Дорога длиною в жизнь - Алекс Войтенко

правда предназначенная не для сети, а для транспортировки судов. Нас тоже трое, значит и веры будет гораздо больше, нежели случись что-то иначе. Правда, немного смущали опознавательные знаки имеющиеся на борту судна, но это дело поправимое. Краска, насколько я знал на судне имелась, причем сразу двух цветов. То есть вполне можно было замазать и красный флаг на дымовой трубе, и несколько цифр на борту и на мостике. И соответственно стереть все лишние надписи на приборах. Кроме того, добавить пару штрихов к названию судна на скуле форштевня, и тогда нас никто не отличит от американца.

Все это я и озвучил моей нынешней команде. Ленька вначале было несколько взгрустнул, и все же спросил, а нельзя ли как-то вывернуться и вернуться обратно на Камчатку?

— Что ты там забыл?

— Ну… — он немного замялся.

— Подруга? — помог я ему.

— Да, — грустно вздохнул парень.

— Пойми Лень, если мы вернемся, это будет означать для нас в лучшем случае лет десять лагерей. Не веришь спроси у этого хмыря. — я кивнул в сторону «дяди Сережи»

— Что это сразу хмыря. Но за шконку Алексей полностью прав. А то и расстрелять могут.

— Сам видишь. И я очень сомневаюсь, что девушка тебя будет ждать столько времени. А так хоть мир посмотришь. И потом, ты знаешь, что мы везем?

— Откуда?

— Золото и деньги. Тут добра миллионов на пять если не больше. А с такими деньгами ты выберешь себе любую девчонку. В очередь будут становиться.

— А с этим что?

— Как что? Слышь Сырожа, ты определился с выбором?

— А как-же команда из трех человек? — осторожно переспросил он.

— Тебя могло и за борт смыть. Хотя, пожалуй, есть вариант получше.

— Какой? Я согласен. — Сразу же заявил мужчина, готовый на все, только бы остаться живым.

— Лень, принеси с камбуза пару бутылок водки.

Как только тот принес, я откупорил одну из них и поднес к губам мужчины.

— Пей.

Тот чуть отворотил лицо и спросил.

— Ты хочешь напоить меня до беспамятства, что бы я походил на труп и не ввязывался со своими советами.

— Можно сказать и так. Лучше сдохнуть пьяным и довольным, чем трезвым и замерзшим, разве не так? Ты выпьешь обе бутылки. Поверь этого хватит чтобы безболезненно вознестись ко всевышнему, а я при нужде, предъявлю, кому следует труп «моего отца» который испугался шторма и слегка перепил.

— Я не буду пить.

— Куда ты денешься с подводной лодки, — произнес я Затем насильно вставив ему в рот горлышко бутылки пережал нос, как ребенку, и начал вливать ему в горло содержимое обеих бутылок. Довольно скоро «дядя Серёжа» захрипел, а после его глаза закатились и он испустил дух. Вообще-то от водки помирают несколько иначе. Однажды я видел как, но в данном случае, возможно водка просто попала в легкие вместо желудка.

После того как он потерял сознание, я поспешил разрезать ремни, чтобы на трупе не оказалось синяков из-за связанных рук и ног. Едва мы донесли «капитана» до койки в одной из кают, как пульс у него на шее перестал биться. На всякий случай, я немного придержал сонную артерию, и убедившись, что с мужчиной покончено, мы с Ленькой приступили к наведению порядка на судне.

Глава 5

5

Ленька очень удивился тому, что я заставил его замазать черной краской красное знамя, изображенное на трубе.

— Ты, что это же символ нашей страны! Знамя Победы!

— Ты перед кем хвастать собираешься, перед американцами? Так им наплевать на то, а вот буксир у нас сразу же отберут, и вместе с ним все, что на нем находится. Ты думаешь хоть доллар на бедность бросят? Как бы не так.

— Что такое доллар?

— Темнота, блин. Американские деньги зовутся не рублями, а долларами. И вообще, если хочешь, чтобы все было как нужно, с этого дня переходим на английский.

— Ты, что я ж не в зуб ногой!

— Жить захочешь, еще не так раскорячишься. Учи. Любая проверка и нам конец!

С этого момента я перешел на английский. Ленька пытался что-то говорить по-русски, ругался, матерился, но я либо делал вид, что не понимаю, либо произносил:

— Speak English. Please.

Все-таки в мореходке английский мы изучали, учитывая что все общение в море происходит именно на английском языке, спрашивали за него достаточно строго. Пусть не в полном объеме речи, но основные морские термины, команды, и сообщения Леонид должен был знать. Следовательно, какая-то база у него все же была. Потихоньку втянулся. Пусть коряво, с жутким камчатским акцентом, подражая эвенкам, или корякам, но так или иначе он заговорил.

После суток работы, по затиранию лишней информации, и показу, той, которой судно никогда не имело. Единственное, что осталось почти без изменений, так это название нашего буксира из русского «РОТОР», я добавлением пары штрихов на первую и последнюю буквы, сделал «ROTOR», благо, что это слово и русском и в английском значит одно и тоже, и пишется в принципе одинаково. Еще самым, пожалуй, важным делом было удаления с судна всех бумаг на русском языке. Все это тут же было вынесено на палубу и сожжено. Разумеется за исключением карт и лоций, но те я спрятал так глубоко, как мог. Правда Леонид так и не отдал свой комсомольский билет, но по большому счету, он никому и не был нужен. Надеюсь до обыска не дойдет. А если дойдет, то и все остальное будет уже не важно.

А после, мы занялись переноской тяжестей. Если на все это, с нашими пассажирами на острове Завьялова при загрузке ушло около четырех часов, то сейчас, мы провозились, как минимум трое суток. А, куда было деваться? Даже по самым скромным подсчетам, на буксире находилось около трех тонн только золотых слитков. Причем, не той мелочи, что в будущем продавали в банках, по сотне граммов. В каждом слитке был указан точный вес, в двенадцать с половиной килограмм, плюс минус какая-то мелочь. Всего их оказалось двести сорок штук, что и вырисовывалось в три тонны с лишнем тонны. Кроме того, имелось как минимум два ящика Размером пятьдесят, на пятьдесят сантиметров с изделиями из золота жемчуга и разноцветных камней. С условием узости трапов, вдвоем с Ленькой корячились не описать словами. Пару раз такой