Котовский - Владимир Шмерплинг

Но, несмотря на это, в городе уже шла негласная эвакуация. К причалам порта устремлялись экипажи, брички, тачки, груженные чемоданами, саквояжами и тюками. Белогвардейский сброд и оторопелые буржуа предчувствовали, что генеральская контрреволюция доживает на юге России свои последние бесславные дни.

В городе ни на минуту не прекращала свою работу одесская организация большевиков. Военно-революционный повстанческий штаб готовился протянуть руку наступающей Красной Армии. По улицам еще несли свою службу английские патрули, а подпольные райкомы уже распределяли на боевые посты коммунистов и рабочих, чтобы с тыла ударить по белогвардейцам.

Во время деникинщины одесские большевики прошли вторую, школу подполья; дружинники и боевики не давали возможности контрреволюционерам чувствовать себя хозяевами в городе. На всех заводах в городе существовали подпольные коммунистические ячейки. Рабочий класс оказывал сопротивление белогвардейскому террору. Многие вспоминали тогда в Одессе, как во время французской оккупации Котовский не давал покоя интервентам.

А Григорий Котовский во главе своих всадников спешил к городу, который он так любил и где его все знали, от мала до велика.

Красная конница мчалась вперед, стремясь нагнать противника, увозившего с собой награбленное добро. Деникинское командование решило в случае падения Одессы спасти остатки своей армии, отступив за Днестр, в Румынию.

На Одессу наступала 41 дивизия. Временно в эту дивизию была передана и кавбригада Котовского.

Котовский тщательно изучал обстановку, сложившуюся под Одессой. Он лично допрашивал пленных офицеров, определял численность и настроения в «добровольческой армии».

Кавбригада приближалась к главной железнодорожной магистрали. Котовский мечтал первым, во главе своей кавалерийской бригады, въехать на знакомые ему одесские улицы.

Начдив 41 всячески сдерживал порыв Котовского. Он преувеличивал силы противника и недооценивал боеспособность кавбригады, предупреждая ее командира, что, по его сведениям, под Одессой сосредоточилось до пятидесяти тысяч белогвардейцев.

Но Котовского не страшила численность врага. Он доказывал, что преступно терять даже один день, один час. Иначе будет нелегко взять Одессу, так как враг успеет передохнуть, опомниться, собраться с силами.

Котовский спорил с начдивом:

— Если бы их было даже вдвое больше, все равно это уже не армия. Они уже не могут оказать сопротивления. Я помчусь вперед со своей бригадой, пролечу через Одессу, вызову панику, не дам гадам очнуться и развернусь за городом. Рабочие Одессы нас ждут, они нам помогут.

Котовский спешил к Одессе…

В сорока верстах от Одессы, в местечке Потоцкое, бригада расположилась на кратковременный отдых.

Котовский пошел на телеграф и потребовал телеграфную ленту за сутки. Вдруг раздался стук ключа. Комбриг приказал принять вызов.

Это станция Раздельная вызывала Одессу. Котовский приказал выключить Одессу, а на вызов ответить: «Я — Одесса». И вот Котовский стал принимать сводку начальнику гарнизона Одессы.

«Принимайте точную оперативную сводку. Красная 41 дивизия южнее Березовки, 45 дивизия севернее Березовки и конная армия Котовского в самой Березовке. Прошу выставить сильную охрану со стороны станции Сортировочная, а также организовать оборону Пересыпи. Все, Генерал Шевченко. Кто принял сводку?».

Котовский приказал ответить:

«Сводку принял Котовский».

Тогда опять застучал телеграф:

«Что за безобразие в такое время заниматься шутками!».

Котовский улыбнулся и снова передал генералу Шевченко:

«Сводку принял Котовский».

Когда в Раздельной окончательно удостоверились, что сводка попала в руки противника, генерал Шевченко обратился к Котовскому:

«Союз спасения родины предлагает Вам опомниться и повести свою конницу против большевиков».

Котовский смял телеграфную ленту. Сжимая кулаки, он продиктовал телеграфисту ответ:

«С малых лет я веду борьбу с эксплоататорами рабочих и крестьян и буду вести до тех пор, пока вы окончательно не будете уничтожены. Часа через три ждите меня в Одессе».

На этом кончился разговор Котовского с генералом Шевченко.

Штаб-трубач заиграл наступление. Котовский в меховой куртке, в фуражке, низко надвинутой на бритую голову, вскочил на коня. Переменным аллюром бригада двинулась за командиром.

— На Одессу!

С пиками наперевес, навстречу наступающему утру, бодрые и радостные, мчались котовцы. Вот перед ними открылась панорама города…

Перед самой Одессой Котовский приказал свернуть боевые знамена, снять красноармейские звездочки с фуражек и красные ленточки.

Услышав конский топот, из сторожевой будки у заставы выскочил заспанный поручик. Увидя приближающегося Котовского, он вытянулся, приняв его за белого генерала.

Котовский знал пароль. Отстранив поручика, он приказал ему лучше нести службу и не спать на посту.

Вот конники уже за заставой.

Котовский первым влетел в Одессу со стороны Пересыпи. Котовцы миновали Пересыпский мост и понеслись по Московской улице, по Нарышкинскому спуску, Преображенской и Тираспольской…

Из подъездов домов на улицы выскакивали офицеры. Они бросались к стремительно мчавшимся кавалеристам.

— Что за конница?

— Мы — мамонтовцы, — отвечали котовцы.

Офицеры, придерживая сабли, доверчиво присоединялись к котовцам, вскакивая на их повозки. Походным маршем проходили котовцы по улицам Одессы.

Котовский смотрел на мелькавшие дома, на вывески магазинов. Он приветствовал город, который так любил за его морские дали, за шумный порт, за прямые улицы и кварталы, за белые акации и развесистые чинары.

Белогвардейцы продолжали вскакивать на тачанки и подводы; они взваливали на них мешки и походные сумки.

Котовцы спешили к полотну железной дороги, чтобы загородить путь белогвардейским эшелонам на станцию Застава. Котовский приказал снять орудия с передков, поставить их на позицию и открыть огонь по первому эшелону, как только он появится.

Белогвардейцы слезли с повозок. Они хотели предупредить «ошибку».

— Да ведь это же наши эшелоны! В кого вы хотите стрелять?!

— Эшелоны-то ваши, да мы не ваши; мы — котовцы, а вы — деникинцы.

Только сейчас деникинцы поняли, на чьи повозки и лафеты забрались они, спасая свою жизнь.

На полотне железной дороги показался эшелон, направлявшийся к Аккерману.

— Огонь!

Эшелон дал задний ход. Но путь назад ему был отрезан так же, как и путь вперед. Не удалось белогвардейцам удрать через Бессарабию в европейские столицы!