Пандемоний - Дэрил Грегори

— О господи! — не выдержал Лью.

До тех пор, пока существует Гармония-Лейк, в озере будут водиться Шуги.

Мариэтта О'Коннел внимательно посмотрела на меня.

— Как вы понимаете, самое главное — знать своего врага. Кто же ваш враг, мистер Пирс? Почему бы вам не рассказать о том, какой демон поселился в вашей душе?

Я не стал садиться. Воздушное пространство между нами было наполнено сигаретным дымом. В голове продолжал скрестись и шуметь мой неутомимый демон. Я, стараясь дышать через рот, прижался затылком к прохладной стенке трейлера.

Я больше не могу так жить, подумал я.

— Это демон по имени Хеллион, — признался я. — Он обычно вселяется в детей, которые…

— Я знаю, кто такой Хеллион, — коротко произнесла Мариэтта. — Это очень умный выбор.

— Я сам ничего не выбирал, — ответил я.

— Хеллион относился к послевоенной группе. Пик его активности приходится на сороковые — восьмидесятые годы. У вас как раз подходящий возраст. Ваша история предлагает идеальное объяснение тому, почему в последнее время он не дает о себе знать. Разумеется, у вас возникла проблема в связи с тем, что Хеллион все еще не покинул вас. В восьмидесятые годы имело место несколько десятков подобных проявлений…

— Не подтвержденных, — поспешно добавил я.

— Господи, ну какие нужны подтверждения? Родители уверяют, что их ребенок одержим демоном. Конечно же, самое простое объяснение — недостаток внимания или, может быть, ребенок никогда не испытывал привязанности к матери. Нельзя исключать и того, что ребенок испытал приступ раздражения. Однако остается еще слишком много необъяснимого, и поэтому невозможно отличить один случай от другого, разве не так? Кто возьмется выносить суждение — одержим человек или нет?

— Вы, — отозвался я. — Вы сразу все поймете.

— Тогда в чем же дело? — вступил в разговор Лью. — Если вариант с добровольным подставным лицом сработает, это положит конец спору. Нам останется лишь обсудить, где отыскать замену.

— Мы не сможем, — отозвался я.

Лью откинулся на спинку кресла, явно пораженный моей интонацией.

— Хеллион вселяется только в детей, — пояснила ему Мариэтта О'Коннел. — Чаще всего в белокурых малышей, которые ростом всего по пояс родителям.

— Все ясно, — ограничил ответ этими двумя словами Лью.

По пути обратно в мотель мы с братом молчали. Лишь когда подрулили к стоянке, он промолвил:

— Похоже, здесь нам больше нечего ловить, верно?

Под словом «здесь» имелся в виду лес в глуши штата Нью-Йорк.

Мариэтта дала однозначно понять, что в ее глазах я мошенник, но даже если и не мошенник, в ее намерения не входило мне помогать. Никаких обрядов, никаких ритуалов, никаких заклинаний. Лишь переговоры и внушение и вероятность пожертвовать невинным ребенком ради моего блага.

— Поехали домой, — предложил я.

Лью слишком устал от вчерашней гонки и потому не был готов отправляться в обратный путь прямо сейчас. В общем, мы решили заночевать и выехать рано утром. Брат отправился в свой домик, я же зашагал к озеру, в надежде снова увидеть Шуга. Неподвижная водная гладь напоминала черное зеркало. Неожиданно на меня накатила смертельная усталость. Я ощутил разбитость во всем теле и боль в суставах. Хеллион упрямо бился изнутри в мои глазные яблоки, напоминая мне: «Я здесь. Я всегда с тобой».

Вечером мы подошли к конторке, чтобы проверить, нет ли посланий для нас, на случай, если Мариэтта О'Коннел вдруг пожелала оставить какое-нибудь заклинание из «Некрономикона». Луиза подсказала нам, как добраться до ближайшего ресторанчика.

Лью пожаловался, что в его комнате водятся мыши.

— В вашем домике не может быть мышей, — возразила Луиза. — Мыши водятся вокруг вашего домика.

Мы пообедали примерно в двадцати милях от мотеля в городке под названием Мерретт, в придорожной итальянской забегаловке на пять столиков. Один из них, с желтым пластиковым стулом, оставляли специально для Толстяка. Здесь все было привычно — чесночный хлеб намазан маслом, французский багет посыпан чесночной крошкой, кетчуп имел привычный красный цвет. Я был рад, что не испытываю голода. Из-за недосыпа и постоянного беспокойства у меня что-то было неладно с желудком. После моей встречи с Мариэттой демон находился в постоянном движении. Мне страшно хотелось удариться лбом о столешницу.

Лью забрал у меня тарелку и прикончил мою порцию лазаньи — как когда-то в детстве.

— Знаешь, что я в тот день увидел в подвале? — спросил я.

— Комиксы про Человека-Радара?

— Почти угадал. Их тоже. Я открыл правила Жизни и Смерти.

— Понятно, — ответил Лью. — Циклоп впала в истерику.

— Я думал вот о чем: для морского боя можно использовать океаны на игровой доске «Риска».

Эта идея сформировалась в моем сознании несколько недель назад, когда я сутки напролет разглядывал потолок палаты в психиатрической клинике.

Не переставая жевать, Лью кивнул.

— Приходится придумывать, как прятать корабли. Можно на поверхности океана нарисовать решетку, и все равно, чтобы не сбиться со счета, нужно использовать игральные доски для морского боя.

— Но корабли должны быть в состоянии перебрасывать десант и обстреливать разные страны.

— Да, верно.

Мы снова развернулись в сторону Гармония-Лейк. За рулем сидел Лью. Несмотря на то, что демон все не унимался, я поймал себя на том, что клюю носом, время от времени рывками пробуждаясь от сна. Я намеревался не спать до момента излечения, однако это мне не удавалось. Я не мог позволить себе погрузиться в сон, во всяком случае здесь, в машине. Иначе ночью мне придется привязать себя к кровати. Придется заклеить липкой лентой рот, чтобы помешать крикам Хеллиона. И так каждую ночь до конца жизни.

При свете приборной доски мы с Лью отыскали ключ и прикованную к нему деревянную «грушу». Брат сообщил, что хочет зайти в главный корпус и позвонить Амре.

— Передавай ей привет и поцелуй от меня! — произнес я. — Скажи, мне очень жаль, что я похитил ее мужа.

По гравийной дорожке я зашагал к своему домику. Каждый шаг сопровождался ударом демона в черепную коробку. Вдали громыхнул гром. Со стороны озера потянуло холодком. Нащупав ногой в темноте ступеньки крыльца, я стал подниматься к двери. Беззвучно сверкнула молния, на мгновение осветив силуэты деревьев и затянутое облаками небо.

К двери была пришпилена рыбина. Узкая, около фута в длину, с мордой аллигатора. Только что выловленная. Я удивленно разглядывал ее, думая о том, что рыбина, наверное, грезится мне. Тем не менее я разглядел ее довольно хорошо, практически во всех деталях, несмотря на темноту. Из белого рыбьего брюшка торчали два шипа, точнее, щупальца кальмара. Крови почти не видно. В новой вспышке молнии я разглядел под местами проколов две темные дорожки, похожие на потеки косметической туши. Грянул гром, на сей раз ближе и раскатистее.