем. Поэтому-то наверное, и собрались в человеческом подспудье едва ли не все звери: и ревнивые павианы, и ражие петухи с манией многоженства, и гаремные курочки с их прохладной верностью, и паучихи, пожирающие одного супруга за другим, и строгие моногамы-лебеди, и чудесные аисты, не изменяющие никогда.

Репортаж из звериной шкуры

Читатель, помните ли, что такой ролевой Негатив? В этой исповеди - снова о нем самоописание математически точное.

В.Л.

Несколько раз пыталась написать вам, но в голове такая мешанина.

С некоторых пор, стыдно сказать, но я веду себя как полная идиотка и псих. Хуже всех отношусь к сыну. Ему всего о лишь полтора годика, он совсем неопытный, еще только учится всему, не все у него получается. А у меня так. Ясик наделал в штанишки, он в этом виноват, я его луплю. Разбил чашку - опять виноват, чай разлил или суп на себя, я опять в ярости и кричу, что мне надоело стирать, а он такой... Хотя дело и не в стирке, больше злит, что негде сушить...

Но ведь он-то ни в чем не виноват, у него нет опыта, он малыш! И между прочим, вижу, что он старается, как лучше!

И понимаю, что не права, что дура набитая, но ничего не могу с собой сделать.

Не понимаю, что творится со мной, раньше такой не была. И ребенок был долгожданный, желанный (в первый раз надорвалась, недоносила). Все оберегали меня, только б опять не случилось. И вот Ясик родился, такой славный...

Где-то до полугода все было нормально. Бывало, злилась, но как-то про себя, на нем не отражалось.

Все было понятно и объяснимо: почему не спал иногда ночью, почему днем временами плакал. Привыкал к нам, к режиму, ко всему... Каждый день доставлял мне столько радости, каждый день находила в нем что-то новое, менялся и рос на глазах. Очень старательный!

И ведь было куда тяжелей, чем сейчас. Муж помогал во всем. А потом устроился на дополнительную работу, началась у него суетная жизнь, даже нормально пообедать не мог, все куда-то спешил, то надо что-то достать, то оборудовать, где-то бегал... Стал тоже какой-то дерганый, нервный, нам с сыном меньше внимания доставалось, ссориться начали чаще. А я уж очень трагично воспринимала малейшую размолвку с ним, и он стал уже обижаться, и надолго чего я совсем не могу переносить. Мне надо помириться сию минуту, иначе вся изведусь. И вот эта злость, когда на мужа, когда и на себя, начала выливаться на бедного, ни в чем не повинного Ясика, если он попадался под руку...

Никакой силы воли!

Чем больше даю себе обещаний и разных клятв, что не буду вот с такого-то дня психовать, злиться и, самое главное, бить ребенка, - тем хуже, получается еще хуже!.. Ведь я должна его любить, проявлять самые нежные, добрые, материнские чувства, а после таких мыслей закипаю еще больше. Злость на себя, на свое бессилие. Наверное, нет таких матерей, как я. И куда все пропало? Я не хочу быть такой! Я хочу быть, как и раньше, хорошей, веселой, любящей матерью и, конечно же, ласковой, нежной супругой. А я будто собака, спущенная с цепи.