Время войны - Антон Антонов

Некоторые командиры пытались получить подтверждение по телефонным линиям, а другие даже и не пытались, потому что сигнал был безусловный и не требовал никаких подтверждений. За промедление можно было и под расстрел угодить.

Хуже всего пришлось 34-й армии, которая не только затребовала подтверждение по телефону, но и получила его, поскольку к телефонным линиям уже подключились дезинформаторы из разведки легиона.

В результате 34-я армия рванулась вперед, на переправу через Амур, без поддержки с воздуха и с флангов, потому что 9-я армия слева уже погибла, а 17-я армия справа, не получив подтверждения из штаба фронта, осталась на месте.

В штабе фронта тоже сидели дезинформаторы, и они действовали хитро. Несколько армий бросили вперед на переправу, а другие попросту натравили друг на друга, сообщив, будто амурцы прорвались справа или слева. В результате артиллерия и авиация била по своим, и в зоне ответственности Порт-Амурского фронта воцарился жуткий хаос.

Дальше к югу хаоса было меньше, потому что там легионеры еще не добрались до фронтовых штабов. А в штабах сидели люди достаточно компетентные, чтобы все-таки перезвонить в Центар и уточнить, действительно ли сигнал «Гром» передан на четыре дня раньше срока.

Генерал Садоуски от всего этого совершенно потерял голову. Он точно знал, что из его ведомства сигнал «Гром» не исходил, но может быть, великий вождь отдал приказ лично, а генеральному комиссару вооруженных сил сказать об этом забыл? От Бранивоя всего можно ожидать, и такой поворот мог означать только одно, что прямо сейчас, на выходе из кабинета, Садоуски будет арестован.

Понятно, что генерал боялся задать Бранивою вопрос насчет сигнала и, соответственно, не знал, что говорить подчиненным. На запросы из фронтовых штабов в ГКВС и Генштабе все-таки отвечали, что нет, сигнал «Гром» пока не передан, но становились в тупик перед следующим вопросом с мест:

— А кто же его тогда передает?

Но поскольку многие части и соединения все-таки попались на удочку дезинформаторов и атаковали восточный берег Амура на всем протяжении границы, амурцы не стали ждать продолжения и открыли ответный огонь из всех видов оружия. Амурские самолеты бомбили переправы, а заодно и места скопления войск на целинском берегу.

Попадало и по городам, так что страдали не только военные, но и мирные жители. То есть широкомасштабные военные действия уже начались, и Садоуски мог с полной ответственностью доложить великому вождю, что Целинская Народная Республика внезапно и вероломно атакована амурскими войсками.

Понятно, что после этого Бранивою ничего не оставалось делать, кроме как отдать приказ об отражении агрессии и контрнаступлении, которому предстоит перерасти в великий освободительный поход.

— Передавайте «Гром»! — сказал вождь, и Садоуски вздохнул с облегчением.

— А как быть с народным восстанием? — поинтересовался Страхау.

— Как запланировано, — ответил вождь почти без раздумий. — Только с другой подоплекой. Узнав о вероломном нападении амурской военщины на мирную Целинскую Народную Республику все честные люди Восточной Целины восстали, дабы свергнуть свое прогнившее правительство и установить на планете вечный мир.

— Гениально, — прошептал генеральный комиссар Органов.

После этого сигнал «Гром» полетел во фронтовые штабы, армии, дивизии и части уже по всем линиям связи, но нетрудно себе представить, как реагировали на него генералы и офицеры, которым всего пару часов назад сообщили, что «Гром» — это дезинформация врага. Тем более, что враг тоже не дремал и под видом целинского Генштаба уведомлял всех заинтересованных лиц, что дата вторжения в Восточную Целину остается прежней — ночь с 5 на 6 мая, а все условные сигналы до этой даты — ложь и провокация.

А для довершения хаоса частям, которые уже переправились на другой берег, был отдан приказ об отходе. Те, кто выполнил этот приказ, столкнулись на переправах с другими частями, которые исполняли директивы настоящего Генштаба о контрнаступлении, а на это месиво сверху летели бомбы с амурских самолетов, и береговые батареи расстреливали переправы в упор.

Амурцы могли стрелять, не целясь — любой выстрел гарантировал точное попадание.

Целинцам казалось, что на них обрушилось небо, и контрнаступление захлебнулось, даже не достигнув первой полосы амурского предполья. Потери никто не считал, но они были чудовищны, хотя день еще даже не подошел к концу.

Директива о контрнаступлении по всему фронту была направлена в войска уже после полудня по центарскому времени. На востоке день клонился к вечеру, на западе было позднее утро. И оттуда, с запада, все еще не просочилось в Центар никакой достоверной информации о происходящем.

Когда директива о генеральном контрнаступлении и массовой мобилизации согласно плану «Гром» поступила в штаб Закатного округа, штабной узел связи как ни в чем не бывало отбил квитанцию «принято».

Шеф сабуровских рейнджеров полковник Бессмертный лично отправил подтверждение в Центар и вернулся к более важным делам.

Он, как и его коллеги на востоке, продолжал сеять хаос и неразбериху в войсках округа, которые до сих пор еще не начали оказывать легионерам хоть сколько-нибудь осмысленное сопротивление.

13

Стрелковую дивизию в десяти верстах от Дубравы авиация легиона накрыла бомбами и ракетами еще в темноте. Это явилось поводом для боевой тревоги, но что делать дальше — никто не знал. Штаб корпуса не отзывался на вызовы, а из штаба армии передали команду спуститься в бомбоубежища и ждать дальнейших распоряжений.

Вместо дальнейших распоряжений через полтора часа в расположение дивизии въехал на танках авангард 66-й фаланги.

Фаланга эта была призвана в одиночку разбираться со всей 1-й армией, так что на дивизию приходилось примерно десять ее центурий. А если считать одни полевые, то еще и меньше. Конкретно на данную дивизию их было всего восемь. Полсотни танков и шестнадцать больших ракетометов и артмашин.

Этого, конечно, мало, но тут выяснилась одна пикантная подробность. По боевой тревоге целинским солдатам карабины с подсумками выдали, а вот насчет противотанковых гранат никто не побеспокоился. Главным образом потому, что никто не ждал тут вражеских танков. Откуда им взяться? Амурцы далеко, а представить себе мариманский танковый десант целинские командиры не могли даже в страшном сне.

Что касается вторжения из космоса, то о нем тут вообще никто не думал и до сих пор не догадывался.

Противотанковые гранаты были на складе, а склад давно взлетел на воздух. И вообще тут все горело и взрывалось, хотя самолетов в небе было раз два и обчелся. Но зато те, что были, никак не могли успокоиться, и легионеры в танках боялись их больше, чем противника.

Кроме гранат в полках имелась еще противотанковая артиллерия калибра 45 и 57 миллиметров . А в дивизии — еще и целый артполк с калибрами до 105 мм включительно. Но что толку с той артиллерии, если командование дивизии из бункера под пылающим штабом продолжало запрашивать указаний армейского начальства.

— Танки противника на КП! Склады боеприпасов горят. Что нам делать?

— Не ввязываясь в затяжные бои, организованно наступать на Рудну, — невозмутимо отвечала армия.

Это был чистый бред, который могли придумать только провокаторы и дезинформаторы. Рудна — в глубине полуострова, далеко на запад от Дубравы. Идти туда — значит, самому лезть в мышеловку и проситься в окружение. Это было очевидно любому мало-мальски компетентному командиру, но в том-то и дело, что после всех чисток ни одного компетентного командира в дивизии не осталось.

Приняв наглую дезу за чистую монету, комдив Лебидиу, вчерашний комбат в звании подполковника, отдал приказ наступать на Рудну, а вражеские танки в это время давили дивизионную артиллерию прямо в парке. Хотя могли бы этого и не делать. Мало того, что эти пушки не в состоянии прошибить броню эрланских танков, так их вдобавок еще и нечем заряжать.

А дальше стало совсем уж весело. Получив приказ, целинские воины полезли из всех щелей, кто где залег, и было их не сосчитать — дивизия все-таки. Так танки крошили их не считая.

Понятное дело, что восемнадцатилетние пацаны, которые сами готовились крушить таким манером всех врагов, отреагировали на этот конец света вполне однозначно. Демонстрируя все признаки душевного расстройства, они с криком «Мамочка!» выпускали по танкам из карабина все четыре обоймы по семь патронов в каждой, после чего героически сдавались в плен.

Некоторые, впрочем, в панике и ошизении вообще забывали, с какой стороны карабин заряжается, и сдавались в плен гораздо менее героически. И теперь уже командир отряда майор Субботин запрашивал свое начальство на орбите, что ему делать с двумя тысячами пленных, когда в его семи центуриях всего три сотни легионеров.