Перед прочтением — сжечь! - Николай Переяслов

Я сжал банку с боков ладонями, закрыл глаза, напряг всё своё воображение и спустя какое-то время перед моим внутренним взором возник пакет молока и батон хлеба, которые я забыл купить себе на ужин, идя только что мимо магазина.

— А теперь самое главное, — забрал у меня банку Арон. — Установка индивидуального кода. Достань из кармана любые четыре монеты и, держа на ладони первую, три раза произнеси тихонько своё имя и вслед за этим формулу: «Чтобы у него было много, много денег». Потом прошепчи название своего любимого драгоценного камня и брось монету в банку. То же самое проделай со второй монетой, только назови ей свой любимый вид меха, над третьей прошепчи марку автомобиля, а над четвёртой — своё самое сокровенное желание, то, для которого тебе как раз и необходимо большое количество денег…

Честно говоря, мне вся эта затея была не совсем по душе, но Арон относился к совершаемому действию с таким воодушевлением, что мне было неловко разрушить это его настроение, и я продолжил соучаствовать в этом мини-спектакле. Нашарив в кармане какую-то мелочь, я принялся выполнять сказанное. Правда, пытаясь назвать свой любимый драгоценный камень, я на какое-то время замешкался, вспоминая, знаю ли я хоть какие-нибудь названия, кроме алмаза и изумруда. В конце концов, я прошептал про себя название алмаза, хотя перед глазами в эту минуту выплыл некий бесформенный грязный булыжник абсолютно не драгоценного вида. Примерно так же произошло у меня и с названием меха, при попытке нашептать которое во мне зазвучало только слышанное когда-то в кино от Остапа Бендера наименование «шанхайский барс», после чего в глубине подсознания промелькнула сексапильная мордашечка Эллочки-Людоедки, кутающейся в клочок собственноручно перекрашенной ею кошки. Представить машину было немного полегче, хотя и тут мне все БМВ и мерседесы заслонил Шуриков «РАФик» с полустёртым девизом на кузове: «Не тормози — сникерсни!» Ну, а представить то, что я мог бы себе купить, будь у меня миллион долларов, я не смог вообще. В сознании смутно проплыли какие-то неясные очертания, похожие одновременно и на виденную мною во время поездки в Москву церковь Николы в Хамовниках, и на станцию метро «Парк культуры», так что я просто посидел, дожидаясь, пока Арон завершит свои волхвования, после чего он вытряхнул в банку остатки зверобоя, мы сложили на её горловине свои руки и ещё немного посидели, воображая себя богачами. Затем он снова пять раз капнул на горловину банки свечным воском и унес её куда-то в другую комнату.

— Ну, вот, — сказал он довольно. — Теперь будем богатеть вместе. С удвоенной, так сказать, энергией…

Он предлагал мне продолжать эти магические процедуры и дальше, говорил, что сделан только первый шаг, и что надо теперь каждый день добавлять в банку по одной монете, называя свой код и произнося при этом фразу: «Чтобы у меня было очень много денег», — но я так больше к нему ни разу и не постучался. Я, может быть, и не примерный христианин, и в церкви бываю не чаще Рождества да Пасхи, но только участвовать в магических обрядах мне всё равно не хотелось. Хотя мне и дано было вскоре убедиться, что даже эта наша первая — и довольно-таки никчемная на вид — процедура действительно оказалась способной приумножить мои денежные поступления, ибо буквально через неделю после колдования над Ароновой банкой нам с Лёхой и Виталькой предложили привезти из Польши партию контрафактных дисков, на которой мы и заработали эти свои шесть с половиной тысяч баксов…

— …Привет! — весело хлопнул меня по плечу Арон, и я увидел, что он уже здорово выпивши. — Заходи, посидим. Хочешь коньяку? Или текилы? Я угощаю.

— Лучше кофе, — попросил я, заходя вслед за ним в фойе Дома культуры и следуя к стойке бара.

— Не захотел тогда меня слушаться, — с укоризной покачал головой Арон, принимая от буфетчицы чашку кофе и передавая её мне, — сейчас бы уже сам здесь друзей угощал, а теперь… Как там идёт ваше дело с изданием Кинга? — спросил он, показывая свою осведомлённость в моем бизнесе.

— А-а-а, — вяло отмахнулся я, берясь за кофе. — Лучше бы я в это дело и не ввязывался. Можно будет считать удачей, если мы выйдем из него без убытков.

— Во-о-от! — самодовольно поднял указательный палец Арон. — А если бы следовал моим советам…

— Чего уж теперь!.. — перебил я его и отхлебнул из чашки большой глоток кофе. Кофе был замечательный. — Вот развяжусь с начатым делом, тогда и вернёмся к твоей магии…

— Она бы и сейчас не помешала, — заметил Арон и ласково пригубил свою рюмочку. — Впрочем, не хочу тебе надоедать. Спохватишься, позвони мне. А сегодня, если хочешь, пойдём на мюзикл. У меня тут постоянный абонемент, так что можем сходить посмотреть, в шесть часов вечера начало. Ребята неплохо наяривают, почти как в Америке.

— Ты успел уже побывать и там?

— Да, я летал туда в команде Шлакоблочко. Мы около двух недель были с ним в Лос-Анджелесе, перенимали методы борьбы с экстремизмом.

— А-а-а, — понимающе кивнул я. — Тогда понятно. Но у меня сегодня был трудный день, так что мне не до мюзиклов. Ты уж извини, в следующий раз я с удовольствием, а сегодня не могу. Пойду отдыхать домой. Спасибо за кофе — он тут и правда замечательный.

— Настоящий, из самой Бразилии.

— Это чувствуется, — я протянул на прощание руку и, пожав его узенькую сухую ладошку, вышел на улицу.

Какие уж тут мюзиклы, Боже Ты мой! Вокруг разворачивается какая-то непонятная мне драма, причём не с разыгрываемыми, а с самыми что ни на есть настоящими смертями, а я пойду слушать, как кто-то там наяривает, подстраиваясь под американцев?..

Я побрёл дальше по улице, лавируя среди потока уже спешащих к началу представления зрителей. Если бы я знал, что произойдёт на сцене клуба швейной фабрики минут через сорок, то я бы от него не шёл, а бежал, как угорелый, унося ноги от исходящей оттуда опасности. Ибо в 18.00 зал вместе с четерьмястами пришедшими на «Вест-Ост» зрителями окажется захваченным чеченскими террористами-смертниками. А если быть абсолютно точным, то — террористом. Одним-единственным.

Никто не знает, когда и как 13-летний внук известного полевого командира Барая Мовсарова — Прохан Мовсаров — прикатил на клубную сцену шесть двухсотлитровых металлических бочек с полуочищенным самодельным бензином, произведенным на подпольных нефтеперерабатывающих заводах Ичкерии, но когда перед зрителями распахнулся занавес, они увидели перед собой страшную картину. На стоящих посреди бензиновой лужи откупоренных бочках с горючим сидел несовершеннолетний террорист-шахид с весело полыхающим в его левой руке факелом. Правой он придерживал лежащий на его коленях новенький автомат АКСУ-74У.