Двери открываются - Екатерина Анатольевна Шабнова

– Я… – Уля тяжело задышала. – Ее лучше… не трогать…

Яна успокаивающе замахала руками.

– Ничего, вы сидите, у нас были тут где-то пластиковые стаканчики!

Явно не в кулере, Уля заглянула в него чуть раньше. Может, в кофейном аппарате?

Уля плюхнулась обратно на диван и поспешно повернула кружку той стороной, где от края расползалась трещина. Вот только трещины не было. Помехи были – голубые и розовато-малиновые, с неясными краями и разводами. И что-то черное, сочащееся под ними, то ли чернила, то ли…

Но все – нарисованное на белом керамическом боку. Словно так всегда и было.

Уля провела по рисунку пальцем. Поверхность гладкая, только небольшой скол там, где он и был раньше. Ха.

– Интересная штука! – Над Улей нависла Яна с крошечным пластиковым стаканчиком, по стенкам которого бежали наперегонки капли воды. – На ярмарке в парке брали? Видела там наподобие. Все хочу тоже взять, да жаба душит… Ой, что это я.

Яна спохватилась и протянула Уле стаканчик. Та с благодарностью его приняла и сделала небольшой глоток. Пить ей все еще хотелось. Вот только не воды.

– А, и рубашки не оказалось, но возьмите вот кофту, вернете потом. Если смена не Яшина будет, передадим, записочку только черканите.

Яна положила огромную серую толстовку с капюшоном на диванчик рядом с Улей. Та хотела отказаться, у нее в офисе тоже лежала кофта. Но ведь ей в самом деле было прохладно. Она помахала Яше, веснушчатому и какому-то угловатому, и влезла в толстовку. Колготки потом переоденет, когда доберется до туалета. Неплохо было бы еще и обувь сменить… Есть у нее что-то в офисе? Вроде бы старые кроссовки?

Уля еще раз посмотрела на кружку, набрала в грудь побольше воздуха, поднялась и подошла к кофемашине.

Та не работала. Об этом сообщала приклеенная к черному корпусу бумажка с наспех накарябанным на ней «Я сломалась». И грустным смайликом.

– Буквально несколько минут назад отказала, – протянула Яна со своего места, а потом отвлеклась на телефонный звонок.

Конечно. Как же иначе.

* * *

Это был странный период ее жизни. Странный относительно чего, спросите вы. Что ж. Относительно всех остальных периодов – и прошлых, и будущих. Хотя бы потому, что этот период сам был размером с целую жизнь. Жизнь, о которой она не просила. Случайная жизнь. Жизнь, из которой пришлось возвращаться в эту, где не было бесконечности лифта, вечной жажды кофе, странных случайных попутчиков и нависшей над ней Вселенной.

Уля еще раз прокрутила это в голове и рассмеялась.

Она сидела на диванчике, обтянутом болотного цвета искусственной кожей, рядом со сломанной кофемашиной и ждала, когда мир вокруг успокоится. Может, тогда спокойствие опустится и на нее. Уля смотрела на ярко-голубой прогал в сером небе, на то, как мимо него проносятся лохмотья облаков, и думала, что стоило бы купить к матрасу каркас. Заскочить на электричку и домчаться к бабушке – она ведь даже не знала, что ее внучка куда-то пропадала. Поговорить с кем-нибудь о том корпоративе. Купить ведерко краски, дойти до кладбища и навестить родителей. Выпить, наконец, чертов кофе. Подумать о недописанной статье и победить ее наскоком…

Уля думала о ней и тогда, стоя у лифта. О ней и кофе, о расстегаях, которые она обязательно отнимет у Армана.

Она вдруг замерла. Вот же оно.

В дверях лифта она столкнулась вовсе не с Арманом из кадров.

Кто-то выскочил из пластиковых дверей у лестницы – так, словно только что пробежал марафон. Или по крайней мере двадцать шесть лестничных пролетов. Уля повернула голову.

Рахи мало изменился. Поношенный плащ висел на нем как на вешалке, из-под плаща выглядывали такие же ничем не примечательные, заляпанные межсезонной (или доисторической, кто ее знает) грязью кроссовки. Смуглая кожа, темные раскосые глаза, стянутые то ли в хвостик, то ли в неаккуратный узел черные волосы. Не хватало только улыбки. И «кафки» на поясе.

«Кафка»!

Уля опустил взгляд и принялась шарить в карманах. Потом вспомнила, что в толстовке иглы быть никак не может, потому что это вообще не ее одежда. Куда же…

Уля заглянула в кружку и рассмеялась. Что она надеялась там увидеть? «Собачку» в металлических тонких лапках?

Кто-то загородил ей свет, и она медленно подняла голову.

– Стало быть, ты не Арман.

Рахи смотрел на нее, как на потерянного в огромной толпе попутчика, которого пришлось долго и упорно искать, проталкиваясь между лотками с огненно-цветными приправами, незнакомыми средствами передвижения и людьми, не особо радовавшимися подобному соседству. А потом улыбнулся, обнажив один из клыков. И хихикнул как-то странно, немного сдавленно, словно вовсе не планировал улыбаться.

– Что? – нахмурилась Уля.

Она вспомнила, как Рахи запнулся перед тем, как представиться.

– Только не говори, что тебя и в самом деле…

– Кто такой Арман? – радостно поинтересовался Рахи, сунул руки в карманы штанов, отодвинув края плаща, и перекатился с пяток на носки и обратно.

– Кадровик. – Уля моргнула. У нее вдруг очень зачесалось левое ухо, и она мазнула по нему плечом. – Расстегаи любит. Вы с ним… похожей комплекции, но я ведь и рассмотреть тебя не успела.

Рахи сдвинул брови, а потом понимающе кивнул.

– Наверху? Там, в лифте?

Уля кивнула, не отводя от Рахи взгляда. Тот рывком вынул руки из карманов и принялся размахивать ими, тараторя.

– Я думал… я думал, что с ума схожу! То есть. Я ведь узнал тебя не сразу, выскочил из лифта и только потом понял… хотя ты ведь одета так же, как тогда! И колготки эти твои!

Он провел рукой по волосам, которые теперь были короче, чем там, на дремучем этаже без дна, без конца и края, полном болотного тумана, и тьмы, и…

Уля мотнула головой и открыла рот.

– У вас там всё в порядке? – раздалось откуда-то позади Рахи.

Уля наклонилась в сторону, почти коснувшись дивана, и увидела Яшу, с подозрением косящегося на ее собеседника. Пальцы его сейчас наверняка находились недалеко от кнопки вызова охраны. Она поспешно замахала руками.

– Да, это на интервью к нам, в газету, на тринадцатый этаж! – объяснила она, и плечи Яши расслабились.

Рахи цокнул языком:

– Ты уверена, что нам стоит туда возвращаться? То есть… даже я туда еле вышел, хотя планировал заглянуть к тебе… Даже не знаю зачем. Рядом с прорехой таких масштабов будущее не изменишь. Может, хотел тебя предупредить… хотя, если бы я начал вещать о гигантских крокодилах и льющемся из дыр в Мироздании времени…

– Я бы отправила