Наедине с собой или как докричаться до вас, потомки! Дневниковые записи 1975-1982 - Леонид Гурунц

О том, что Сталин, составив определенное мнение о чем-либо, потом не менял его, не менял свои приказы, даже если они обращались против нас, знают хорошо те, кто прошел войну, у кого зоркие глаза и цепкая память, кто не хочет из ложного стыда закрыть глаза и уши на все увиденное и услышанное на войне, где воочию можно было убедиться в своеобразии сталинского военного гения, оценить шутки стоившие нам миллионы жизней.

Рассказывает Герой Советского Союза, танкистка, писательница Ирина Левченко.

“Поначалу наши ребята, молодые танкисты, не имевшие опыта и навыка в танковых боях, столкнувшись с хорошо обученными танкистами фашистской армии, не выдерживали их натиска и, не принимая боя, панически бежали, оставляя машину. Сталин приказал заградотрядам расстреливать беглецов на месте. И их расстреливали. Но вот ситуация изменилась. Мы научились воевать. Немцы сами начали убегать от нас. Мало-помалу беглецы перевелись, и стрелки заградотряда остались без дела. Впрочем, это не точно. Они все-таки находили работу, зорко смотрели за полем боя и, как только какой-нибудь наш подбитый танк загорался, бежали на дымок: не спасать обгоревших танкистов, а расстреливать на месте. Конечно, сытые бравые автоматчики это проделывали из трусости, чтобы скрыть свою бездеятельность – чего доброго еще пошлют с немцами воевать. Но и Сталин хорош. Сколько писали в ставку, частушки даже сочинялись, как уберечься от своих, но так до конца войны управы на них не нашлось, Сталин так и не отменил своего приказа, не сделал к нему поправок. Танковые подразделения вынуждены были негласно держать при части отряд бойцов, которые спасали раненных танкистов от солдат внутренних войск”.

Такую же картину рисует кавалер двух орденов солдатской “Славы”, капитан Бабкен Гевондович Кричьян, защитник Сталинграда, прославленный разведчик.

“Не знаю, как на других участках фронта, но можно смело сказать, что в Сталинграде из десяти убитых добрая половина пала от наших пуль”.

Были ли среди нас такие, которые говорили бы Сталину: “Не согласен”?… Да, были. Но мы о них не говорим, их не чествуем, они погибли бесславно по одному движению пальца Сталина. Например, Орджоникидзе, Постышев. Известны последние слова Якира: “Да здравствует коммунизм!” Или Карахана: “Ничего нового. Революция пожирает своих детенышей”.

Одного кивка, движения руки Сталина было достаточно, чтобы летели головы маршалов, генералов, дипломатов, крупных партийных деятелей. Мао-Цзе-дун в Китае за одну ночь убрал всех руководителей партии, которые собирались на Пленуме скинуть его с поста, указать на его ошибки. Недавно этот прием повторили в Бангладеш. Желая избавиться от неугодного властелина, убили его самого, всю семью, родственников. Вот и мы, взявшиеся переделать мир, перевоспитать Португалию, весь Запад, Америку, находимся пока во многом на уровне Бангладеша. Вот и Индира Ганди пытается вырвать себе особые полномочия. Ей, наверное, тоже мерещатся отрубленные головы противников. Какой удобный прием! Какие там споры, диспуты, обмен мнениями, когда есть кивок головы, одно мановение пальца. Заразительный пример. Скоро, очень скоро Индия почувствует на себе этот безмолвный кивок, пожнет плоды от предоставляемых Индире Ганди “особых полномочий”.

Вот так и ушли в неизвестность патриоты моего Карабаха, те, которые заикались о каком-то референдуме, о каких-то своих, исконно армянских интересах. Арменак Каракозов, Гайк Арустамян, Мукуч Арханян, поэт и педагог Нерсесян. Разве всех перечислишь?

Автомат властно вошел в наш быт, в нашу жизнь. Это хорошо. Я приветствую любую автоматику, которая облегчает труд человека, помогает нам. Но я решительно против, когда автоматика влезает в личную мою жизнь, требует от меня каких-то механических действий, заставляет мыслить по какому-то заведенному порядку, по мерке. По этому заведенному порядку жить, конечно, легче. Рыба клюет на крючок с приманкой и находит свой бесславный конец. Но она видит только приманку и не видит крючка, той опасности, какой подвергает свою жизнь. Но рыба есть рыба, с нее какой спрос?

Обидно, что мы уподобляемся рыбе. Идем на приманку, не замечая за ней крючка-обманки. Человеку оставаться человеком в наши дни трудно. Он не желателен, с ним много хлопот. Стадо и пастух – вот предел наших мечтаний, наш идеал.

Но я не хочу стать бараном, не хочу превращаться в рыбу, в животное. Не хочу, чтобы мои дети, внуки стали ими. Я хочу остаться человеком, чтобы мои дети, внуки тоже остались людьми. Думали и мыслили не по заведенному порядку, а по собственному разумению. Чтобы при случае, сказали: “Не согласен. Я воздерживаюсь. Я протестую”.

Видите, как многого я хочу. Я хочу, чтобы человек остался бы человеком, а рыба рыбой. Если осел – ослом. Чтобы не равняли меня ни с рыбой, ни с ослом. Так многого я хочу.

Правильный человек, со всех сторон правильный – идеал нашего общества. Не человек, а геометрическая фигура. Равнобедренный треугольник. Этакий оловянный солдатик. Когда-то над оловянными солдатиками Андерсена посмеивались, смеялись над его голым королем, а теперь и голый король и оловянные солдатики – главные персонажи нашей жизни.

Куда ты катишься, мой современник? Разве тебя оловянным солдатиком выпустили в свет? Разве тебя не учили быть человеком? Учили, конечно, учили. И в школе, и дома, и комсомол. Разве твоими воспитателями не были и это высокое чистое небо, и эти душистые колыхающиеся в хлебах поля, даже вон те неказистые придорожные кустарники, на которые по весне, озоруя, ливнем падают повеселевшие стайки воробьев. Или высоченные краны, вознесшиеся над твоим городом, которые доставляли тебе немало радости.

Как же это ты вдруг стал геометрической фигурой, равнобедренным треугольником, автоматом, равнодушным ко всему, что окружает тебя?

Будущий век будет именно таким, какими будут воспитаны для него граждане, так возвещал еще в средние века великий педагог и мыслитель Ян Амос Коменский.

Нет, не возрадовался бы Коменский, окажись он среди нас. Не признал бы человеком ни Гейдара Алиева, ни Кеворкова, ни многих из нас, безликих существ, лишенных самых элементарных человеческих качеств.

Если наш век способен был создать таких уродов, значит он не стоящий век, ничего путного от него не жди.

Наш образ жизни, со всеми ее приманками и обманками, убийствами без суда и следствия, обращение человека в рыбу, в осла, в автомат, в оловянного солдатика – это вечно смердящий факел зла. Он не только жжет нас, но и предостерегает. Смотрите и мотайте на ус – живой Дантов ад. Хотите угодить в котлы со смолой? И люди шарахаются от приманки на крючке, от революции, за которой все прелести ада.

Во Франции восставшие 15 миллионов готовы были свергнуть существующий режим, на улицах Парижа пахло революцией. Де Голь сказал только одну фразу: “Хотите жить как в Советском Союзе? Что вы делаете, безумцы?!”

И “безумцы” протрезвели, разошлись по домам. Испугались нашего факела. От нашего факела шарахнулась и Португалия, пролила много крови, но не проглотила приманку. Слава им, погибшим за правое дело, спасителям рода человеческого.

Вот ведь горим, а огнем своим предупреждаем: не идите за нами, за любой приманкой – крючок.

С самого начала революции в Португалии было видно, что коммунисты у власти не удержатся. Не удержится прежде всего их лидер, премьер-министр Васку Гоясавиш. Его знаменитое заявление о своем несостоятельном народе, нуждающемся в перевоспитании, было началом его конца. Миру стало ясно, что сам лидер коммунистов остро нуждается в перевоспитании.

Медвежью услугу в этом отношении оказала Гоясавишу “Правда”, повторив глупость прмьер-министра с целью во что бы то ни стало поддержать его, заявив также на весь мир, что “большинство голосов не главное в выборах. Главное политика”.

Почему “Правда” позволила себе такую глупость? По очень простой причине – она уже не понимает, что пишет глупости. Чтобы зайцу не умереть от безделья, ему нужен волк. Природе нужны, как известно, не только овцы, но и волки. Волк нужен зайцу, чтобы он не разучился бегать. Результат отсутствия критики и самокритики, от которых избавлена “Правда”, – это то же самое, что происходит с зайцем, избавленным от волка. “Правда”, поставленная в положение всевидящего и всезнающего бога, оказалась зайцем, разучившимся бегать. Где было ей, “Правде”, научиться бегать? Не было для нее нужного полигона. Сказала “Правда” – словно отрезала. Какие могут быть возражения, сомнения? Она же бог – всевидящий, всезнающий.

Если мы хотим жить, а не прозябать, как зайцы, не терпеть поражений в первом же бою, не позориться на весь мир, мы должны сбросить путы с ног, не становиться жертвой придуманных форм или фраз, ни разу не оправдавших себя. Что стоит только приевшееся нам всем выражение о нашем единодушии! Выньте вату из ушей – нет в мире единодушия даже там, где всего два человека. И хорошо, что его нет. Было бы единодушие – человек перестал бы быть человеком, самим собой.