Статус человека - Виталий Забирко

Пола заглянула в столовую, заказала завтрак, а затем зашла к себе в комнату, чтобы сбросить халат и надеть темные очки. И тут ее вызвали из Школьного городка.

— Да, — разрешила она, и в углу комнаты репродуцировался старший воспитатель.

— Здравствуйте, Пола.

— Здравствуйте.

— Простите, что беспокою так рано. Боялся позже не застать. Вы вчера забрали детей домой и не сообщили, когдг они вернутся в Школьный городок.

Пола горько усмехнулась.

— Боюсь, что и сейчас не смогу сказать… Они будут со мной до самого конца.

Старший воспитатель понимающе кивнул.

— Я надеюсь, они не много пропустят по программе?

— Нет, — покачал он головой. — Скорее всего они ничего не пропустят. В Школьном почти никого не осталось… Извините за беспокойство. До свидания. Передайте привет Иржи.

И тут выдержка покинула Полу.

— Иржи ушел вчера вечером, — сдавленно всхлипнула она. — Добровольцем.

В лице воспитателя что-то дрогнуло.

— Ничего, Пола, — мягко сказал он после некоторого молчания. — Будем надеяться, что все пройдет нормально. А мой привет Иржи все-таки не забудьте передать.

Пола, боясь снова сорваться, только молча кивнула, и воспитатель отключился. Она бесцельно прошлась по комнате, медленно снимая халат. Напросилась на соболезнование…

— Мама! — позвала Станка из коридора. — Мы уже готовы!

Пола провела рукой по лицу. Надо держаться. Надо, надо, надо… Она вздохнула и, так и забыв надеть очки, вышла в коридор.

— Готовы? — весело переспросила она. — Тогда вперед! Подхватила под мышки Станку, и они вместе с Лариндой выбежали на крыльцо. Здесь Пола нарочито неуклюже столкнулась с Лариндой, и все втроем полетели в сугроб. Поднялся визг, началась кутерьма.

— Ой, мамочка! Ой, мамочка! — только и взвизгивала от щекотки Станка, пока мать натирала ее теплым снегом. Затем они играли в снежки, и Поле досталось больше всех, потому что приходилось сражаться против двоих. Наконец, заметив, что дети утомились, она, будто в изнеможении, опустилась на колени.

— Сдаюсь, сдаюсь!

— Победа! — радостно прокричала Ларинда и, пожалев побежденную, запустила последний снежок в стену дома.

— Ула-а! — подхватила победный клич Станка и, подпрыгнув, повисла на матери. Они снова упали в сугроб, и тут Пола, словно невзначай, ущипнула ее за большой палец правой руки.

— Ой! — вскрикнула Станка и захныкала.

— Что? Что случилось? — забеспокоилась мать.

— Пальчику больно, — жалобно протянула Станка, рассматривая свой далеко оттопыренный палец.

— Бедненький пальчик! — Пола подула на него. — Ушибся?

— Это ты его удалила! — безапелляционно заявила Станка. Ларинда хохотнула, хотела что-то сказать, но Пола заговорщицки подмигнула ей, и она промолчала.

— Ты уж прости свою нерадивую мать, — проговорила Пола. — А пальчик твой мы сейчас полечим, и он перестанет болеть.

Она взяла Станку на руки и понесла в дом.

— Что ты будешь делать? — перестав хныкать, настороженно спросила Станка.

— Пальчик твой лечить, — спокойно объяснила мать, занося ее в столовую и ставя на ноги.

— А он уже не болит!

— Вот и хорошо, — пряча улыбку, проговорила Пола. — Но мы его на всякий случай все-таки полечим.

Станка начала было снова хныкать.

— Что ты, это совсем не больно!

Пола достала из аптечки ампулу с глюкойотом и принялась густо намазывать Станке ушибленный палец. Дочка завороженно смотрела на «лечение» полными слез глазами.

— Вот и все. Не больно было?

Станка замотала головой.

— Прекрасно. А теперь — в душевую! — приказала Пола и, повернув дочку за плечи, легонько подтолкнула ее в коридор. — Ларинда! — крикнула она. — Примите ионный душ, переоденьтесь и идите в столовую завтракать. Да, и помоги Станке одеться!

Пола проследила, пока за дочерьми затянулась перепонка ионного душа, и только тогда позволила себе расслабиться. С умыванием, кажется, покончено. Она провела ладонями. По плечам и поморщилась. Неприятное ощущение — словно тело натерто парафином. Снег-44 при растирании плавился под пальцами и тут же застывал на теле тонкой неприятной коркой. Придется все-таки подобное умывание отменить и обтираться мокрым полотенцем, пусть даже в ущерб своей суточной дозе.

Она прошла к себе в комнату, сняла купальник и прямо на голое тело натянула комбинезон из биотратта. Плотная серо-зеленая ткань складками повисла на ней, но постепенно стала сжиматься, облегая тело. Кожу стало легонько покалывать — биотратт приступил к переработке кожных выделений.

«Как жаль, — подумала Пола, — что биотратт не прошел полной экспериментальной проверки. Если бы детям было разрешено носить комбинезоны из биотратта, то проблема с умыванием отпала бы сама собой».

С трудом вычесав из волос парафиноподобный снег, она заглянула в зеркало и, найдя прическу удовлетворительной, вернулась в столовую, чтобы накрыть на стол.

— Копухи! — крикнула она в коридор, закончив сервировку. — Скоро вы там?

— А мы уже здесь! — закричала Станка, с громким топотом вбегая в столовую. — Чем ты нас будешь колмить?

— Тем, что на столе, — строго ответила мать, подсаживая ее на стул.

Вслед за Станкой в столовую вошла Ларинда, самостоятельно вырастила себе стул и молча села к столу.

— Ой, клубничка! — радостно залепетала Станка. Мать шлепнула ее по рукам.

— Вначале мы съедим кашу, а уже потом — клубнику. Станка было надулась, но тотчас ее внимание переключилось на другое. Она привстала со стульчика и пересчитала приборы на столе.

— А папа с нами завтлакать не будет? — разочарованно протянула она.

У Полы перехватило горло. Она попыталась ответить, лихорадочно придумывая что-то на ходу, но ее опередила Ларинда.

— Папа уехал в командировку, — четко разделяя слова, произнесла она, внимательно смотря на мать. — Его срочно вызвали ночью.

«Знает. — Кровь прихлынула к лицу Полы. Она опустила голову, чтобы не встречаться с понимающим, недетским взглядом старшей дочери. — Знает. Что ж, она уже взрослая…»

— А когда он велнется?

— Станка! — повысила голос Пола. — Ты есть сюда пришла или разговаривать? Ешь. Когда я ем, я глух и нем.

— А если…

— А если ты будешь разговаривать, то не получишь клубники.

Пола мельком глянула на Ларинду. Дочь по-прежнему смотрела на нее внимательным неподвижным взглядом. Мать взяла ложку, повертела ее в руках и снова положила на стол.

— Ешь, Ларинда, — тихо сказала она, безучастно наблюдая, как Станка обиженно ковыряет ложкой в тарелке.

Ели молча. Пола быстро проглотила завтрак, даже не почувствовав вкуса, и только затем отважилась снова посмотреть на дочерей. Ларинда уже доедала свою порцию — ела она машинально, глядя куда-то в сторону. Станка же по-прежнему ковырялась ложкой в каше.

— Станка! — строго сказала мать. — Ешь быстрее. А то мы с Лариндой начнем сейчас есть клубнику, и тебе ничего не достанется.

Станка встрепенулась.

— Я сейчас, ма! — выпалила она, отправляя в рот огромную ложку каши. И прошамкала набитым ртом: — Я быстло…

И в это время прозвучал сигнал вызова. Пола хотела сразу же дать разрешение, но что-то ее остановило.

— Кто? — неожиданно севшим голосом спросила она.

— Редьярд Шренинг. Лаборатория акватрансформации.

Пола вскочила и снова села: Лицо пошло красными пятнами.

— Сейчас!

Она сорвалась с места, отобрала у Станки ложку, ссадила ее со стула.

— Идите! Идите к себе в комнату. Ларинда, займи там Станку чем-нибудь.

— А клубника? — возмутилась Станка. — Мама, а как же клубника?

— Вот вам клубника, сахар, сметана, ложки, тарелки… — Пола рассовала в руки дочерей посуду. — Ну, идите же! — и вытолкала их в коридор.

Мгновение она стояла, прислонившись спиной к заблокированной двери, тяжело дыша.

— Да, — наконец разрешила она. В углу столовой появился высокий худощавый мужчина в биотраттовом комбинезоне. Сердце у Полы екнуло.

— Полина Бронт? — спросил он, смотря на нее усталыми воспаленными глазами. — Здравствуйте.

— Что с ним? — с трудом выдавила Пола. — Он… жив?

— Жив, — кивнул головой Шренинг. — И будет жить, — предупредил он следующий вопрос.

— Жив… — выдохнула Пола, и ее глаза затянула мутная пелена. Она шагнула вперед, ноги подкосились, и Пола буквально упала в выросшее под ней кресло.

— Жив…

По щекам побежали светлые слезы.

Шренинг отвел глаза в сторону.

— Извините, но я еще не все сказал.

Пола усиленно заморгала, пытаясь смахнуть слезы.

— Что? — переспросила она сведенными судорогой улыбки губами.