Блондинка вокруг света или I did it my way - Анна Лазарева

Договариваемся встретиться позже в центре Кобана, чтобы обговорить условия дальнейших передвижений к островам. На встречу они являются сильно подвыпивши. Вместо обсуждения путешествия решают принять ещё по одной, потом ещё. В течение ближайших трёх дней парни не просыхают, но обещают, что завтра снимаемся в путь.

Я успеваю сделать всё возможное в этом месте. Осмотреть развалины. Напиться с парнями. Совершить конную прогулку по окрестностям. Съездить к горячим источникам с лечебной глиной, красивейшее место, кстати сказать. Сходить на сальса-пати и обойти весь город раз «…-дцать».

Всё, делать здесь больше нечего. Кроме того, мой рюкзак не помещается в ящик, установленный для рюкзаков. Персонал пока великодушно закрывает глаза. Но, чтобы не пришлось искать его на помойке, нужно отсюда смываться поскорее.

В последний раз навещаю парней. Парни — в дугаря.

— Ладно, парни, — говорю, — не хотела я путешествовать по Гондурасу, тем более в одиночку, но, видимо, придётся. Раз уж я здесь, обратной дороги нет. Поеду на острова, буду ждать вас там.

— Хорошо, — сказали парни заплетающимися языками, — дай знать, где остановишься. Мы прибудем через денёк-другой.

Больше я их не видела. Ни через денёк, ни через другой, ни через неделю парни на Утилу не явились. Через пару недель, когда я уже перестала волноваться на их счёт, они, наконец, прислали мне письмо. Писали, что по пьяни уехали в Гватемалу. Забавные такие парни. Ну, счастливого вам пути! Главное — всё делать вместе.

Я, та, которая из всех троих не собиралась на гондурасские острова, единственная, которая таки до них добралась.

Так я попала на остров Утила в Гондурасе.

Утила — это ещё одна из нескольких столиц мирового дайвинга. Здесь я собираюсь подняться на следующий, продвинутый уровень подводного плавания, или эдванс.

Прямо на пристани меня встречает и подхватывает мой багаж высокая крупная девчонка. Я протестую:

— No llevas mis mochilas!

— Por que no?

— Еres mujer!

(— Не таскай мои сумки. — Почему нет? — Ты — женщина.)

Женщина только ржёт и тащит. У неё комиссионные. Она ведёт нового плательщика в школу дайвинга. Такая могла бы и меня посадить на плечо и попереть. Её официальная кличка — Вака, что в переводе с испанского означает корова. Корова — огромная испанка с выбритыми висками и длинным чёрным ирокезом, забранным в хвостик. На ней чёрная набедренная повязка и драная чёрная майка. Майку аж распирает на пышной Вакиной груди.

Школа находится очень близко к причалу. Это довольно старое здание, со своей маленькой деревянной пристанью. Моя новая инструкторша по дайвингу — позитивная полька. Она бывшая программистка, и у неё светлая голова.

С момента последнего погружения на Ко Тао прошло не менее двух лет. Тогда я заработала проблемы с ухом на многие месяцы. Сейчас я не могу себе этого позволить. Я иду к местному ЛОРу. Синьора промывает мне оба уха и прописывает капли. Как я поняла, мне нужно размягчить барабанные перепонки, чтобы легче было продуваться.

Карибы, Карибы!

Местное блюдо — тушёные свиные копытца с юккой. Несмотря на дешёвые ингредиенты и уличную торговлю, это не самое дешёвое блюдо. Здесь дешевле всего купить рыбу у рыбаков и приготовить самой. Рыбы на острове — завались.

К нашей пристани причаливает местный ловец тунца. Он мастерски разделывает рыбу, любо-дорого посмотреть. Потроха и головы он беспардонно вываливает под пристань, где в прозрачной воде, у сваи, дежурит мурена. Это её насиженное место. Однажды я просто выбираю из тунцовых потрохов печень и жарю на сковороде. Деликатес! И абсолютно бесплатно. Кто-то делает фотографии с балкона, когда я жадно роюсь руками в окровавленной куче рыбьих потрохов.

Вака у нас шеф-повар. Она собирает деньги и запекает для всех тунца в фольге. Пожалуй, она — самый хорошо зарабатывающий человек в школе. Бизнес-леди, в пиратском смысле этого слова. Обожаю тунца, особенно сырого, в севиче или с васаби и соевым соусом.

Рыбак всегда приплывает через день. У него жёсткие африканские волосы тёмно-русого цвета и голубые глаза. Он потомок английского пирата и африканской рабыни, попавшей сюда с рабовладельческого корабля, потерпевшего крушение. Откуда он взял, что именно английского пирата, не известно. Может, записи сохранились.

Мне нравится население этих островов. Генетика здесь сумасшедшая. Самые безумные сочетания. Острова когда-то были пристанищем пиратов. Вспомните, мы на Карибах. Капитан нашего дайвингового судна претендует на голландских предков. И правда, он имеет все черты, присущие голландцам. Он высокий, крупный, светловолосый с бесцветно-рыжими волосами на руках, светлыми водянистыми глазами и вечно обгоревшей на солнце красной кожей.

Друг одного из инструкторов, загорелый статный блондин с просоленным хвостиком с секущимися концами, тоже «голландец», но у него угольно-чёрные глаза, в которых не видно зрачка, такие они чёрные.

По улицам ходят люди, которых легко спутать с туристами. Две светловолосые «англичанки», не говорящие на английском, сидят в авиакассе. Я думала, у одной из них на голове химия. Но нет, это генетическое наследство от африканских предков. Вот они, потомки Пиратского прошлого Карибов! Всё побережье — сплошное смешение генов и рас. Очень интересно наблюдать за ними.

На этот раз, при погружении, продувание удаётся, и мне не придётся лечить глухоту и воспаление, как раньше. В первый же день, под одним из камней, застукиваем акулу. Она на нас не реагирует. Сытая, наверное. Эдванс предполагает заплыв в затонувший корабль и ночное погружение. Корабль был затоплен специально, в целях дайвинга, и поэтому не очень интересен. Зато ночью можно увидеть особые виды рыб и растений. Когда погружаешься в воду в темноте, от тебя отлетают фосфорические огоньки планктона. Красота!

Моя инструкторша-полька показывает мне фотографии с полуострова Вальдес, что в Аргентине. Рассказывает про внеземной ландшафт полуострова и великое множество китов, населяющих те воды.

— Обязательно съезди туда!

— Что, в Патагонию? Это уж вряд ли. Я и так до Гондураса доехала. Никогда бы этого от себя не ожидала…

Отвечаю последними гневными письмами на письма моего экса. Теперь он напишет не скоро. Соглашаюсь играть на гитаре в баре напротив. На этот раз — за выпивку. Но начинаются штормы, становится некомфортно погружаться. Особенно неуютно подниматься обратно на борт. Того и гляди, лодка ухнется с вершины волны и накроет лестницей. Купаться тоже стало неинтересно. Что, получается, бегу с острова? Бегу.

Паром швыряет немилосердно. Он то застывает на волне, то падает вниз, заставляя все внутренности зависать в животе в невесомости. Появляется рвотный рефлекс. По парому ходит матрос и, держась за стены, раздаёт желающим пакеты. Я тоже получаю свой. Меня мутит, и я ложусь на свободную лавочку. Я совершаю побег вовремя. Мне пишут, что на следующий день после моего отъезда, в связи со штормовой опасностью, все паромы отменяются на неделю.

Ну, а я нахожу себя в Никарагуа. Близ Самото каньона.

В Никарагуа, на границе с Гондурасом, есть интересное местечко близ городка Самото. Называется Самото каньон, куда местные гиды водят экскурсии. И у них даже есть представления о технике безопасности. Гиды выдают обувь для ходьбы по кораллам и спасательный жилет. Вода в каньоне прозрачная и свежая. Кое-где приходится плыть, кое-где переправляться на лодке, кое-где брести по каменистому дну, кое-где прыгать с камней в воду.

Я останавливаюсь в гостинице столетней давности. Обшарпанные стены слеплены из глины и трухи. В городе сегодня нет ни одного иностранца. Я одна. Мелкими перебежками нахожу куриный бар, где усатые никарагуанские мачо, в широкополых шляпах, пьют пиво под звуки латины. При моём появлении они перестают разговаривать и опускают на стол кружки с пивом и нижние челюсти. Я стараюсь как можно скорее получить свою курицу и покинуть никарагуанскую пивнушку. Я чувствую себя в этой центральноамериканской глуши, как белая ворона с огненным хвостом. Наутро я потороплюсь отсюда смыться. Это место не для блондинки.

В Леоне меня прозвали киборгом за то, что я с лёгкостью поднялась на вулкан Телика, на час раньше остальных. При этом, ещё и обутая в пляжные шлёпанцы. Для меня не новость. Я вообще очень быстро хожу. Но шлёпанцы стали предметом большого недовольства гида. Перед началом трека он строго отчитал меня и заявил, что хорошо знает таких тупых блондинок, как я, и что ждать меня никто не будет, «поскольку люди пришли сюда не в игрушки играть, а покорять вершину». Я обиделась и пошла…

— Ах, не будете ждать? Ну, и я вас не буду…

Потом одногруппники шутили, что ночью я сплю, воткнув два пальца в электрическую розетку, как и полагается киборгу. Но той ночью я подзаряжалась от лавы, клокочущей в жерле вулкана. Вулкан рычал, извергал клубы серы и переливался лавой в темноте. Настоящий ад там, внизу.