Под сенью разрушенного мира 1: Учеба маленькой лесной девы (СИ) - "Все будет уруру"

— Ну же, малыш, не робей. Пойдем, я проведу для тебя экскурсию по моему лесу в обмен на помощь в одном деле.

Гай молчал, разглядывая нож. Нет, это все же не отцовский, но точно такой же, только новый. Он следит за сектой, а Ист следит за ним? Скорее, это даже насмешка: я знаю все о тебе. Кто ты, откуда, кто твой отец, что тебе нравится и о чем ты мечтаешь. Но если он знает все, почему его до сих пор не поймали и не прирезали сектанты? Или Исту все равно?

Нет, нужно узнать больше, пользуясь шансом. Ист не дышит на него намеренно, значит, не собирается убивать. Гай тайком установил связь с Главой и почтительно склонился, принимая нож:

— Благодарю великодушного Покровителя разрушения.

— А ты знаешь кое-что о почтении к старшим! Ты мне нравишься. Следуй за мной.

Ист неторопливо направился в обратном направлении. Гай, собрав всю храбрость в кулак, направился за ним на некотором удалении, передавая информацию. Лов не замечал установленной связи с Главой? Или ему правда все равно? Похоже, на этом его недолгая служба закончится. Эх, не так представлялся ему этот конец! Как же хочется жить! Прощай, сестренка. Очень жаль, что не удастся даже поздравить тебя со сдачей экзамена. Проклятая секта! И зачем он связался с этой работой?! Но ничего не поделаешь, хотя бы напоследок соберет как можно больше сведений об этой проклятой секте.

Гай вышел в мир и вновь встретился с аватаром Гнилого Лова, ожидавшим его на опушке запретного леса. Солнце клонилось к закату, заливая и без того бледно-алый воздух леса красными лучами. Разведчик рассматривал массивные черные стволы деревьев Кона, золотистые листья на земле. Лес абсолютно пустой. Бросалось в глаза полное отсутствие животных и птиц, да и вообще любых живых существ: даже насекомые не приставали. Лес выглядел кем-то почищенным: на земле нет веток, упавших старых деревьев, лежат только прекрасные золотистые листья. Гая окружала полная тишина, нарушаемая лишь шелестом под ногами. Он наконец-то набрался храбрости спросить:

— Что произошло здесь, после чего это место стало таким?

— Каким?

— Здесь нет ничего живого, будто прибрано и все в странной алой дымке. Откуда она вообще взялась?

— Мои служители следят за порядком здесь. А источник дымки мы сегодня устраним.

Ист уверенно вел его вглубь леса. Ближе к центру леса концентрация алого дурмана возрастала. От него не спасал ни толстый слой тряпок, ни защитные руны на одежде. Он похож на энергию, которая проникала в тело, кипятила кровь и обжигала энергетические каналы. Гай почувствовал, как сходит с ума. Ему хотелось подраться с Истом, вырезать всю его общину безумных сектантов, немедленно заняться сексом с кучей горячих девочек, забрать сестру, направиться на поиски отца и еще что-то и все сразу. Стало жарко. Он весь покрылся потом. Руки чуть подрагивали.

Гай оперся на ствол дерева, пытаясь отдышаться, но не рассчитал силу и оставил на дереве вмятину, едва дотронувшись. Рука разодралась в кровь, а пара пальцев неестественно согнулась, но он не чувствовал боли. Он задумчиво поправил сломанные пальцы, снова не рассчитав силу и едва не оторвав их. Кровь очень быстро остановилась, а рана зажила, будто ничего и не было. Кости срослись.

Гай задумчиво посгибал и поразгибал пальцы. Идеально срослись.

Ист остановился перед могилой в самом сердце леса. На очень старом черном надгробии с разрушенными временем краями было что-то написано на древнеэлькринском. Руны недавно обновили, а надгробие выглядело так, будто за ним следили. Вокруг могилы алой дымки больше всего. Гай не знал древнеэлькринского и никак не мог прочитать имя.

— Чья это могила?

— Здесь же написано, — хрипло рассмеялся Ист.

— Кто-то из твоих друзей?

— В некотором роде. Раскопай. — Лич будто из-под своих лохмотьев вытащил и протянул ему лопату.

— Почему именно я?

— Должен же ты хоть как-то отплатить мне за терпение, малыш! Постоянно лезешь не в свои дела.

Гай вздрогнул. Все равно умирать, но ведь страшно! Он что, хочет положить его рядом со своим древним другом? Но взял лопату и начал копать, продолжая расспрашивать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чем я обязан терпению почтенного?

— Моим намерением принять тебя в свою семью.

— Вынужден отказаться от приглашения в секту. Я никогда не буду следовать пути Покровителя разрушения, — хмыкнул Гай, копая. Это давалось неожиданно легко: влияние густой алой дымки значительно облегчало задачу.

— От твоего решения здесь ничего не зависит: рано или поздно ты станешь частью нашей семьи, — полупрохрипел-полупробулькал Ист.

— Я лучше умру, — твердо отказался Гай.

— Разве это не расстроит твою сестру и отца? — вкрадчиво спросил Лов.

— Гораздо больше их расстроит, если я вступлю в секту, уничтожившую наш дом и разрушающую наш родной мир.

— Наша семья не планировала трогать ваш дом. Ткань мира под ним была слабой и провалилась сама.

— Хочешь сказать, твоя секта виновата не во всех прорывах?

— Только в тех, которые проходят по границе между опорами, мы же не безумцы.

— Зачем вам это?

— Чтобы добиться любви и справедливо распределить ее.

«И этот ответ дал не безумец?» Гай закатил глаза, но уточнить явно бредовый ответ не успел: лопата уперлась в что-то твердое, едва не сломав хрупкие руки снова. Он стал осторожно раскапывать вокруг, освобождая каменную крышку гроба.

— Уничтожить мир, чтобы распределить любовь? Что за бредовая идея?! Между кем ее распределять, если все погибнут?!

— Настало время отогреть любовью тех, кто заплатил своей жизнью, чтобы остальные могли благополучно жить в счастье столько тысяч лет.

— Трупы, что ли? — растерялся Гай.

— Даровать достойное посмертие неупокоенным душам, — пояснил, как непонятливому ребенку, Ист.

— Не проще ли позвать сестричек Архи побороть нежить и друидов провести очищающие ритуалы после?

— Это не помогает. Для очищения нужна любовь, которой они были обделены.

— Что же это за призраки такие?!

— Большее я могу рассказать только своим последователям.

— Ты же уже считаешь меня частью своей семьи? — хмыкнул Гай.

— Эта информация затрагивает интересы других Ловов. Я могу ответить на твой вопрос, только если ты поклянешься мне в верности.

— В таком случае откажусь.

Гай дочистил каменную крышку, обвязанную цепями с рунами печати. Выглядело сложно.

— Вскрой. — Ист ледяным прикосновением к спине заблокировал его связь с Эйролом и протянул Гаю схему взлома печати.

— Пожалуй, откажусь, — напрягся он, хмурясь: не удавалось нащупать и капельку из Источника его Покровителя. Ладно бы только прервал доклад Главе, но это не значило ли, что ему и в самом деле предстояло стать сектантом или умереть прямо сейчас?! Лучше уж смерть… Или нет, лучше поклясться, узнать, как можно больше и раскрыть секреты Главе, умерев уже тогда. Сгубит душу, конечно, но ведь все равно умирать, какая разница, как именно: только телом или и душой тоже?

— Выбор стоит между смертью и вскрытием печати с сохранением в секрете того, что произойдет после, — спокойно пояснил лич, следя за ним.

— Что внутри? — нахмурился Гай.

— Вскроешь — узнаешь, — вкрадчиво ответил Ист.

— Почему не сделать это самому или не попросить своих сектантов?

— Хочу, чтобы это сделал именно ты.

— Почему?

— Узнаешь в свое время. Слишком много вопросов, малыш. К делу.

— Скажи хотя бы, ты отпустишь меня после?

— На этот раз отпущу, если вскроешь печать и поклянешься сохранить произошедшее сегодня в секрете.

Гай прислушался к своему чутью. Оно не видело в снятии печати ничего опасного. Да и поклясться в молчании и в верности Исту — две совершенно разные вещи. Он неохотно пробурчал древнюю клятву о молчании, болезненно отозвавшуюся следом в душе, поморщился и, повозившись немного, вскрыл печать. Крышка гроба даже под действием алой дымки казалась невероятно тяжелой. Гай с трудом поднял ее и поставил вертикально рядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})