Не надо преувеличивать! - Е. Мороган

— Продолжайте следить за ней. А что с австрийцем?

— Ганс Зиллер, 45 лет, торговец из Зальцбурга. Приезжает в Румынию в шестой раз, всегда — в Нептун. Жизнерадостный человек, щедрый на чаевые, очень неравнодушный к женскому полу. За эти годы заключил с нашим государством несколько мелких сделок: закупил вина и коньяка. Живет на широкую ногу, сорит деньгами, каждый год приезжает на новой машине… Да, забыл: последние два года является в сопровождении одного типа, которого представляет, как своего секретаря: Антон Миллер, 27 лет, «мальчик за все» — от ведения корреспонденции до доставки завтрака в постель.

— Что вы об этом думаете?

— Может быть, это просто курортное приключение… Во всяком случае, мы следим и за этими двумя.

— У меня тоже есть новость: прояснилась история с ночным посетителем. Это был польский турист, искавший комнату.

— Прекрасно. Итак, я еду в Мангалию, выяснять вопрос о кассете.

— В котором часу думаете вернуться?

— В половине четвертого-четыре… В буфете?

— Да… Желаю успеха!

— И вам также… Здравия желаю!

10 часов 15 минут. Наряд милиционеров сел в газик и исчез в облаке пыли. Джелу созвал свой собственный наряд, состоящий из совершенно измученного АБВ и Олимпии, не устававшей воздавать хвалы фармацевтическому гению матери не менее гениального крестного отца юного Филиппа. Он наскоро сообщил им план битвы и раздал приказы:

— АБВ, ты будешь следить за Барбу; я слышал, как он говорил Моне, что едет в Дой май. Мы с Олимпией займемся Мирчей и Нае.

— А за кем будет следить Филипп? — невинно спросила Олимпия.

— Воспользуйся своим личным обаянием и попробуй уговорить одного из них стать нянькой твоего любимца.

АБВ коротко кивнул и вышел во двор. Осторожно поинтересовавшись судьбой Барбу, он узнал, что тот только что уехал. Едва успев прихватить сумку и сто лей, он кинулся к шоссе и, добежав до остановки, облегченно вздохнул: ожидая автобуса, Барбу с необычным для его британского хладнокровия интересом следил за двумя девицами в огромных очках, задрапированными в километры прозрачной ткани, сквозь которую просвечивали нежные загорелые формы.

В этот момент, тяжело пыхтя, появился автобус. АБВ влез одним из последних, взял билет до конечной остановки и незаметно прислонился к задней двери. В Дой май Барбу быстро вышел из автобуса и упругим шагом направился к пляжу. АБВ переждал несколько минут и пошел за ним, присоединившись к шумной группе молодых людей. Он размышлял о том, как сильно он постарел: впечатляющая картина улицы, которая вела на пляж, оставляла его совершенно равнодушным. Мысль о море всегда ассоциировалась для него с шортами, как можно более открытым купальным костюмом, а теперь… Как видно, в сфере нарядов, предусмотренных для отдыха на морском курорте, произошла революция: целые штуки ярко расцвеченного ситца обволакивали женские силуэты, придавая им вид одалисок, выпущенных на прогулку… куда девалась здоровая и веселая мода «мини»?.. — с грустью спрашивал себя АБВ. На пляже оживление, достойное итальянского курорта в разгар сезона, заставило его испуганно подумать, что он потерял след Барбу. Пробираясь между телами… слава богу, что хоть здесь, на пляже, они стаскивают с себя эти километры тканей! — он отыскивал глазами мужественный, загорелый торс преследуемого… Вот он! «Господин» Барбу — tête à tête[41] с томной блондинкой, чей сиреневый кружевной костюм полностью соответствовал эстетическим идеалам, которые АБВ носил в самом дальнем уголке своей души. К сожалению, очень скоро Барбу с чувством приложился к ручке блондинки, и она удалилась той неподражаемой походкой, которой владеют лишь манекены, представляющие продукцию фабрики «Красный трикотаж».

Группа дам среднего возраста и их благородных спутников приняла Барбу восклицаниями, в которых раскатывалось трассированное «р». АБВ глубоко вздохнул и выбрал себе местечко на подходящем расстоянии, проклиная спешку, которая заставила его уехать без шляпы и темных очков.

Джелу повезло меньше: выйдя во двор, он узнал от Алека, что Мирча уже давно ушел.

— Черт возьми, где мне его теперь искать? Я хотел попросить у него совета: у Филиппа энтероколит, и он, как аптекарь…

— Бедный ребенок… при таких родителях… извините меня, господин инженер, но, как правильно говорит Мона… А что касается господина Пырву, то это просто: вы найдете его у скал.

— Но я слышал про какие-то его секретные исчезновения…

Алек рассмеялся:

— Секрет Полишенеля. Пырву занимается нудизмом и стесняется дам… Идите, вы найдете его за бывшей керханой… Расскажете мне, что он сделает, увидев вас. Мона будет так смеяться!

Более предусмотрительный, чем его друг, Джелу вооружился огромной шляпой и темными очками и направился к берегу. Стоял изнурительный зной, какой бывает только в разгар лета. Над пляжем, расстилавшимся внизу, под высоким берегом, струилось горячее марево. Одинокие фигуры лежали, растянувшись на солнце, или купались в море; упрямые рыбаки ловили бычков. Стирая ручьи пота, Джелу бранил странные привычки Мирчулики. Наконец тропинка уперлась в проволочное заграждение, и ему пришлось спуститься по импровизированным ступеням на пляж… Но Мирчи не было и следа. Какое-то время Джелу тащился по пляжу, между прибрежными камнями и ракушками. Вдруг из-за поворота высокого берега показалась плотная кучка тел и зонтиков. «Как, неужели я уже дошел до Дой май? Куда же он девался?» — подумал Джелу, размышляя о том, что это не впервые — за самой заурядной внешностью скрывается полная тайн душа… Пробираясь между песочными замками, бутылками из-под пива и надувными матрасами, он прошел еще метров двести, раздумывая, что ему делать… Вот так сюрприз!.. Адина Чаушу, блондинка, которую усердно преследовала милиция города Констанца, растянувшись на огромном мохнатом полотенце, подставляла солнцу свои пышные формы… Маленький красный бесенок, хорошо известный своими циничными советами, шепнул было Джелу, что пришел момент броситься в гущу событий… но в тот же момент его ангел-хранитель подсказал, что все напрасно: «Разве ты не видишь, что там уже кто-то другой?» И в самом деле, Мирчулика, еще более красный и сияющий, чем обычно, появился, размахивая огромным флаконом, и, усевшись на полотенце блондинки, начал старательно намазывать золотистым кремом не менее золотистую кожу. С трудом подавив удивленный возглас, Джелу осмотрелся… в нескольких метрах от счастливой пары стоял, как ангел хранитель, один из молодых людей, которых он видел в кабинете Шербана. Загорелое тело не отличало его от других туристов, а журнал «Чинема», который он изучал с усердием завзятого любителя кино, не мешал ему следить за парой на полотенце. Уверившись в том, что блондинка и ее спутник находятся под надежной охраной, Джелу пересек пляж и вышел на шоссе. Кажется, сегодня ему везло, потому что, едва подойдя к остановке, он увидел автобус на Ваму и даже успел догнать его и усесться с облегченным вздохом…

12 часов дня. Во дворе — тишина… Дидина, сообщив, что господа на пляже, перешла к воспеванию достоинств усопшего супруга и к жалобам о том, что ее ждет — особенно теперь, когда из-за этой гадости, прилипшей к ее двору, ни один «гость» не захочет больше сюда приехать… Джелу выпил кружку воды, вылил остатки из ведра себе на голову и решил пойти проверить, как работает третий член их маленького коллектива…

Пляж, поросший сорной травой, заваленный горами водорослей, кучами камней и ракушек, тянулся, сколько видел глаз. Стадо овец спускалось к морю, поднимая клубы пыли. Канал, отводивший воду из ирригационных установок, смешивал свою мыльную струю с волнами моря. Метрах в ста завывал экскаватор, роя песок, а вокруг стояло не меньше восьми грузовиков, ожидая, когда их нагрузят. Среди овец и шоферов виднелось несколько кокетливых зонтиков и ярко раскрашенных палаток. Поодаль маячила голубая палатка, под которой, вероятно, Олимпия и ее чадо укрощали, со свойственной им мягкостью, довольно-таки грубую натуру циника Нае… «Счастливец» — вздохнул Джелу, подходя к палатке.

Олимпия, с блокнотом для рисования на коленях, сосредоточенно уставилась на карандаш, который держала в вытянутой руке.

— Олимпия! Что ты делаешь?

Олимпия опомнилась, выходя из творческого транса, взглянула на него затуманенными глазами и счастливо рассмеялась:

— Джелу, родненький… как я рада, что ты пришел!.. Я пробую измерить корабль, который виден вдали… Взгляни, не правда ли, он великолепен?

— А где остальные?

Олимпия испуганно вздрогнула, потом одним скачком поднялась и бросилась бежать:

— Ой, Филипп…

Через некоторое время она вернулась, таща за одно крыло белокурого ангелочка, перемазанного и орущего во всю глотку.