«…Явись, осуществись, Россия!» Андрей Белый в поисках будущего - Марина Алексеевна Самарина

Сухоруков и Кудеров не просто лидеры секты. Начальные буквы их имен и профессий: ССМ (Сидор Семеныч, медник) и ММС (Митрий Мироныч, столяр) – делают их половинками одного целого (в алфавите “м” – четырнадцатая буква, “с” – девятнадцатая, их сумма равна тридцати трем – целому алфавиту), точнее, олицетворениями двух сторон зла: атеизма и сатанизма.

31

Новое время, будущее связывается в романе со звуками гармоники, долетающими в Гуголево от проходящих мимо парней, возможно целебеевских (в первой главе Белый упоминал о гармошке, которой «найдется место» на большом целебеевском лугу).

32

Долгополов Л.К. Символика личных имен в произведениях Андрея Белого // Культурное наследие Древней Руси. – М., 1976. – С. 352.

33

Белый А. Воспоминания о Блоке. – М., 1995. – С. 23.

34

Там же. С. 25.

35

Учение о мировой душе не принадлежит собственно В.С. Соловьеву. Автором его считают Платона, который, в свою очередь, взял за основу гипотезу поздних пифагорейцев. Учение это «не вошло сначала в христианскую метафизику, но уже в средневековой философии оно постепенно завоевывает свое прежнее место в космологии, а со времени Возрождения находит немало горячих защитников… Соловьев берёт это понятие у Шеллинга, но идёт значительно дальше его», – пишет В.В. Зеньковский в «Истории русской философии» (Л., 1991, т. 2, ч. 1). Идея Софии у Соловьева, по словам того же автора, «восходит к мистической литературе», но Соловьеву «принадлежит настойчивая попытка связать эту идею с различными течениями в русском религиозном сознании». Сам Соловьев в «Чтениях о Богочеловечестве» отмечал: «…мысль о Софии всегда была в христианстве, более того – она была ещё до христианства. В Ветхом Завете есть целая книга, приписываемая Соломону, которая носит название Софии. Эта книга не каноническая, но, как известно, и в канонической книге «Притчей Соломоновых» мы встречаем развитие этой идеи Софии (под соответствующим еврейским названием Хохма). «София, – говорится там, – существовала прежде создания мира; Бог имел её в начале путей Своих», то есть она есть идея, которую Он имеет перед Собою в своем творчестве и которую, следовательно, Он осуществляет. В Новом Завете также встречается этот термин в прямом уже отношении ко Христу (у ап. Павла)» (Соловьев В. Спор о справедливости. – С. 132).

«Рожденная от встречи культур ветхозаветных и греческих, София, воспетая Соловьевым, – одновременно и ветхозаветная Премудрость… и платоновская идея Мудрости как высший объект вожделения мыслящего человека… – пишет Аврил Пайман. – Валентинские гностики соткали целую мифологию о Софии-Зоне (предвечное существо), которая из любви и сострадания к людям сошла во временный мир и застряла в путах материи (здесь её именуют Мировой Душой), где тоскует об освобождении. По гностической легенде, освободитель её – Христос, тоже Эон, предвечное Существо, сходящее на Землю, воплотившееся и побеждающее материю. (…) Философ (В. Соловьев. – М.С.) всегда отрицал, что его представление о Вечной Женственности “гностическое”, но он несомненно был знаком с доктриной Валентина и… изучал её с горячим интересом, пусть даже не со всем соглашаясь» (Пайман А. История русского символизма. – М., 2000. – С. 214).

36

Зеньковский В.В. Указ. соч. С. 46.

37

Соловьев В. Спор о справедливости. – С. 155.

38

А. Блок. А. Белый. Переписка. – М., 2001. – С. 24.

39

Интересно, что образ Вечной Женственности, ставший популярным у символистов благодаря упоминавшемуся стихотворению В.С. Соловьева «Das Ewig-Weibliche», взят последним из «Фауста» Гете («Вечная Женственность влечёт нас вверх»), на что, кстати, указывает немецкое название стихотворения. У Гете «способность Вечной Женственности «тянуть к себе» свидетельствует о её родстве с силой притяжения, правящей в мире и наивысшим образом проявляющей себя в любви». Прообразами Вечной Женственности «в аспекте даруемого ею любовного всепрощения» являются «Богоматерь как «небесная царица» и заступница за грешников, Беатриче из «Божественной комедии» Данте, также влекущая грешника к высшим сферам». (Махов А. Е. Вечная женственность // Литературная энциклопедия терминов и понятий. – 2001. – С. 119–121).

40

А. Блок. А. Белый. Переписка. – М., 2001. – С. 24–25.

41

«Соловьев очень чувствовал опасность соприкосновения вечной женственности с дьявольским началом, с темой соблазна, греха Евы, но он же верил, что вечная женственность, несущая в себе божественную сущность, из мечтаний поэтов стала некоей почти физической реальностью, исторической явленностью» (Кантор В.К. «Вечно женственное» и русская культура // Октябрь. – 2003. – № 11).

42

А. Блок. А. Белый. Переписка. – С. 24.

43

Белый А. Воспоминания о Блоке. – С. 39.

44

Упоминая о Платоне, изображения которого действительно до сих пор можно встретить не только в греческих, но и в русских православных церквях, и о святом Христофоре, которого рисовали песьеголовым вплоть до XVIII века, Белый, очевидно, хотел указать на исконную связь христианства с древнегреческой и древнеегипетской религией.

45

Однако есть в романе эпизод, который позволяет посмотреть на отца Голокрестовского иначе, без насмешки, – это эпизод пожара:

«В этот миг неожиданно осветился луг, будто вспыхнул, да так, что и стоящим вдали стало жарко, а люди, суетившиеся у огня, с криком бросились прочь, закрывая рукавами закоптелые лица; у смородинника тогда увидали тощенькую фигурку, всю в белом; издали показалась молящаяся фигурка с высоко на огонь воздвигнутым запрестольным крестом; это попик Вукол с развевающимися кудрями вступал теперь в единоборство с огнем Христовой молитвою; его глаза не видели красного ада; Бог весть, что видели эти глаза, вознесенные горе.

Лишь на миг на один осветилась так ясно окрестность, и потом всё стало снова темнеть; и опять в ночь погрузился смородинник; погрузились в ночь и протянутый крест, и попа тощенькая фигурка; ясный язык, на минуту подкинутый в небо, быстро стал опадать; и упал; село отстояли; отстояли и лавку».

И хотя двумя абзацами выше писатель связывает спасение села с тем, что помещик Уткин привез «кишку да крючья» из соседней деревни, приведенный эпизод показывает, что помогла селу и молитва отца Вукола и что, следовательно, человеческая слабость священника ещё не основание для сомнений в возможностях, духовной сути православия в целом.

46

Штайнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. – Ереван, 1991. – С. 17.

47

Там же. С.