Лаки Лючано: последний Великий Дон - Артем Рудаков

— Согласен, — Чарли протянул ему руку. — Тогда жди новостей, дон Сальваторе.

— Cum deo[24]. — ответил тот. — Эта война никому не нужна.

— Совершенно не нужна.

— Прекратив ее, мы окажем всем великое благодеяние.

— Сейчас ты говоришь, как истинный сицилиец. Мы люди чести, galantumos, мы всегда сможем договориться.

Они расстались, пожав друг другу руки, как настоящие друзья, которым нечего делить.

…15 апреля 1931 года Чарли Луканиа появился в кабинете Джо Босса не в самое лучшее время. Массерия с треском выставил за дверь капореджиме, который отвечал за ликвидацию Маранцано. Люди незадачливого капо выслеживали главу враждебного семейства почти месяц и не могли его найти.

— Ты на хрен никуда не годишься! — кричал Массерия. — Прикончи Маранцано, или на твое место я поставлю другого парня.

— Побереги нервы, Джо, — посоветовал Лаки.

Массерия отмахнулся:

— С этим придурком по-другому нельзя. Толстый подлец Маранцано шляется по всем ресторанам Вест-Сайда — вчера, к примеру, его видели у Сарди, — а этот идиот со своими кретинами ищет его в Бронксе!

— Тебе надо расслабиться, Джо. Хочешь, поедем к Скарпато, на Кони-Айленд? Он мой друг, к тому же у него лучшая итальянская жратва в городе. Я угощаю, — добавил Лаки.

Массерия задумался. Кони-Айленд — спокойный район, далеко от зоны сражений. Трудно ожидать там появления людей Маранцано. К тому же платить не придется, а «Нуова вилла Тампаро» довольно дорогой ресторан и кухня там действительно превосходная.

В голосе Лаки послышалось раздражение:

— Джо, нельзя же все время думать о том, как убрать Маранцано. Чего доброго, винты в башке полетят.

— Едем, — решился Джо Босс.

Владелец ресторана «Нуова вилла Тампаро» Джерардо Скарпато встретил высоких гостей с должным уважением. Несмотря на то что зал был переполнен, для них нашелся свободный столик. Скарпато закрепил за ними двух официантов.

Жрать за чужой счет Массерия не стеснялся. Напротив, он думал, что раз Чарли такой лопух, значит, распотрошить его надо по максимуму. Сначала Джо Босс слопал огромное блюдо спагетти с майонезом и пармезаном. Затем до костей обглодал жареную утку. После утки с удовольствием съел лангуста с овощным салатом. От пищи морской вновь перешел на сухопутную: приговорил большую порцию сыра горгонзола с приправой из спаржи. Далее последовал эклер с шоколадом и розовым кремом. На десерт Массерия заказал кекс с орехами и цукатами. Все это он запивал немыслимым количеством кьянти. В общей сложности Массерия жрал без перерыва три часа подряд.

Чарли Луканиа ел и пил мало. «Зубы болят», — объяснил он, заметив вопрошающий взгляд Массерии. Внешне его лицо было непроницаемо, но в душе он хохотал до упаду. Чарли не мог не знать, что Массерия считает его болваном, так как этот обед, плавно переходящий в ужин, обошелся в кругленькую сумму. Вот только если бы кто-нибудь сказал Джо Боссу, что это последняя трапеза в его жизни, аппетит у него наверняка пропал бы. Но в том-то и состоит смысл древней сицилийской церемонии так называемого «погребального ужина». Приговоренный к смерти не догадывается об ожидающей его печальной участи и уходит в мир теней с туго набитым желудком. Таково понятие сицилийского милосердия: накорми досыта, напои, а потом убей. Хотя Чарли Луканиа не был сторонником древних традиций мафии, убрать Массерию он решил «классическим способом».

Часы показывали десять вечера. Ресторанный зал опустел. Только Массерия с чавканьем доедал свой кекс. Глядя куда-то в сторону, Чарли курил сигарету. К ним подошел Джерардо Скарпато.

— Мистер Массерия, мистер Лючано, своим посещением вы оказали большую честь моему ресторану. Оставайтесь здесь сколько угодно, специально для вас на кухне работают люди, а мне пора домой.

Когда Скарпато ушел, Массерия предложил сыграть партию в клоб. Чарли посмотрел на часы и поднялся:

— Хорошо. Ты пока раздавай, а я схожу помою руки.

Массерия не догадывался, что подлинная причина его ухода была в другом. Он слишком увлекся картами. Раздал, перевернул те, которыми должен был играть Чарли, вытащил оттуда туза бубен, взамен положил свою девятку пик. Но вместо Лаки в зал вошли четыре человека. В один миг Массерия узнал Анастасиа, Дженовезе, Джо Адониса и этого подлого жида Сигела. А за спинами незваных гостей стояла сама Смерть. Понимая, что сейчас должно произойти, Джо Босс так и застыл с тузом в руке. Убийцы вытащили оружие и взяли Массерию в полукольцо. В руке у каждого был «кольт» 38-го калибра. Первым выстрелил Багси Сигел. Затем выстрелы затрещали один за одним, сливаясь в единую грохочущую мелодию смерти.

Джо Массерия принял в себя шесть пуль. Еще восемнадцать угодили в паркет и в стены. Расстреляв все патроны, убийцы повернулись и неторопливо вышли на улицу. Грузная туша Массерии неподвижно замерла на полу в луже крови. Вернувшись в зал, Чарли Луканиа с минуту смотрел на труп Джо Босса. Он думал о том, какую огромную работу пришлось проделать для того, чтобы все вышло именно так. Вдоволь налюбовавшись, Чарли позвонил в полицию.

Следствие сразу зашло в тупик. Прибывшим полицейским Чарли сообщил, что ничего не видел, только слышал выстрелы.

— А где вы находились в это время? — спросили у него.

— В туалете, — спокойно ответил Чарли. Свидетельские показания не дали следствию ни малейшей зацепки. Случайные прохожие видели сцену бегства предполагаемых убийц, но не могли вспомнить ни марку автомобиля, ни примет его пассажиров, так как было довольно темно. Удалось лишь выяснить, что водитель не смог завести мотор, и тогда один из неизвестных, вышедших из ресторана, сам сел за руль, после чего машина спешно отъехала.

Смерть Массерии подоспела как нельзя кстати. Уставшие от непрерывной резни мафиозо вздохнули с облегчением. Никто не сожалел об убийстве Джо Босса. Но, как полагается по обычаю, хоронили его со всеми почестями и уважением. Ни один из главарей пяти семейств на радостях не пожалел денег. В последний путь Массерию провожали пышно и помпезно.

17 апреля 1931 года доминирующим цветом в Малой Италии был черный. Бронзовый гроб, инкрустированный серебром, в котором покоилось тело Джо Босса, обошелся семье в двадцать тысяч долларов. Возле гроба с непокрытой головой стоял Лаки Лючано и держал в руках свисающую с крышки шелковую кисть, имеющую одновременно тройное значение. Во-первых, она символизировала душу усопшего, которая наконец станет свободна после того, как тело зароют в землю. Во-вторых, человек, державший кисть, в глазах мафии являлся официальным преемником покойного дона на ранее занимаемом им высоком посту. И, наконец, в-третьих, взявший кисть в руку тем самым возлагал на себя обет кровной мести за смерть дона. Впрочем, пункт третий был полнейшей проформой. Достаточно большое количество присутствующих мафиозо отлично знали, кто организовал это убийство. А один из глав пяти семейств — Чиро Терранова — даже принимал в нем непосредственное участие (он был тем самым незадачливым водителем, который не сумел сразу завести мотор). Те, кто не был посвящен в подробности смерти Джо Массерии, чихать хотели на то, найдут его убийц или нет. При жизни покойный дон причинил всем слишком много неприятностей. Поэтому спектакль разыграли не хуже, чем на Бродвее. Боссы и капореджиме один за другим подходили к Чарли Луканиа, обнимали его и целовали в обе щеки в знак сочувствия к его горю. Лаки скорбно кивал головой: «Ему бы еще жить да жить» — и печально вздыхал. Дон Сальваторе Маранцано собственноручно возложил к ногам покойного огромный венок из роз, увитый черной траурной лентой с надписью: «Спи спокойно, дорогой друг». Несколько капореджиме семейства Массерия во главе с Томми Луччезе подтащили к гробу нечто немыслимое — комбинированную связку цветов высотой двенадцать футов. Надпись на траурной ленте гласила: «Отцу от осиротевших детей». Плакальщицы, нанятые старым доном Пеппе Бальзамо, оглашали воздух пронзительными криками и рвали на себе одежду. Наблюдая все это чинное, истинно сицилийское благолепие, дон Джузеппе даже прослезился: «Боже мой, совсем как у нас в Муссомелли»[25].