Старинный орнамент везенья - Татьяна Корсакова

Чудо случилось в день его двадцатичетырехлетия. Отец и Марина настояли на том, чтобы день рождения Тима отмечался в «узком, семейном кругу», в загородном доме, недавно отстроенном и еще не до конца обжитом. Тим хотел отпраздновать с друзьями в теплой компании бывших однокурсников, а не в гулком полупустом доме в окружении немногочисленных родственников и деловых партнеров отца, но Марина попросила его лично. «Тима, я с ума сойду в компании этих скучных стариков. Тима, не бросай меня, пожалуйста». Из уст Марины это звучало, как мольба о помощи, как обещание. Прекрасная дама просит, чтобы он не оставлял ее в беде, защитил от скучных стариков. Тим не смог отказать, и в порыве признательности Марина его поцеловала. Не в щеку и мимоходом, как делала это раньше, а в губы. Поцелуй был невинным, и не поцелуй даже, а намек на поцелуй, но у Тима от счастья зашумело в ушах. Это что-то значило. Да, определенно, Марина хотела ему что-то сказать, что-то очень личное…

В день его рождения было чудовищно жарко. Воздух оплетал тело густой пеленой, был тяжелым, вязким и липким. Даже вечер не принес ожидаемой прохлады. Гости, изнывавшие от жары, почти ничего не ели. На ура уходили лишь охлажденные напитки. Мужчины давно поснимали пиджаки, расстегнули верхние пуговицы рубашек, закатали рукава. Дамы в сильно декольтированных вечерних платьях томно обмахивались льняными салфетками и не успевали поправлять «плывущий» макияж. Кондиционеры не справлялись с жарой. Гости с надеждой поглядывали в окно. На горизонте вот уже несколько часов мерцали грозовые всполохи, и погромыхивало. Если бы пришла гроза и принесла с собой долгожданную прохладу, все бы изменилось, и ужин перестал бы быть пыткой, а превратился, наконец, в праздник. Но гроза все не начиналась, и гости стали разъезжаться задолго до того, как старинные напольные часы пробили полночь. Тим вздохнул с облегчением. Официоз угнетал его не меньше, а скорее даже больше жары. Все, отмучился, исполнил сыновний долг, потешил самолюбие отца, а завтра можно будет с чистой совестью забуриться с приятелями на шашлыки.

О Марине Тим старался не думать. Весь вечер она вела себя так, словно его не существует в природе. Не поздравила, не пожелала «всего наилучшего», даже не глянула ни разу в его сторону. И это после поцелуя-обещания…

Гроза началась глубокой ночью. Воздух наполнился электричеством, от распахнутого настежь окна потянуло благословенной свежестью, по подоконнику забарабанили тяжелые капли, где-то совсем близко ударил гром. Но Тима разбудила не гроза, не гром и не дождь. Его разбудила Марина…

На фоне черного провала окна она казалась призрачной и нереальной, точно сотканной из тумана и дождя. Тим решил, что спит. Сон был волнующим и пугающим, таким же, как и породившая его гроза.

– Мне страшно, Тима, – Марина зябко поежилась, обхватила себя за плечи. – Я боюсь грозы.

Она присела на самый краешек его кровати, и Тим внезапно понял, что никакой это не сон. Вот она, Марина, настоящая, из плоти и крови. Ей холодно и страшно, и за защитой она пришла к нему…

Марина ушла, как только на горизонте появилась красная полоса рассвета. Погладила Тима по щеке, поцеловала долгим поцелуем и растворилась в утреннем полумраке. А он до самого утра пролежал без сна, глядя в потолок и счастливо улыбаясь. У его счастья был горький привкус предательства, но это ровным счетом ничего не меняло. Горькое, ворованное – только бы оно было. Они справятся, как-нибудь сумеют объяснить отцу, что с ними случилось. Может быть, он их даже когда-нибудь простит…

Наивный, он думал, что минувшая ночь все изменила, но пришел день, и стало ясно, что изменился только он, Тимофей Чернов. Мир не спешил меняться и подстраиваться под глупого влюбленного мальчишку…

Марина заглянула в его комнату, когда Тим собирал вещи. Он хотел ее поцеловать, но она отстранилась.

– Осторожно, – сказала злым шепотом.

– Я люблю тебя.

– Я тоже.

– Тогда…

Она прижала палец к его губам:

– Тише, ты погубишь нас.

– Но я…

– Ты не должен на меня так смотреть, делай вид, будто ничего не произошло.

– Но ведь произошло! – Он ничего не понимал, он хотел кричать о своей любви, а Марина говорит – нельзя.

– Для нас с тобой изменилось, но не для остальных. Нам нужно быть очень осторожными.

– Я думал, мы расскажем, – Тим привлек ее к себе, поцеловал в шею.

– Не сейчас. Дай мне время.

– На что?

– Чтобы все устроить.

– Давай расскажем все прямо сейчас.

– Нельзя, у твоего отца больное сердце. Это его убьет.

Марина была права. Она думает сразу обо всех, а он, эгоист, только о себе.

– Но ему все равно придется рассказать.

– Не сейчас, я скажу когда. Все, иди.

– Когда мы увидимся?

– Не знаю.

– Когда?! – Любовь сделала его сильным и настойчивым.

– Я приду к тебе сама. Жди.

Вот и все, точно между ними ничего и не было, точно эта сумасшедшая ночь ему всего лишь примерещилась.

Месяц Тим прожил как в аду, в душевных терзаниях и сомнениях. Марина сказала – жди, и он послушно ждал, а она все не приходила. Даже не звонила, а позвонить сам он не решался.

Марина не обманула, ровно через месяц постучалась в двери Тимовой квартиры. Он ждал ее, кажется, вечность, а когда она, наконец, пришла, растерялся, застыл в ее объятьях бездушным истуканом.

…Как-то не так он представлял себе их свидание. Торопливый секс, дежурный поцелуй, удушливо-сладкий запах духов, и по-матерински обидное – будь хорошим мальчиком, Тима…

Марина упорхнула, оставив в душе растерянность и стойкое ощущение неправильности происходящего. А где же страсть и нежность, и разговоры о самом главном, об их будущем? Зачем она приходила?…

Тим продержался три недели: ждал, что Марина придет или, на худой конец, позвонит. Ничего. И тогда он решил действовать, взять судьбу в свои руки – приехал в родительский дом без приглашения. Ничего особенного, в конце концов, это и его дом тоже. Надеялся увидеть в глазах Марины радость, а увидел страх и, кажется, досаду. Зато отец его приезду обрадовался, и Тим почувствовал себя вором и последней скотиной. Зря он приехал, ох, зря…

После семейного ужина домой его не отпустили, отец настоял, чтобы Тим остался на ночь. Ночь – это время воров и разбойников, а еще влюбленных. Тиму хотелось думать, что он несчастный влюбленный, и не хотелось, что вор. Надо поговорить с Мариной, убедить ее, что отец имеет право знать, и они не должны больше скрывать свои чувства. Только вот как это сделать, если она в его сторону даже не смотрит?…

Полночи Тим промаялся, ждал, что она придет. Не пришла, и он рискнул. У Марины с отцом были разные спальни. Тим считал это глупыми аристократическими пережитками. Муж и жена должны спать в одной комнате, на одной кровати и желательно под одним одеялом. Но на сей раз, это обстоятельство оказалось ему на руку.