Дядя самых честных правил 7 - Александр Горбов

Полагаю, ваше заключение не будет слишком долгим. Я попрошу императрицу, чтобы она проявила снисходительность и по достоинству оценила вашу смелость и честь.

* * *

Всю тёплую компанию мятежников я передал офицерам-преображенцам, и их увели на гауптвахту.

— Вы опасный человек, Константин Платонович, — ко мне подошёл Бредихин, — почище прусских генералов.

— Хуже, Сергей Александрович, я гораздо хуже. А теперь надо спешить. Раздайте оружие вашим людям, полк должен срочно выдвигаться к Казанскому собору и поддержать Екатерину Алексеевну.

Бредихин щёлкнул каблуками, кивнул и ушёл выполнять приказы. После наглядной демонстрации силы офицеры-преображенцы смотрели на меня с опаской и некоторым восторгом. А самое главное — приняли моё неформальное командование.

К их чести, потребовалось всего полчаса, чтобы навести порядок и выступить в импровизированный поход. Полк построился и длинной колонной двинулся в сторону Казанского собора.

— Константин Платонович, — ко мне подбежал запыхавшийся Чертков, — там Пассек…

— Что с ним? Живой?

— Живой, на гауптвахте сидит. Его выпустить хотели, так он отказался. Никому не верит, говорит, обманываем мы его. Мол, он сам слышал, что императрицу застрелили.

— Да и чёрт с ним, — я махнул рукой и вскочил в седло, — пусть сидит, если ему так нравится.

Ещё у Орлова мне показалось, что все смелые разговоры и лихие заявления Пассека «я сам застрелю императора» всего лишь напускная бравада. А теперь он струсил и отказался выходить из тюрьмы, когда переворот в самом разгаре. Ну да бог с ним — свою роль как триггер для начала активных действий он выполнил.

* * *

Всё пространство перед Казанским собором было запружено войсками. У входа возле колонн стояла Екатерина в окружении офицеров, генералов и кучки царедворцев. Среди них в глаза бросалась высокая фигура Кирилла Разумовского — гетмана Войска Запорожского, брата бывшего фаворита Елизаветы. Он что-то говорил императрице, а она кивала, соглашаясь его словам.

Рядом с Разумовским я разглядел Панина с озабоченным лицом. Так-так, воспитатель Павла бросил своего подопечного и кинулся участвовать в перевороте. Это я правильно послал Кижа на защиту мальчика. Боюсь, он сейчас самая одинокая политическая фигура на игровой доске Петербурга.

Среди придворных мелькнуло лицо Ивана Шувалова, двоюродного брата начальника распущенной Тайной канцелярии. Непонятно, однако, что здесь делает бывший фаворит Елизаветы. С учётом, что его родичи изо всех сил поддерживают Петра. Или они решили прощупать почву, чтобы переметнуться? Надо присмотреть за этим сударем.

— Костя!

Меня окликнул Орлов, и я стал пробираться к нему.

— Я привёл преображенцев. А что у вас? — спросил у него, когда мы отошли за колонну, чтобы не привлекать внимание.

— С Семёновским полком проблем не было, все здесь. Часть конногвардейцев тоже подошла.

— Очень хорошо. Что Екатерина?

— Сейчас прибудет архиепископ Новгородский, проведёт молебен и объявит её самодержавной императрицей. Затем в Зимний дворец, чтобы подписать манифест и принять присягу.

Я кивнул. Всё идёт по плану, как и задумывалось. Екатерина сумела договориться с церковью, и та поддержит её притязания.

— Костя, есть дело, — Орлов наклонился ко мне, чтобы не перекрикивать гомон толпы. — Конной гвардией командует дядя Екатерины, принц Георг. Он не поддержал нас, и конногвардейцы поехали его арестовывать. В полку принца терпеть не могут, и Екатерина опасается, что его могут просто убить. Можешь взять роту преображенцев и проследить, чтобы не дошло до крайности? А ещё лучше, если ты сам его арестуешь, так сказать, во избежание.

Орлов развёл руками.

— Родственник всё-таки, вот Катя и переживает.

— Сделаю, если так важно. Всё равно в собор мне ходу нет.

— А я к артиллеристам поеду, попробую генерала Вильбоа уговорить.

— Добро.

Мы коротко обнялись с Орловым и разбежались в разные стороны. Я взял Бредихина с его ротой и быстрым маршем отправился к дому Георга Гольштейн-Готторпского, самого настоящего принца. Было в этом что-то ироничное — полковник в отставке послан арестовывать целого генерал-фельдмаршала, чтобы спасти от расправы.

* * *

Уже на подходе к особняку стало понятно — конногвардейцы сорвались с цепи и отыгрывались на нелюбимом командующем. Окна были разбиты, двери распахнуты, и из них пьяные солдаты тащили всё что ни попадя. Утварь, мелкую мебель, какие-то тряпки, расшитые золотом шторы и медные канделябры. Особняк принца грабили, пользуясь случаем. И даже наше появление не остановило вакханалию.

— Прикажете стрелять, Константин Платонович? — Бредихин со злостью смотрел на эту картину.

— Ни в коем случае, Сергей Александрович. Только раздора между гвардейскими полками нам сейчас недоставало. Заберём принца, если он ещё жив, и уедем отсюда. За мной!

Я решительно двинулся вперёд, активировав Анубиса и гоня перед собой эфирную волну. Конногвардейцы, чувствуя магическое давление, сами убирались с нашего пути, даже не думая задерживать или задавать вопросы.

Внутри особняка следы грабежа бросались в глаза ещё сильнее. Сорванные со стен и брошенные тут же под ноги картины, поломанные шкафы, осколки посуды на полу и чёрные следы на стенах от боевых всполохов.

У парадной лестницы дорогу заступил пьяный подпоручик.

— Что вы здесь делаете? — он пошатнулся и опёрся рукой о перила. — А ну вон! Это наша до…

Не дожидаясь приказа, Анубис ударил его под дых шакальей мордой. Поручик побледнел, как рыба стал хватать ртом воздух и начал оседать. Я тут же поймал его за локоть, не дав рухнуть на пол.

— Помогите ему сесть.

Двое преображенцев вынырнули из-за моей спины, подхватили подпоручика под руки и усадили у стены на диванчик.

— Где принц? — я склонился над ним и заглянул в глаза.

— Т-там, — еле дыша, он ткнул пальцем в сторону лестницы. — Н-наверху в-в спальне.

Махнув рукой преображенцам, я первым начал подниматься на второй этаж. Искать спальню принца не пришлось — оттуда слышался шум и чувствовалось магическое возмущение эфира. Двери в комнату были распахнуты. А внутри шла драка не на жизнь, а насмерть.

Принц Георг оказался невысоким цвергом слегка за сорок. С лысиной во всю макушку и длинным носом. Одетый в длинную ночную рубашку с кружевами, он не походил на генерала, а скорее на немецкого лавочника, проснувшегося от вторжения грабителей.

Бывшие подчинённые, несколько прапорщиков и подпоручиков, загнали его в дальний, за огромной кроватью с балдахином угол. Они травили его, словно дикого зверя, по очереди кидая жидкие огненные всполохи и ледяные «стрелы». Принц с трудом отбивал эти выпады, едва держа щит и почти не атакуя в ответ.