Сын Екатерины Великой. (Павел I) - Казимир Валишевский

Однако ответственность за окончательный итог нельзя взвалить на одни ошибки и слабости государыни. Причину этого нужно искать глубже. Роковым было то, что брошенные раньше времени и неудачно в современную цивилизацию и мировую политику, без соответствующих материальных и моральных средств, Россия и ее руководители, как это еще и теперь с ними случается, временами не могли справиться с непосильной тяжестью возложенной на них задачи, и действительность на мгновение вознаграждала себя за их слишком высокомерные мечты. Этого-то и не сумел понять Павел, прирожденный идеалист, что и было его первой и самой главной ошибкой.

Было бы простительно, не выступая слишком непочтительным судьей царствования своей матери, в общем славного и производительного, по крайней мере, сознать необходимость исправления, в пределах возможного, его ошибок. Он считал все возможным, а именно все сделать сразу и все исправить, – силой того абсолютного идеала, который он носил в себе, противопоставляя его решительно всему существующему. Не довольствуясь устранением неудобств и опасностей положения, в котором он нашел государство, он хотел при помощи полного разрушения, производимого день за днем, изменить самые основания политического и социального устройства, продукта многовековой органической работы.

Он приступил к делу, как те работники, которых весь свет видел за несколько лет перед тем во Франции, проявляя то же пренебрежение обстоятельствами, ту же смесь отчасти правильных идей, и неизменно ложных расчетов, то же слепое увлечение и весь свой темперамент, который известен. Последствием, как и там, оказалась катастрофа. Огромное количество законов и указов, прежние, уже устаревшие, проекты, или поспешные импровизации и внушения последней минуты, точно содержимое ящика Пандоры, вихрем пронеслись над бедной Россией, внезапно, без всякой заботы о необходимости постепенности и о неизбежных трудностях их проведения в жизнь. Заступив место одного из величайших артистов в деле управления, Павел никогда не подумал о том, что это управление есть искусство. Нельзя сказать, что у Павла не было известной системы в его выдумках; но не в этом был недостаток и современных ему западных революционеров. В применении их восточный соперник выказал даже известную методу. Это можно было наблюдать раньше появления Гамлета при различных проявлениях безумия. Систематически все ломая и постепенно переходя от недостаточно оправданного разрушения к еще менее обдуманному созиданию, он из затруднительного положения, в котором находилась страна, привел ее на край бездны.

Его главные усилия были направлены на военное дело, и результаты их мы рассмотрим отдельно. Но он пробовал резко изменить и улучшить все остальное, и это, прежде всего, привело к обнаружению, и даже усилению, недостатка находившихся в его распоряжении всякого рода средств, что некоторым из его предшественников удавалось замаскировать и даже возмещать до известной степени превосходством своей гения, или своей энергией.

Не жалея самого себя, Павел стремился сообщить всем своим сотрудникам снедающую его жажду деятельности. Но прежде всего надо было привести в движение главное колесо правительственной машины – Сенат. Однако, даже вставая до рассвета, или устраивая свои заседания еще в другие дни сверх назначенных для собраний, что было предписано указом, сенаторы все-таки не могли ликвидировать огромного количества запущенных дел, которыми были завалены. Работы у них было слишком много, так как на их обязанности лежало более или менее все. Несмотря на различные преобразования и на то, что это высшее собрание уже не носило больше характера правящего учреждения, который хотел ему придать Петр Великий, оно было завалено массой обязанностей, плохо разграниченных, крайне непостоянных, но всегда бесконечно сложных.

Павел, по-видимому, намеревался ограничить его деятельность исключительно судебной ролью, что развивалось уже целое почти столетие. В смысле управления он не допускал разделения. Поэтому он решил, что уголовные процессы, с их следствиями, должны быть переданы из заваленного ими второго департамента в четвертый и пятый, деятельность которых до тех пор была исключительно административной. В то же время он учредил три временных департамента, которые должны были также заняться судебными делами. Он везде увеличил личный состав канцелярий, но не сумел придать и этой реформе, так же как и другим, твердое направление, ясно продуманное и систематически выполненное.

Производя следствия и разбирая процессы, сенаторы продолжали в то же время управлять то тем, то иным, в зависимости от случайно розданной работы, которая, постоянно меняясь, исключала из их ведения одно, чтобы дать другое: так, например, им было поручено на некоторое время управление государственным коннозаводством!

С другой стороны, не хватало людей для увеличения состава служащих. Специальная школа, названная юнкерской, комплектовавшаяся из детей дворян, должна была их подготовлять. Воспитанники стали прибывать в огромном количестве. Проводившаяся в то время военная реформа вызывала в этой среде общий отлив к гражданской службе. Но однажды Павел заметил тревожные недохватки в составе своей армии. Не оказывалось молодых людей, добивавшихся чести носить эполеты.

– Куда, черт, они деваются?

– В юнкерскую школу, ваше величество.

– Но их должно, быть там только пятьдесят…

– Их четыре тысячи пятьсот!

Все лишние были отосланы указом в полк; но, вечно заваленный делами, сгибавшийся под их бременем. Сенат не стал от этого лучше работать.

Медленность в разбирательстве дел, эта ужасная волокита, являющаяся веками предметом непрерывных жалоб, происходила и там, как везде, от беспорядочного состояния законодательства. Предпринятый Екатериной в ее знаменитом «Законодательном собрании», оставленный и затем вновь принятый с помощью новой «Комиссии», великий план составления Свода законов, с которым Северная Семирамида надеялась связать свое имя, еще даже не начал приводиться в исполнение. Павел вообразил, что извлечет больше пользы из этого учреждения, изменив только название, под которым оно до тех пор существовало. «Законодательная комиссия» стала «Комиссией для составления новых законов», и нетрудно угадать, что от этого она не стала лучше работать. Сын Екатерины, как мы знаем, не получил никакого юридического образования. Поэтому он не знал, что в основании всякой продуктивной работы в этом смысле должны лежать глубокое знание местного законодательства, и ее точкой отправления должен быть общий план. Этот план и теперь еще изучается в России!

Не имея в этом отношении другого руководителя, кроме чувства, часто верного, но которое не могло заменить направляющей идеи, Павел, кроме того, не хотел отказываться от прерогатив правительственной власти. Однажды приговор, наложивший одно и то же наказание за разные преступления, открыл ему отсутствие принципа постепенности в существующем законодательстве, и тотчас же он отдал приказ, чтобы реформа этой части уложения о наказаниях была произведена раньше всякой другой. На другой день, запиской, отосланной в шесть часов утра, он изменял это решение, приказав прежде всего произвести ревизию существующего судопроизводства. Его внимание было в промежутке привлечено задержкой в решении одного незначительного процесса. В другой раз последний из серии его генерал-прокуроров, Обольянинов, обратился к секретарю канцелярии, Безаку, со следующими словами:

– Нам бы нужен был через двадцать четыре часа проект какого-нибудь закона, устав, статут, все, что хотите. Государь скучает, не имея возможности заниматься маневрами по случаю дурной погоды… Чтоб было готово к завтрашнему дню!

С помощью одного еще незначительного в то время канцелярского служащего, которому в следующее царствование предстояло большое будущее, Сперанского, и кучи старых книг, брошенных где-то на чердаке Григорием Орловым, Безак принялся за работу, и Павел в назначенный час нашел на своем рабочем столе «Коммерческий устав Русского государства». Он его одобрил, поздравил прокурора и щедро наградил всю канцелярию; но труд этот никогда не только не был приведен в исполнение, но даже опубликован.

Давая такое применение талантам своих сотрудников, русский Солон приводил их в замешательство некоторыми замечаниями, которые, как это ни странно, его защитники отметили, как достойные нашего внимания.

«Вот ваш закон!», сказал он, ударив себя в грудь, одному из своих приближенных, осмелившемуся возразить на одно из его распоряжений и почтительно указать на его незаконность.

И урок этот не пропал даром. Председатель второй законодательной комиссии, на обязанности которой лежало ревизовать работу первой, князь Гавриил Гагарин, высказал следующее справедливое суждение: