Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

стены из известняка оказались нестойкими к огню осадных 22‐ и 24‐фунтовых картаун. Пиотровский отметил в своем дневнике «Стены клубились, как дым; мы не думали, что они будут так непрочны»[320].

Еще до того, как Стефан Баторий осадил Великие Луки, Иван Грозный направил в Псков воеводу князя Василия Федоровича Шуйского-Скопина, воеводу князя Ивана Петровича Шуйского и других воевод, приказав «за все православное христианство против врагов стоять и вместе с подчиненными им воинами биться от всей души и сердца и со всем мужеством не на жизнь, а на смерть; и как разными укреплениями превратить в твердыню стены града Пскова, и приготовить все к бою, как подобает, чтобы выдержать долгую осаду»[321].

Прибыв в Псков, царские воеводы активно приступили к усилению крепости каменными, деревянными и разными другими сооружениями, готовясь к продолжительной осаде[322].

О том, какие мероприятия были проведены русскими по усилению крепости, сообщает Гейденштейн: «Северный бок, самый длинный, простирается в длину до 8000 шагов и окружен каменною стеною. К этой стене, по взятии Великих Лук и Полоцка Московский царь прибавил другую с внутренней стороны, наложив в промежутке между двумя рядами бревен, которыми она держалась, громадное количество земли. Со всех сторон имеются очень крепкие башни, сделанные из того же камня; и так как башни прежней постройки недостаточно были равны между собою и вследствие того не прикрывали себя взаимно от пушечных выстрелов, направленных от одной к другой, то, поставив с углов тех новые стены и покрыв их весьма толстым дерном и разместив по ним окна, он устроил так, что оне находились на равном друг от друга расстоянии; у тех же башен, которые казались частью слишком тесными, частью слишком непрочными для того, чтобы могли выдержать выстрелы от более тяжелых орудий, с внутренней части на удобных местах расставил в промежутках другие башни, также деревянные, сделанные с великим тщанием из самых крепких бревен, и снабдил их достаточным количеством больших пушек»[323].

Перевод с латинского оригинала корректен – действительно указана сверенная сторона[324]. Гейденштейн, очевидно, пользовался схемой укреплений Пскова, но перевернув ее, – Покровская башня в его описании располагается на востоке, а стена Окольного города на Полонище на севере. Длина стены – 8000 шагов, указанная Гейденштейном, завышена более чем в два раза.

Протяженность Окольного города от Никольской Грановитой башни у реки Пскова до Покровской башни у реки Великая составляла около 2300 метров. На этой стене имелось 8 башен, т. е. среднее расстояние между башнями достигало 300 метров. Наименьшее расстояние – около 150 метров было между Свинузской и Покровской башнями, наибольшее – около 450 метров между Петровской и Трупеховской башнями. В этой стене имелось 5 ворот: в Петровской, Трупеховской, Сокольей, Великой и Свинузской башнях. Следует отметить, что участок стены между Трупеховской и Великой башнями был построен в 1477–1478 годах, остальные участки были построены на 30 лет позднее. Вероятно, на участке между Михайловской и Свинузской башнями, длинной около 1800 метров, были проведены основные работы по усилению.

По имеющейся информации, расстояние между башнями в деревянных крепостях, таких как Великие Луки и Заволочье, составляло 90—100 метров. Великие Луки имели 11 башен, при длине стен 1100 метров, Заволочье – 9 башен на 900-метровой стене. Можно предположить, что к имеющимся Михайловской, Петровской, Трупеховской, Сокольей, Великой и Свинузской башням были добавлены до 12 деревянных башен и раскатов – возвышенных платформ (террас) для размещения артиллерии, в виде пристройки к крепостной башне или отдельного башнеподобного строения.

Слова Гейденштейна – «у тех же башен, которые казались частию слишком тесными, частью слишком непрочными для того, чтобы могли выдержать выстрелы от более тяжелых орудий, с внутренней части на удобных местах расставил в промежутках другие башни, также деревянные, сделанные с великим тщанием из самых крепких бревен и снабдил их достаточным количеством больших пушек» – относятся, по всей видимости, к Петровской, Трупеховской, Сокольей, которые были относительно небольшими и трехъярусными.

Кроме того, согласно Гейденштейну, с внешней стороны, так как потребовалась обкладка дерном, каменных стен на равном расстоянии были поставлены новые деревянные стены, имеющие бойницы. Можно предположить, что это были аналоги бастионов, позволявшие вести фланкирующий огонь.

Деревянные укрепления только на первый взгляд кажутся уступающим каменным. Широкое применение дерева не свидетельствовало о снижении прочности обороны и не означало возврата к приемам фортификации допорохового периода.

В XVI веке заполненные деревом рубленые тарасы (от французского слова «terrasses» – «земляная насыпь») нередко лучше противостояли огню осадных батарей, чем каменные. В связи с распространением бастионных или «земляных городов», менее трудоемкие, чем отдельные срубы-городни, тарасы нашли разнообразное применение в фортификации. Оценив стойкость тарасов против ядер, русские строители массово использовали их при усилении старых и строительстве новых крепостей.

Итальянский дипломат и ученный Джованни Ботеро в своей книге «Всемирные реляции», изданной в 1592 году, сообщал о строительстве в Русском царстве деревянных стен и башен, построенных из бревен, заполненных землей. Эти укрепления «…в состоянии выдержать орудия всякой величины. Против огня они, конечно, не могут устоять, однако, обстрелу они уступают не так скоро»[325].

Джованни Ботеро приводит аргументы, какие укрепления надежнее, каменные или деревянные: «В пользу последних приводят следующие доводы: что они строятся скорее и с меньшими издержками, что они служат лучше против всяких орудий, что если легко разрушаются, то и скоро исправляются, и, наконец, земляная насыпь легче приспосабливается к разным потребностям защиты, смотря по способу нападения, чем каменная стена. Тем не менее, следует предпочесть каменные стены, так как при взятии крепостей употребляются четыре приема: обстреливание из орудий, подкоп, огонь и траншеи. Против орудий, может быть, стены служат, менее сопротивляясь ядрам, чем пропускающая их земля, а против подкопа, огня и траншей они гораздо лучше. Но чтобы совокупить выгоды от [каменных] стен с удобствами от деревянных укреплений, возможно устроить за ними насыпные брустверы»[326].

Известный исследователь А.Н. Кирпичников считает слова Гейденштейна «со всех сторон имеются очень крепкие башни, сделанные из того же камня» подтверждением постройки псковичами в ходе Ливонской войны каменных укреплений. По версии А.Н. Кирпичникова: «Речь идет о своеобразных низких приземистых башнях захабах высотой два-три яруса, которые, следовательно, лишь немного возвышались над прилегающими стенами». Эти оборонительные сооружения одновременно выполняли функцию башни, ворот, предмостных укреплений. Кирпичников сравнивает захабы с подковообразными, выдвинутыми в предполье околобашенными ронделями. Согласно чертежам, выполненным примерно в 1740 году, захабы действительно помещались впритык к Сокольской, Свинузской, Великой башням, воротам и вообще проходам в стенах – Варламовский, Загряжский захабы[327].

В документе «Извлечение