Под сенью разрушенного мира 1: Учеба маленькой лесной девы (СИ) - "Все будет уруру"

— Нравится переписывать? — полюбопытствовал Критир.

— Смотря что.

— Занялась бы и нашей библиотекой.

— Твоей библиотекой, — прошипела Ни.

— Дуешься, что ли? Что случилось? — Критир прошел и со вздохом опустился на кровать ученицы, предчувствуя очередной нелегкий разговор.

— Зачем ты пришел? — почти простонала Ни.

— Беспокоюсь. Уже неделю сидишь в комнате. Подумал, может, случилось что.

— Я не буду больше удобной для тебя! Не буду убирать за тобой и помогать тебе в саду! — Ни прокричала это настолько громко, насколько позволял унаследованный от матери тихий голос лесной девы.

— Да я и не просил! — опешил Критир.

Ни растерялась. Ведь и правда. Все ж добровольно. Стыдно. Она покраснела и опустила глаза.

— И что, ты выгонишь меня?

— С чего бы мне тебя выгонять? Ты моя ученица и дочь моего единственного друга, о которой я обещал позаботиться. Экзамен сдала, уже взрослая, занимайся чем хочешь. Хочешь — можешь быть моим ассистентом. Хочешь — ищи работу в общине. Хочешь — выходи замуж за кого там решишь. Хочешь — ничего не делай, живи себе у меня или еще где-то.

— Вот оно что, — сдавленно ответила Ни и опустила глаза, пряча слезы. Действительно, какие у него еще могут быть к ней чувства?!

— Ты там что, плачешь? Что снова не так? — обеспокоенно спросил Критир, внутренне напрягаясь и не решаясь подойти ближе: Ни часто убегала, когда была в таком настроении.

— Что ты чувствуешь ко мне? — тихо спросила она, не поднимая глаз.

Критир едва заметно вздохнул и отвел взгляд под пристальным взором Ни. Она не отстает от него столько лет со скуки или потому что на самом деле влюблена? Но Ни неплохо общается и с Карном, и этот выбор несоизмеримо лучше для нее. Чувства юных дев переменчивы. Стоит ли открыть правду? Ладно, ответит, как обычно. Любит и любит, что, опекуну нельзя любить вверенное ему дитя?

— Я тебя люблю.

— Как кого?

Да хватит уже впиваться таким взглядом, будто от ответа зависит жизнь! Он же уже сказал все, почему же она докапывается до мелочей? Что за вопрос, как кого он ее может любить?!

— Как тебя.

— В смысле? Как лесную деву, ученицу, дочь друга или как?

Критир ощутил себя загнанным в угол. Если рассказать ей все, она наверняка ответит на его чувства. Но нужно ли это ей? Сможет ли он сделать ее счастливой? Ай, да в конце-то концов! Даже если он сляжет или надоест ей, она сможет в любой момент уйти. Если даже и умрет, то оставит ей достаточно средств для безбедной жизни, не пропадет. К тому же вряд ли вообще проживет столько, за сколько лесные девы теряют привлекательность молодости, так что можно будет сказать, что ничего и не было, верно? А уж оставшееся ему время он постарается не разочаровать ее в этом выборе! Ах, и все же, что он творит?!

— Как все это вместе и не только. Как почтенную Нелу. Как милую девушку. Как умненькую ассистентку. Как озорную нахалку, которая вечно вносит хаос в мою жизнь. Как ту, кто совершенно свел меня с ума и лишил покоя, — рассмеялся он, испытав небывалое облегчение.

— Иркрин… — тихо расплакалась она.

— Ну теперь-то что не так?

— Я наговорила тебе всякого. Извини.

— С чего ты вообще вдруг начала это? — нахмурился он.

— Просто я уже выросла, а ты совершенно не проявляешь ко мне интереса.

— Думал, у вас Карном все серьезно. Я болен и уже не так молод, решил уступить дорогу более достойному кандидату.

— Я его спросила, в каких мы отношениях, и он сказал, что мы пока друзья.

— Пока друзья. Ты-то сама что думаешь? С чего он таскает тебе сладости, заботится о тебе, постоянно пытается при случае обнять?

— Да как все сложно! И что мне делать?

— Что хочешь, то и делай.

— Я хочу быть с тобой, Иркрин. Помогать тебе с работой и домом. Спать с тобой. Вырастить с тобой плоды нашей любви, — на духу выложила Ни, улыбнувшись и мечтательно прижав руки к груди.

— Ого! — опешил он, отводя глаза. В ушах запоздало отозвался полузабытый слащавый голос: «Хороший мальчик…»

— Я уже взрослая, что такого! — нахмурилась она и смущенно опустила глаза.

— Подожди. Не торопись. Давай постепенно. Я… должен рассказать тебе некоторые вещи, но пока не готов, — признался он, поспешно отгоняя совершенно не вовремя пришедшие воспоминания. Он не будет таким! Ни уже взрослая. У них все искренне, и он не будет торопиться!

Ни проворно подобралась ближе, забралась на колени и вопросительно заглянула в глаза. Критир тихо рассмеялся, приобнимая ее:

— Сколько еще ты из меня веревки вить будешь?

— Очень надеюсь, что дольше, чем сказал Карн.

— И сколько он мне дал?

— Полсотни.

— Так мало! Я рассчитывал еще хотя бы на сотню…

— Давай сойдемся на пятистах.

— Сколько уж получится, — со вздохом отвел глаза Критир.

— Тогда обещай, что приложишь все усилия, чтобы пробыть со мной как можно дольше! — Ни прижала его к себе крепче.

— Обещаю. — Критир прикрыл глаза и нежно поцеловал ее по-настоящему.

Она неумело ответила, повторяя за ним. Такие пьянящие губы! Слаще питательного плода! Двое сливались все с большей страстью, пока, наконец, не оторвались друг от друга, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось. Тело полыхало изнутри. Губы и язык горели. Ни тихо рассмеялась и уткнулась ему в шею носом.

— Обманщик!

— Мне почти стыдно. — Он погладил ее по спине, неловко посмеиваясь, разрываемый на части трепетными чувствами, давно сдерживаемыми желаниями и мерзко шепчущим в голове страстным голосом: «Очень хороший мальчик… Вот так…»

Они просидели молча довольно долго, обнимаясь и слушая дыхание друг друга. Когда все сказано, все вдруг стало так просто. Ничего больше и не нужно. Он любит ее, а она — его.

— Ни, ноги затекли, — наконец, смущенно признался Критир.

— Ты меня такой крупной и рисуешь, между прочим. Терпи.

— Это не от веса, а потому что мы неподвижно сидим уже очень много времени.

— Ну ладно. Могу размять немножко, чтобы кровь быстрее разошлась.

— Хорошо. Позволишь мне вернуться к работе?

— Я могу чем-то помочь? — Ни слезла и принялась растирать его худые ноги сквозь штаны.

— Да, я на днях доработал некоторые схемы стабилизации. Попробуй изучить для начала их построение, — поморщился Критир, шевеля пальцами ног.

— Тогда как только завершу взятое задание.

— Деловая какая! Кому-то вообще сдались эти пыльные книжки? — рассмеялся он.

— Я уже взялась за работу. Ее нужно закончить.

— Ну что ж, вперед. — Он похлопал ее по плечу и поднялся, переминаясь с ноги на ногу: до сих пор покалывало.

— Успехов, Учитель.

— И тебе, — улыбнулся он, чмокнул в жасминовую макушку и вышел.

Ни с удвоенным усердием вернулась к работе. Сердце пело. Иркрин! Наконец-то сказала все. И он тоже. Любит ее все-таки, вот ведь чудик: как мог надумать такого себе и сидеть молчать! Ах, как же хорошо! И настоящий поцелуй просто потрясающий. Аж внутри все разгорается от волнения, едва вспомнит! Как же хочется повторить! Да и работа ассистентом несравнимо интереснее пыльных книг! Вот только Карн… Будет ли он с ней по-прежнему дружить? Ничего, объяснятся как-нибудь. Они же друзья, верно?