«Если», 2005 № 12 - Журнал «Если»

От тяжелых раздумий меня оторвал Керби.

Сумерки уже переходили в ночь, желтая кривобокая луна выкатилась из моря, а веселые крики перепившихся рыбаков, которые отмечали очередной местный праздник, уже стихли, когда Керби влез в нашу палатку и сказал, что надо срочно обсудить одно важное дело. Леонора баюкала дочь и шепотом велела обсуждать все дела снаружи.

— Уходить надо, — заявил Керби. — Через несколько дней сюда прибудет какой-то чиновник из бюро, разбираться, что с нами дальше делать.

— Зачем же уходить? Может, в город нас отправят?

Слабая надежда, придавленная тяжестью мытарств, выползла наружу и слегка расправила крылья. В том захолустном средоточии старых домов, кривых улиц и чахлых деревьев, которое и городом-то назовут, разве что упившись дынным вином, все же находилось убогое подобие космопорта.

— Может, и отправят, — согласился Керби. — Хотя вряд ли. Но это все равно неважно. Маас думает иначе. Маас думает, что мы его законная добыча. Ему не хочется нас отдавать. Вот так вот. Поэтому я говорю — надо уходить и прямо сейчас.

— Срок гостеприимства вроде не истек.

— Это неважно, — перебил Керби. — Истек, не истек, какая разница, если Маас завтра посадит нас в свою лодку и отвезет на остров. Вот. Чиновнику же скажет, что мы украли лодку и уплыли, а после бури наши вещи подобрали у мыса. Волнами будто бы выкинуло. А мы погибли. Вот так.

Небольшой каменистый островок далеко за мысом покрыт кустарником, кое-где видны и деревья. Дети рыбаков — хорошие пловцы, но не каждый из них решался доплыть до него. Сильное течение у берега может отнести в море, за рифы, а там рыбы с большими зубами. Хотя несколько раз мне доводилось видеть, как юноша и девушка утром во время отлива уплывали к острову, а возвращались вечером с приливом. На берегу их ждала родня с факелами. Под удары барабана — бочонка с натянутым на выбитое днище куском упаковочного пластика — молодую пару вели к старосте, а потом пили всей деревней ровно столько дней, на сколько хватало выпивки. Но поскольку никто из беженцев вроде бы не собирался проходить брачное испытание с местными чумазыми красотками, то замысел Мааса прост и ясен. Он переправит нас на остров, к примеру, собирать валежник, а когда вернет обратно, то без всяких проволочек объявит сервами. И ничего нельзя будет сделать, потому что на его стороне сила и закон. Вернее, он сам и есть закон, судья и палач в одном лице. А насколько Маас скор на расправу, мы увидели, когда он без лишних разговоров отрубил мизинец старшему сыну, потому как тот «смеялся и шутил» с какой-то веселой вдовушкой, на которую, видимо, положил глаз сам староста.

— Не терпится Маасу, — сказал я. — Мог бы подождать немного, все бы само попало в его лапы. Или боится, что в город нас переместят. Бежать нам некуда, я об этом уже думал. Кругом пустыня. Да и Волковы далеко не убегут.

— Тут не думать надо, а соображать! Ивана староста заберет себе, меня тоже, насчет остальных он уже договорился с соседней деревней. Две новые лодки и четыре вьюка дают. За стариков Волковых и Павла, за твою семью, за Лепса. Я знаю, да. Я слышал, как Маас торговался. Он сначала хотел твою жену себе оставить, но тогда остался бы без двух вьюков. Вот так вот.

Убить бы Мааса, прямо сейчас убить, пока он не ожидает ничего худого от бесправных беженцев, выпустить кишки его же палицей-топором, а потом скормить останки рыбам, чтобы соус покрепче вышел… Я тряхнул головой, отгоняя кровавое, но такое упоительное наваждение. Еще немного, и мы тут уподобимся местным дикарям. «А что в этом плохого?» — шепоток из темных закоулков сознания звучал убедительно, но я еще не настолько озверел, чтобы давать волю диким инстинктам. Керби, однако, что-то увидел в моих глазах, опасливо отодвинулся на самую малость, дернулся, может, сам того не заметив, а голос его стал ниже, он словно решил успокоить меня.

— Я все продумал. Соберемся быстро и уйдем далеко. Волковы остаются, я с ними уже говорил. Иван сказал, что если Маас попробует разлучить его с родителями и с Павлом, то он ночью лодки спалит, а в чаны с соусом извести накидает. Этот сможет.

— Молодец!

— Ну, не знаю. Плохо ему будет. Мы уйдем, а его голодом уморят, если не покорится. Ладно. На все полчаса. Надо собрать вещи, которые сможем унести, и воды, воды побольше.

— Не спеши, — я оглянулся на темный квадрат палатки, еле заметный на фоне обрыва. — Куда бежать? Километров триста до города — это морем, а вдоль берега по заливу в два раза больше, как минимум. В первой же деревне нас схватят и либо вернут Маасу, либо себе присвоят.

— Мы туда пойдем… — прошептал Керби, показывая большим пальцем себе за спину.

Поскольку он стоял спиной к обрыву, я решил, что Керби перепутал направление. Во время долгих ожиданий в казенных кабинетах я насмотрелся на карты Тугама, в обилии развешанные на стенах. Старые, архаичные карты, начинка давно вышла из строя, и разглядеть можно было только контуры континента и населенные пункты. Работающие панели висели, наверное, только у больших начальников, к которым беженцам ходу не было. Так вот, за спиной Керби по крутым скользким тропинкам можно выбраться на обрыв. За густыми зарослями крупной, но несъедобной ягоды сразу начинаются песок и камни да изредка выпирают большие валуны, обрамленные жесткой рыжей травой. Это пустыня. Взобравшись на валун, можно увидеть вдалеке белесую полосу, которую легко принять за дорогу.

В первые месяцы нашего пребывания в Райской Рыбалке я чуть ли не каждый день продирался через цепкие ветки, лез на камни и долго всматривался в сторону белой полосы. Но так никого и не увидел, ни пешехода, ни вьюка — местную разновидность тягловой скотины. Однажды рискнул и почти полдня шел в ту сторону, а когда дошел, то увидел, что это действительно дорога, но идти по ней тут же расхотелось — она была усеяна костями, источенными песчаными ветрами, и, как мне показалось, среди них виднелись и человеческие останки. Может, в сезон ветров пропал здесь путник, а скорее, от жажды умер, не догадавшись свернуть к берегу или не зная пути. Сухо в пустыне, и, кстати, непонятно, где берут начало ручьи, выбивающиеся из-под камней близ скал, нависающих над поселком. Хорошая, вкусная вода, наверное, из подземных родников. Знать бы, где находятся колодцы, да и есть ли они вообще…

— Там пустыня, — сказал я. — Весь континент — пустыня. Некуда идти.

— А мы не одни пойдем, мы с караваном.

В слабом лунном свете я разглядел самодовольную ухмылку Керби. Он явно что-то вынюхал, и ему не терпелось в который раз показать свое превосходство. А ведь останься мы здесь навсегда, рано или поздно он может занять место старосты, — пришла мне в голову неожиданная мысль.