Тепло твоих рук - Джон Макдональд

Представитель заключенных, осажденных в четвертом блоке, заявил, что хочет вести переговоры, но только не с начальником тюрьмы Уэйли. Одного из взятых в заложники охранников отпустили, чтобы он передал это сообщение. Этот охранник рассказал, что один из отбывающих пожизненное, дебил и деревенщина, пообещал лично перерезать глотки остальным заложникам, если требования будут игнорироваться. К этому времени на сцене появился начальник управления тюрем и исправительных учреждений штата, готовый приступить к привычной игре в переговоры, к этой бессмысленной процедуре, в ходе которой представители властей выслушивают жалобы и требования, а затем с деланной неохотой соглашаются принять требования. Поскольку о требованиях сообщается в печати, у заключенных появляется слабая надежда на то, что общественное мнение не позволит властям увильнуть от исполнения своих обещаний. Порой условия в тюрьмах действительно улучшают — на период от двух до трех недель. Чаще они становятся хуже. Как только заложников освобождают, представители властей с гордостью заявляют, что им удалось перехитрить тюремную шпану.

В три часа дня в мой кабинет вошел Джонни Хупер. У меня работало радио, настроенное на волну Харперсберга, программу вел диск-жокей, который регулярно зачитывал последние сообщения, причем делал это минут за десять до того, как мы их получали по телетайпу. Мальчишеское лицо Джонни было озабочено. Присев на угол моего стола, он сказал:

— Я вот о чем подумал, Фенн. Когда они наконец установят, кто же исчез, ставлю доллар, что я смогу назвать три фамилии.

— Дэйтуоллер, Костинак и Келли, — сказал я.

— Ага, и ты так считаешь?

— Да. Потому что я тоже не верю в совпадения.

Несколько минут мы в упор смотрели друг на друга.

— А он купил этот гоночный фургон, — проговорил Джонни.

— Чтобы он их ждал в условленном месте.

— Скажи, Фенн, он мог проехать до того, как были установлены заграждения на дорогах?

— Сомневаюсь. Их расставили так далеко, что ни одна машина не могла бы покрыть это расстояние за то время, что их воздвигали. Более вероятно, что у Макейрэна имеется в машине одежда, есть удостоверение личности, и он попробует проехать через пост у заграждения.

Джонни покачал головой.

— Чтобы они вчетвером ехали вместе? Как бы этих парней ни нарядить, они все равно странно смотреться будут, шеф. Действовать им надо как-то по-другому. К примеру, Макейрэн может одеться, как фермер, и запихать их под мешки с морковкой или еще чем-нибудь в этом роде.

Неожиданно мы заметили, что, сосредоточенно глядя друг на друга, оба киваем головами. И оба усмехнулись. Я послал его за дорожной картой. Как будто сделавшись телепатом, мой друг диск-жокей вдруг снова возник с сообщением, что у пяти постов на дорогах выстроились вереницы машин, при этом он назвал местонахождение постов. Я записал их. Когда Джонни развернул карту, я пометил на ней эти места.

— Сейчас легко перекрыть пути из этой долины, — заметил Джонни. — Других дорог там нет. Только эти пять. Отлично.

— У меня возник целый ряд «если», которые я попытаюсь связать. Послушай. Если те трое на свободе, и вся эта затея была задумана, чтобы дать им вырваться, если Макейрэн отправился туда их поджидать и если поставил машину на такое близкое расстояние от тюрьмы, какое счел бы безопасным, если бы они прямиком рванулись к этому условленному месту, и если он намеревался привезти их в свое укрытие, которое устроил в знакомых ему холмах, то рассуждая логически, самый короткий путь будет пролегать через Полксберг, откуда послали те почтовые открытки. Другой путь будет длиннее, причем ему придется практически въехать в Брук-сити до того, как он сможет повернуть на шоссе номер 882. Значит, он должен был бы проехать через вот этот пост в Мелтоне. Это, дай-ка мне измерить, примерно восемнадцать миль от Харперсберга. Предположим, они сели в автомобиль и тронулись спустя несколько минут после полудня. Поехал бы он, конечно, не превышая разрешенной там скорости. К посту подъехал примерно без двадцати час. К этому моменту контрольно-пропускной пункт работал минут пятнадцать. А это нам подспорье.

— Почему?

— Патрульным лучше должны запомниться автомобили, которые они останавливали в течение первого часа. Потом все как бы сливается. Может — нам здесь повезти или это полнейшее безумие? А, Джонни?

Он пожал плечами.

— Вы мне уже давно говорили, Фенн, что в нашем деле, если никогда не рискнуть выглядеть дураком, никогда и умницей не окажешься. Но вот сейчас патрульные не задумываются, кого они там уже пропустили. Они озабочены тем, чтобы мимо, не остановившись, не проехал никто.

В этом был здравый смысл. И я не стал настаивать. К половине восьмого вечера вновь воцарилось затишье. Еще девять беглецов были задержаны. Заключенных стали рассортировывать по камерам. Погрузились на свои грузовики и укатили национальные гвардейцы. Начали составлять доклад с описанием причиненного ущерба. В спешном порядке привели в порядок ворота, сквозь которые проходила железнодорожная колея. Машина технической помощи извлекла из них почерневший остов грузовика.

К девяти часам закончили пересчет заключенных, а еще трое пойманных беглецов были на пути в тюрьме. Восемь оставались в бегах. Описания их были разосланы по всей округе, должны были распространить и их фотографии.

В десять ко мне в кабинет зашел Джонни. По радио как раз передавали, что один из этих восьми, некий Уильям Фогг, двадцати шести лет, отбывающий срок от двадцати до пожизненного заключения за вооруженное ограбление, попытался на угнанном автомобиле объехать стороной контрольный пост, при попытке на высокой скорости пересечь канаву сильно ударился и находится в критическом состоянии.

Джонни положил передо мной лист с восьмью фамилиями. Ему не понадобилось что-то добавлять. Красной линией я перечеркнул имя Фогга. Около трех фамилий поставил пометки: Келли, Костинак, Дэйтуоллер.

— Что ж, можем сказать, что кое-какие наши догадки подтвердились, но мы на шаг отстаем от этой публики, — выдавил я. — И признаемся, что будь у нас побольше решимости и сообразительности, мы бы сняли телефонную трубку и договорились о еще одном посте возле Полксберга, где бы их ждали с ордером на задержание этого фургона, самое было бы время сцапать их, прежде чем они к холмам умчались.

— Но тогда все казалось гораздо более зыбким, чем теперь, Фенн. Наверно, вам лучше домой поехать. Вид у вас совсем измочаленный.

Той ночью я спал очень скверно. К моменту, когда рассвело, я уже давно не спал, усталый от полузабывшихся снов, наполненных всевозможным насилием. Мне удалось выскользнуть из спальни, не разбудив Мег. Я поймал начавшуюся в шесть часов программу новостей, уменьшив звук настолько, что я еле его слышал.