Сводный Тиран - Вероника Царева

Когда он поворачивается ко мне спиной, я слышу звук закрывающегося замка. Мой взгляд мечется по комнате, ища другой выход. Когда он поворачивается ко мне лицом, от его выражения у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Я никогда не видела его таким сердитым, я никогда не видела никого таким сердитым.

— Мой отец рассказал мне все, — выплевывает он. — Я не могу поверить, что позволил тебе обвести себя вокруг пальца. В моей голове не укладывается, что я верил в твои душещипательные истории, совесть мучила меня. Мне не приятно от того что я чувствовал тоску по тебе.

Холодность в его голосе поражает, и он делает шаг в мою сторону, что заставляет меня инстинктивно сделать шаг назад. Я не знаю, что именно сказал ему отец, но я точно знаю, что это была неправда.

— Костя, я клянусь… — я поднимаю руки, чтобы отбиться от него, но он прерывает меня, размахивая рукой перед моим носом.

— Заткнись. Заткнись. Больше никакой лжи. Больше никаких слов. Нет. Хватит. Блядь. Разговоров. Ты использовала меня, ты использовал мое тело, мои эмоции, а теперь я собираюсь использовать тебя.

Он делает еще один шаг вперед, а я синхронно назад, ударяясь спиной о стол позади себя, мне некуда больше идти. Попалась. Я в ловушке.

Он сокращает расстояние между нами одним большим шагом. Воздух становится густым от напряжения, от возбуждения. Часть меня напугана тем, что он так близко, но, по иронии судьбы, другая часть меня успокаивается тем, что его тело прижато к моему.

Я в равной степени напугана и возбуждена, когда он наклоняется ко мне, его грудь прижимается к моей, а его пах вдавливается в мою промежность, не позволяя мне не заметить, как он возбужден. Его лицо так близко к моему, его мятное дыхание обдувает мою щеку, когда он наклоняется и шепчет мне прямо в ухо.

Глава тридцатая

Она…

— Повернись.

Его голос глубокий, металлический, звук вибрирует во мне, оставляя мурашки на коже.

У меня пересыхает во рту, и я облизываю губы, вместо того чтобы поцеловать его, как мне хочется на самом деле. Я чувствую, как смазка смачивает трусики. И когда наши взгляды встречаются на долю секунды, кажется, что мы находимся в нескольких мгновениях от того, чтобы взорваться от желания. От вожделения и плотской потребности в его глазах у меня перехватывает дыхание. Он ненавидит меня, но он также сильно хочет меня, и прямо сейчас я согласна на это. Если это единственный способ быть рядом с ним, то мне этого достаточно.

Мое тело движется само по себе, следуя его приказу, как будто так и нужно, как будто так правильно. Я начинаю медленно поворачиваться, но, видимо, слишком медленно для Кости, потому что он хватает меня за бедра и поворачивает одним быстрым движением, затем погружает пальцы под пояс моих лосин, его пальцы соприкасаются с моей кожей, и по ней пробегает небольшая вспышка удовольствия. Он быстро стягивает с меня лосины вместе с трусиками, оставляя их на лодыжках.

Прохладный воздух ласкает мою разгоряченную кожу, пока я слушаю, как Костя расстегивает свои брюки позади меня.

— Руки на стол, — жестко приказывает он, и все, что я могу сделать, это последовать этому приказу. Я кладу ладони на столешницу.

Мои соски неловко напрягаются в лифчике. До моих ушей доносится тихий стон, и я не могу понять, кто его издал — я или Костя. Границы между ненавистью и желанием сейчас настолько запутаны, что кажется, будто мы стараемся сделать все возможное, чтобы не ненавидеть друг друга. Костя кладет руку мне на поясницу, чтобы удержать меня на месте, а затем я чувствую гладкую головку его члена у своей киски. Он проводит им вверх и вниз по моим складочкам, рычит, когда понимает, насколько я мокрая для него, насколько я жажду его прикосновений, даже если он не нежный и любящий, как две ночи назад.

— Скажи мне, что ты хочешь этого… скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя.

— Да, — хнычу я, чувствуя, как он нащупывает мой вход.

Я хочу его. Я хочу его так сильно. Без всякого предупреждения он резко входит в меня, грубо растягивая, он погружает в меня полностью, останавливаясь только тогда, когда его тяжелые яйца шлепаются о мою задницу. Я чувствую легкий укол боли и вскрикиваю от смеси боли и удовольствия, от грубого вторжения.

— Костя… — хнычу я, хватаясь за стол для опоры, зная, что сейчас он заставит меня почувствовать полный объем ненависти и гнева, которые он испытывает ко мне.

Возможно, я этого не заслуживаю, но приму это ради него. Я буду нести на себе тяжесть низкой лжи его отца.

Он не останавливается, чтобы дать мне время привыкнуть, он берет меня жестко и быстро, погружаясь в меня, как животное. Я чувствую, как нарастает его ярость с каждым толчком, его пальцы впиваются в мои бедра, когда он оттягивает меня назад при каждом яростном толчке.

Мои руки ослабевают, и я позволяю себе полностью опереться на стол, поворачиваю голову в сторону, прижимаюсь щекой к плоской деревянной поверхности и продолжаю держаться за край, пока он продолжает трахать меня, его удары становятся все более яростными.

Покалывание начинает распространяться понизу моего живота, отдаваясь в моих конечностях. Ноги начинают дрожать, давая понять, что я близка к пику, мое лоно трепещет. Я поднимаюсь на цыпочки, стараясь, чтобы он попал в ту точку, которая, как я знаю, приведет меня в восторг. Так близко, так чертовски близко. Я закусываю нижнюю губу, чувствуя, как нарастает наслаждение. Я почти у цели, когда он замедляется и почти полностью выходит из меня.

— Не смей кончать. Это не для тебя. Это для меня.

Его рука толкает меня обратно на стол, так что я не могу двигать бедрами под таким углом, как мне хочется. Затем он снова входит в меня, его удары глубокие, настолько глубокие, что я чувствую его внутри своего живота, но они также раздражающе медленные. И то удовольствие, которое я испытывала раньше, уже давно прошло. Я никак не могу кончить в таком темпе, наверное, в этом весь смысл. Он наказывает меня, показывая, что вся власть принадлежит ему.

Он вонзается в меня еще несколько раз, увеличивая скорость только на последних двух ударах, чтобы освободиться. Я чувствую, как дергается его член, и несколько секунд спустя он кончает внутрь меня, покрывая мои внутренние стенки своей спермой,