Тяжкий грех - Кэтрин Каски

Девушку пронзила острая боль, и она вздрогнула от неожиданно неприятного ощущения. В то же мгновение Доминик оторвался от ее губ.

— Проклятье! — Выйдя из нее, он спрыгнул с кровати и уставился на нее с таким выражением на лице, которое иначе как ошеломленным она назвать не могла. — Вы девственница!

Девушка не ожидала ничего подобного. Она и представить себе не могла, что он остановится в столь ответственный момент. Она всего лишь хотела быть с ним рядом. Совсем-совсем рядом, так близко, как только могут быть мужчина и женщина.

Айви неловко пошевелилась на кровати, одергивая платье. Жаркий румянец залил ее щеки.

— Да. — Она приподнялась на локте. — Я была девственницей.

Она вдруг поняла, что выглядит нелепо и наивно. И еще ей очень хотелось заплакать, горько и безутешно. Но она понимала, что не может позволить себе подобной слабости. Только не сейчас. В конце концов, она принадлежит к древнему роду Синклеров. А Синклеры не знают слабостей.

— Ну и что? — Она воинственно задрала подбородок и с вызовом взглянула на него. — Можно подумать, это что-то меняет.

— Да, Айви, меняет! — Доминик почти кричал. — Неужели вы не понимаете? Отныне наши отношения уже не будут такими, как прежде. Никогда!

Все изменилось. Стало другим.

Если бы он был для нее всего лишь мимолетным увлечением, то, невзирая на свои чувства, не стал бы противиться желанию Айви поступить так, как хочет ее отец, и просто отошел бы в сторону, чтобы она могла без помех выйти замуж за Тинсдейла.

Но только не теперь. Отныне он просто не мог так поступить. Ни за что!

То, что произошло между ними сегодня ночью, было глупостью. И пусть Айви надела на лицо маску небрежного высокомерия, делая вид, будто не случилось ничего необычного, он понимал, что она отдала ему не только свое тело, но и свое сердце в придачу.

Теперь он знал это совершенно точно.

Она выбрала его.

Сквозь щели в занавесках в комнату пробивался слабый лунный свет, и Ник увидел, что в глазах Айви блестят слезы.

Он шагнул к ней, чтобы обнять и прижать ее к себе, но внезапно в коридоре раздался шум шагов: кто-то поднимался по лестнице. Затем скрипнула, отворяясь, дверь спальни и по стенам комнаты побежали тени: вошедший держал в руке свечу.

Проклятье! Только этого сейчас ему и не хватало. Кого это черт принес в столь неурочный час?

Айви тоже услышала эти звуки и соскочила с постели в то самое мгновение, когда на пороге спальни вырос Феликс. Не давая себе труда поправить платье или пригладить растрепавшиеся волосы, девушка, не говоря ни слова, прошла через комнату и, обойдя застывшего в дверях Феликса, начала спускаться по лестнице.

Ник рванулся было за ней, но Феликс загородил ему дорогу.

— Я бы не советовал тебе сейчас идти за ней, — произнес он, вложив в свои слова неожиданно много страсти. — Я, конечно, не хочу предполагать того, что произошло здесь, но я видел ее лицо. Что бы ты сейчас ни сказал, ответом тебе станет пощечина. Можешь мне поверить. Ник отшвырнул руку кузена, которой тот посмел удержать его, но тут снизу донесся грохот захлопнувшейся входной двери, а потом и удаляющийся стук копыт по брусчатке мостовой.

Он опять опоздал. Проклятье!

Айви застыла на ступеньках, с отчаянной надеждой высматривая в веренице экипажей, разъезжающихся с Беркли-сквер, карету, принадлежащую Синклерам. Увы, фиакр еще не вернулся за ней. А чего, собственно, она ожидала? Сестры оставили ее в обществе Доминика не более четверти часа назад. Прошло всего несколько минут, но они навсегда изменили ее жизнь.

Впрочем, в том, что экипаж за ней до сих пор не приехал, была и своя хорошая сторона. Гросвенор-сквер находилась совсем недалеко, и прогулка по свежему вечернему воздуху пойдет ей на пользу. Айви прижала ладони к щекам, смахивая с ресниц непрошеные слезы. Подобрав юбки, она сбежала по ступенькам на тротуар и поспешила прочь, прекрасно сознавая, что Доминик может последовать за ней.

Она чуть ли не бегом пересекла площадь и замедлила шаг только тогда, когда повернула на Дэвис-стрит. Пройди еще четыре дома и убедившись, что ее не видно из резиденции Каунтертонов, она позволила себе остановиться и перевести дух. Вцепившись обеими руками в кованую чугунную решетку, отгораживающую от тротуара внушительный особняк, она замерла на месте, задыхаясь и хватая воздух широко раскрытым ртом. Но вместе с ночной прохладой, ласково гладившей ее по разгоряченным щекам, пришли слезы, которые она оставила на Беркли-сквер. Колени у Айви подогнулись, и она, опустившись на тротуар, привалилась спиной к ограде.

Какой же дурочкой она была, пойдя на поводу у свох страстей и желаний! Айви закрыла лицо руками и погрузилась в отчаяние.

Почему, ну почему она сделала это? Ведь она хотела выйти замуж за Тинсдейла, а отнюдь не за Доминика.

Господи, она ведь даже не знает, кто он такой, ее Доминик! Не знает, что это за человек, что он собой представляет. Не знает, как его зовут на самом деле. Все, что она видит, — лишь игра и притворство. Все не по-настоящему… Даже чувства, которые она к нему испытывала, казались теперь нереальными. В конце концов, именно за это актерам платят деньги: за то, что они заставляют зрителей сопереживать своим героям, вкладывая в их уста слова, которые придумал автор. Вот только на этот раз в роли сценариста выступила она сама. А он… От него требовалось то же, что и всегда: очаровать зрителей и сделать так, чтобы они его полюбили.

И она сделала именно то, чего от нее ожидали.

Она позволила себе полюбить иллюзию, причем созданную своими же руками. Невероятное безрассудство с ее стороны! Поразительная доверчивость и легкомыслие!

С побледневших губ девушки сорвался смешок, больше похожий на всхлип. Она угодила в собственную ловушку!

Протянув руку, Айви ухватилась за ажурный завиток ограды и медленно поднялась на ноги. И хотя сердце ее разрывалось от боли, какой девушка никогда не испытывала, она выпрямилась во весь рост, расправила плечи и уверенно зашагала к Гросвенор-сквер.

Резиденция Синклеров

Гросвенор-сквер

Полдень

В животе у Айви урчало от голода, но завтракать ей не хотелось, хотя она была уверена, что сестры, а возможно, и братья ожидают, что она сойдет вниз и присоединится к ним в столовой. И совсем не потому, что того требовали их безупречные манеры, — хотя всех их в детстве муштровали гувернантки и учителя. Равно как и не потому, что их так уж интересовал успех либо провал ее плана, направленного на то, чтобы увести лорда Тинсдейла у мисс Фини.