Ученик - Алексей Сережкин

— Так, Артем, слушай внимательно. Я пойду туда один и посмотрю. Что там и как. На сестру со своим ухажером, на ее брата и вашего хулигана. Все я правильно разложил в голове, пока шли, или нет?

— Да, — покивал головой Артем, пытаясь вытереть слезы с щек плотно сжатым, маленьким и почему-то смешным кулачком. — То есть, нет. Не совсем так.

— Поздно выяснять, что так, а что не так. Я пойду и посмотрю. А ты возвращайся в школу. Все понял?

— Нет, — отрицательно покачал головой Артем. — Я пойду с тобой. Не хочу возвращаться, я тоже пойду, — повторил мальчик настойчиво.

— Ты не пойдешь со мной, Артем. Что бы там не происходило, если там вообще что-то происходит, ты там помочь ничем не сможешь. Возвращайся.

Артем промолчал, но упрямо продолжал идти.

Он открыл рот, чтобы еще раз попытаться отправить его назад, но не успел ничего произнести. Они завернули за угол, и его внимание немедленно оказалось приковано к картине, которая открылась перед ними.

«Если вообще что-то происходит», — вспомнились ему его же слова.

Он сделал еще шаг вперед и остановился.

Глава 26

Двое пацанов, выглядевших вполне как первоклассники, стояли друг напротив друга.

Но как же они отличались!

Тот, что стоял к нему спиной, сжимал в правой руке портфель, его плечи сникли и даже со спины было заметно, что он еле сдерживается от того, чтобы не заплакать. Но мальчик не плакал.

Второй был его прямой противоположностью. Форменная курточка была распахнута, да и рубашка расстегнута почти до середины. Лицо его выражало ленивое безразличие, он грыз семечки и сплевывал их в прямо на аккуратно выглаженный костюмчик понурого пацана, в то самое время как левой ногой методично и равномерно, подобно метроному, пинал по портфелю. Удары чередовались, то сильней, то слабей; пауза между ними то удлинялась, то вдруг укорачивалась, когда наносилась сразу целая серия ударов, но портфель не вырывался и не падал, хотя было очевидно, что долго так продолжаться не может. На это указывали и стиснутые изо всех сил костяшки пальцев, побелевшие и с трудом удерживающие ручку портфеля, и понуро опущенные плечи мальчика, очевидно друга Артема.

Все происходило в полной тишине, никто не произносил ни слова и только равномерные удары ногой по портфелю то глухими, то звонкими «бумц» наполняли окружающее пространство звуками, на которые поначалу не обращаешь никакого внимания, но спустя краткий промежуток времени начинающими раздражать и выводить из себя.

Артем сделал шаг вперед, но он остановил его своей ладонью, в которую первоклассник беспомощно ткнулся грудью.

Его внимание было приковано к открывшейся перед ним картине и что-то до боли знакомое отозвалось в сознании. Он не посмотрел на Артема, но тем не менее в момент начала движения его ладонь машинально отодвинулась в сторону и преградила Артему путь. Что-то знакомое было в этом движении, и в этой ситуации, происшедшей наверняка с ним самим, но сейчас он не помнил что. Грудь Артема стукнулась о его ладонь, мальчик попытался сдвинуть ее со своего пути, но у него не получилось.

— Не лезь, Артем, — глухо произнес он. — Стой, где стоишь. Как друга-то твоего зовут?

Артем почти всхлипывал, колыхания его груди передавались толчками через ладонь: И все-таки Артем еле слышно пробормотал

— Его зовут Миша, и еле слышно всхлипнул. — а этого…Артем запнулся, как будто не мог подобрать слова, зовут…

— Ну, как зовут второго, — остановил он Артема, — мне неважно. — Меня его имя волнует меньше всего. Если понадобится, уточню у него самого. Разберемся так сказать, по ходу пьесы.

— Стой, где стоишь, Артем, ты понял? — Он настойчиво повторил свои слова, суровым и убедительным тоном, и внимательно посмотрел на мальчика, постаравшись придать себе максимально суровый вид, и тот в ответ еле заметно кивнул. — Вот и отлично.

Он шагнул вперед и подошел к стоящей парочке. Небо было затянуто тучами, наверху видимо, был сильный ветер, совсем не ощущавшийся тут, поскольку облака стремительно летели по небу. «И ни одного просвета», — подумалось ему почему-то.

Он подошел как раз вовремя. Нога, пинавшая портфель, поднялась в воздух, но ударить не успела. Он молча встал между мальчиками и отодвинул Мишу вбок и назад, переместив его за себя.

— Все, закончили представление. Пора по домам, — произнес он спокойным голосом.

Потерявший равновесие пацан чуть не упал, когда его нога промазала мимо цели. У него были яркие синие глаза и если бы не перекошенный от злости рот и прищур, его можно было бы назвать очень даже привлекательным первоклассником.

— Ты чё? Кто ты такой? — Почти завопил хулиган. — Не лезь не в свое дело, понял?!! Отвали!

Он спокойно ответил:

— Кто я такой, не твое дело. Я приятель Миши, верно, Миша? — И посмотрел на мальчика, стоящего с понурой головой чуть сзади. Миша никак не отреагировал на вопрос. Его голова была опущена вниз, и по вздрагивающим плечам было заметно, что он все-таки не сдержался и заплакал.

— Ну вот, обратился он к обидчику. Довел моего друга до слез. А портфель-то новый. Ты за него денег не платил, а пачкаешь. Нехорошо.

Вежливое и спокойное обращение совсем не убавили прыти синеглазому. Резко вытерев свою шевелюру рукой и еще сильней прищурив свои ярко-синие глаза, отчего они превратились в щелки, хулиган резко пнул ногой по портфелю еще раз, но не попал. Вместо этого удар пришелся угодила по ноге Михаила, от чего тот, слегка покачнувшись, окончательно и бесповоротно заревел, продолжая тем не менее крепко цепляться за портфель, будто он являлся единственной надежной и незыблемой вещью в окружающем его мире.

— Ну вот. Ты, я смотрю, драться начал. Зачем друга моего ударил, а? — еще более спокойным голосом спросил он. — Он ведь и сдачи тебе может дать, не задумывался об этом? У него тоже две ноги, если ты считать научился, что вообще говоря сомнительно, если судить по твоему поведению.

Ироническую издевку синеглазый не уловил.

— Ударил, и что, я по портфелю метил. Промахнулся. Не твое дело, — произнеся это, синеглазый хулиган попытался пнуть ногой еще раз, но не успел.

Получив едва ощутимый толчок в опорную ногу в момент удара, от неожиданности он не смог удержать равновесия и грохнулся на землю, немедленно перепачкавшись в грязи.

И моментально заорал в голос: — Ты меня ударил!!! Ты за это ответишь! — и грязно выругался. Удивление в его голосе было настолько густо перемешано с ненавистью и злобой, что это казалось невероятным для мальчика семи лет от роду.

— Я же внятно сказал, — повторил он спокойно. — А ты слов, похоже, не понимаешь. Но я надеюсь, ты научишься. Рано или поздно. А слова такие рановато тебе произносить. Советую помыть рот с мылом, пока другие тебе не помыли.