Всей нечисти Нечисть... - Анастасия Вихарева

-- Не самое лучшее серебро, если в богадельне побывало, -- рассматривая крестик и цепочку, произнес Валимир. -- Волшебное свойство серебра -- у оборотней и вампиров оно белеет, у проклятых чернее черного становится. Как будто черные мысли души на себя собирает. По нему можно определить, какая у кого душа.

-- Золото тоже, -- сказал Виткас, подув на стрелу и проверив ее на глаз. -- Черные пятна оставляет на коже.

-- Никогда не понимал, как оно работает, и почему они не боятся брать его в руки... Наверное, оно с их кровью что-то делает...

-- А проклятый -- это кто? Тоже гаденыш?

-- Проклятый -- это я. И Манька. И Борзеевич, наверное. Но я не совсем проклятый, а только наполовину. Я видел их, каждого в лицо помню, поэтому оно на мне не так заметно. И на человека не летит, если отверзаю от себя. Кроме того, я знаю, как Проклятие работает, поэтому вижу иногда его ужас в себе. Все люди в той или иной мере проклятые, но не до такой степени, как проклятые, которых проклинают со знанием дела.

-- В смысле?

-- Проклинают человека не здесь, а там, а зовут отсюда. Человек о встрече с вампирами никогда не помнит, но обычно они изводят всю семью. Было бы странно, если бы на брата наложили, а меня бы оставили. Но то, что ложили не совсем умно, в этом я уверен. Зов они на брата наложили, а меня Прокляли с обеих сторон... Я же говорю, нас с братом перепутали, мы с ним похожи. И получилось, что барракуда моя сама себя ославила. Жаль, что она не на себя, а от себя проклинает.

-- Все равно ничего не понимаю, -- признался Виткас.

-- Вот смотри, помещик один на три -- пять тысяч крепостных рабов. И все они молятся на него, а почему? А потому что поднять вампира не то же самое, что заставить проклятого сунуть голову в петлю. Это жесткое зомбирование, когда есть два человека, связанные между собой.

Но они замучались бы искать душу раба. А им это и не надо! Им чтобы мужик видел Благодетеля, а женщина строгое назидание. А в массе те и другие на коленях стоят. И тут уже механизм взывания к человеку по упрощенному варианту, когда женщина становится объектом наложения Зова, а мужчина Проклятия. А без души именно крепостной раб получается, потому что без самого человека не прославишь. Бабы помещика меньше чтили, но стоило ей голос повысить, мужик ей пару ребер сломал, и она замолчала. А мужика плеточкой помещик охаживает. Он ему только в ноги кланяется и спасибо говорит.

Обычно этим церковь занималась.

Поэтому, когда человек в церковь приходит, он как бы замирает в благоговейном ужасе, чувствуя присутствие невидимого человека, страх, и тянет пообщаться с Благодетелем, а когда выходит, испытывает невероятное облегчение.

Настоящие Зов и Проклятие накладывают, когда хотят вампиром стать. Или торговцы белой смертью и бандиты, которым надо удержать человека на какое-то время, чтобы быстро получить свое и свалить. Эти используют медикаментозное зомбирование, когда два разных состояния, полубессознательность и полная бессознательность, используются и для наложения заклятий. Как кодирование. Но если кодирование с двух сторон, крепче держит человека.

-- Ну, торговцам белой смертью только первое время и надо, а там зависимость держит... -- поддакнул Виткас. -- Человек крепко сидит на игле

-- Кодированный крепче, у него зависимость появляется с первой дозы. Без такой зависимости, если если нет посыла от души, человек через какое-то время начинает понимать, что его дурачат. Но или имущества нет и спросить не с кого, или почки уже вырезана, или сидишь в яме, как раб, и никто не ищет, а пикнул, и тебя убили. Убить человека легко. А вылечить только раньше умели, когда Бог человека учил сам. Поэтому все Благодетели его как огня бояться -- Дьявол для них самый страшный враг. Вот пришел он, и все вампиры за проклятой бегут.

Валимир рассмеялся.

-- А у меня такой знак на лице есть? -- Виткас подставил Валимиру лицо.

-- Нет пока, -- улыбнулся Валимир. -- Но ты не расстраивайся. Будет. Со временем. Вампиры каждый день сучат кого-нибудь.

Перед ними уже лежала добрая кучка стрел и кольев, когда вдруг они услышали визг и вопли, и вой, и сразу наступила гробовая тишина, будто остались одни.

Оба вскочили и замерли в ожидании, прислушиваясь к каждому шороху. После недолгого затишья раздался топот бегущих ног, и снова вой, но уже смертельно раненного, и испуганные голоса и вскрики. По голосу оба признали, что воет Ее Величество. Виткас сгреб в охапку и стрелы и колья, рассовывая их в два рюкзака. Валимир быстро убрал хворост и щепки под спальные мешки, в заранее приготовленную яму, присыпав сверху землей и камнями.

-- Думаешь, это собачки моей барракуды посадили на кол Ее Величество? -- переглянувшись с Виткасом, полушутя, полусерьезно спросил Валимир, слегка побледнев.

-- Думаю, твои еще далеко. Наверное, их тоже ждать надо к полнолунию, -- предположил Виткас, вслушиваясь в доносившийся шум и приближающийся грохот.

Оба рванули к выходу, столкнувшись в проходе, и, не раздумывая, выскочили наружу, одеваясь на ходу.

Вернулись через полчаса, но оба довольные и счастливые.

-- Господи, я видел чудо! -- помолился Виткас, встав на колени и сложив руки перед собой. -- Я больше никогда не буду в тебе сомневаться. Стыдно называть тебя Дьяволом... Можно, я буду называть тебя Господом? Но если он, -- Виткас ткнул в сторону беззаботно развалившегося на спальном мешке Валимира, -- позвал и ты услышал, может быть, ты и меня услышишь? Пожалуйста, позаботься о моем брате, о моей жене и ребенке. Пошли нам, Господи, хлеб насущный и благополучный исход дела...

Виткас склонил голову и благоговейно и смиренно замолчал, полуприкрыв глаза.

-- Не-а, он этого не любит! -- сказал Валимир, наблюдая за другом. Улыбка во весь рот не сходила с его лица с тех пор, как они вернулись. -- От него все милости ждут, а не жертвы. А он молитвами не сыт, ни пьян. Ему, как вампиру, тоже кровь нужна, не зря вампиры его вампиром называют... Вот мы, решили боднуть болезни и немощи наши, и, пожалуйста, драконы пали к нашим ногам! -- Валимир растянулся на спальнике и блаженно улыбнулся. -- Господи, я исправлюсь! -- пообещал он кому-то в потолке и виновато развел руками: -- Ну не могу я, вот так, сразу... -- он снова воззрился на Виткаса, который смотрел на развязного Валимира с осуждением. -- Что?! Это самый бессовестный и хитрый Дух, Вечный Изгнанник и Скиталец, в общем -- законченный Поганец. Ну сам посуди, разве надо было так долго ждать... -- Валимир помрачнел, вспомнив Зулю и Игоря. Но обвинить Дьявола в их смерти не получилось, на этот раз он знал убийц в лицо. Он лишь надеялся, что, как Бог, Дьявол не будет с ними слишком суров и несправедлив. -- Корчит из себя параноидальную шизофрению... -- произнес он с досадой. Сел, одевая теплые унты. -- Молись, не молись, а береженого бережет. Меня скоро хватятся люди барракуды и Благодетеля, и если они меня вычислят, они меня от себя никуда не отпустят. Нам пора выздоравливать и сваливать. А кроме того, эта внезапная болезнь драконов может обострить у вампиров приступы голода. Им завтра наверх тоже ножками топать. Нам по лесенкам, а им на веревках, -- Валимир снова с ехидцей засмеялся. -- Им за день в гору ни за что не залезть. Так что мы им теперь за место Бога...