Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Согласен, сэр.

Когда адмирал полностью удовлетворился осмотром, он снова повернулся к сэру Уильяму.

— Эти… эти Струаны и этот их так называемый «Благородный Дом», неужели они действительно так влиятельны?

— Да. Их торговый оборот огромен, с их могуществом в Азии, особенно в Китае, не может сравниться никто, кроме «Брока и Сыновей».

— Я, разумеется, видел их клиперы. Отменные красавцы, и все очень хорошо вооружены. — Адмирал добавил без экивоков: — Как перед Богом, надеюсь, они не сунутся сюда с опиумом или оружием.

— Лично я разделяю вашу точку зрения, хотя это и не противоречит существующему закону.

— Противоречит, если взять китайский закон. Или японский.

— Да, но есть ряд смягчающих обстоятельств, — устало проговорил сэр Уильям. Ему приходилось повторять все это уже десятки раз. — Я уверен, вам известно, что китайцы принимают только наличные деньги, золото или серебро, за чай, который мы должны импортировать, и больше ничего. Это очень печально.

— Тогда пусть торговцы, парламент и дипломаты сами распутывают ими же завязанные узлы. Последние двадцать лет флот Её Величества только и делал, что насаждал в Азии несправедливые законы, обстреливал китайские города и порты, совершал всевозможные военные акции, гнусные акции, в моем представлении, с единственной целью поддержать торговлю опиумом — это пятно на нашей репутации!

Сэр Уильям вздохнул. Его инструкции от постоянного заместителя министра были ясны: «Ради всего святого, Вилли, вы впервые становитесь посланником, вам теперь придется одному отвечать за все, поэтому будьте осторожны, воздерживайтесь от поспешных, опрометчивых решений, не рубите сплеча, если только это не будет продиктовано необходимостью. Вы редкий счастливчик, телеграфная линия уже достигла Багдада, поэтому мы можем посылать и принимать депеши оттуда за невообразимо короткие семь дней, добавьте ещё шесть с небольшим недель пароходом до Иокогамы через Персидский залив, Индийский океан, с заходом в Сингапур и в Гонконг, и наши инструкции будут у вас через два месяца — это неслыханно. Каких-нибудь десять лет назад на это уходило от года до года с четвертью. Поэтому если вам понадобятся наставления, а в них вы будете нуждаться все время, если вы разумный человек, то с нашего поводка вы соскочите месяца на четыре, и ваше благоразумие — это единственное, что будет защищать тогда вашу шею и нашу империю. Ясно?» — «Да, сэр». «Правило первое: с военным начальством обращайтесь аккуратно, в бархатных перчатках, и не прибегайте к давлению на них слишком часто, ибо ваша жизнь и жизнь всех англичан в вашем регионе зависит от них. Они склонны быть толстолобыми, что само по себе прекрасно, потому что нам, разумеется, нужно много таких ребят, которые пойдут на край света и дадут убить себя, защищая нашу… э… политику нашей империи. Не раскачивайте лодку. Япония значения не имеет, но находится в нашей сфере влияния, и мы затратили значительное время и деньги, не давая протиснуться туда русским, американцам и французам. Не растревожьте нашего японского гнездышка, у нас и без того забот хватает с непокорными индийцами, афганцами, арабами, африканцами, персами, карибийцами, китайцами, не говоря уже о чертовых европейцах, американцах, русских и так далее. Мой милый, милый Вилли, будьте дипломатом и не накормите нас дерьмом, а то!..»

Сэр Уильям ещё раз вздохнул, запрятал поглубже своё раздражение и повторил то, что говорил уже десятки раз, — правду:

— Многое в ваших словах справедливо, но мы, к сожалению, должны быть практичны, без доходов, которые приносит чай и чайная торговля, вся британская экономика рухнет. Давайте же будем надеяться, что через несколько лет поля опиумного мака в нашей Бенгалии можно будет выжечь дотла. Пока же нам необходимо запастись терпением.

— Пока же я предлагаю наложить здесь эмбарго на всю торговлю опиумом, любым современным вооружением, современными боевыми кораблями и рабами.

— Насчет работорговли я, разумеется, согласен, она вне закона ещё с тридцать третьего года! — Голос сэра Уильяма заметно напрягся. — Американцев давно об этом проинформировали. Что же касается остального, это будет решать Лондон.

Подбородок адмирала задрался ещё выше.

— Что же, сэр, я наделен некоторой властью в этих водах. Можете принять к сведению, что я ввожу такое эмбарго с сего момента. До меня дошли тревожные слухи о том, что компания Струана заказала большую партию ружей и пушек для продажи, они уже продали здешним туземцам три или четыре парохода с пушками на борту, и джапы оказались слишком толковыми учениками, чтобы мне это нравилось. С завтрашней почтой я пошлю официальное донесение в Адмиралтейство с просьбой настоять на том, чтобы мои приказания получили силу закона.

Лицо посланника пошло пятнами, он потверже уперся ногами в палубу.

— Восхитительная идея, — произнес он ледяным тоном. — Я отправлю свою депешу с той же почтой. А пока что вы не можете отдать такой приказ без моего одобрения, и до получения указаний из министерства иностранных дел статус-кво останется статус-кво!

Оба их помощника побледнели. Адмирал уперся взглядом в сэра Уильяма, который был одного с ним роста. Любой из офицеров и большинство людей вообще сникли бы под этим взглядом, но сэр Уильям лишь не мигая посмотрел на него в ответ.

— Я… я подумаю над вашими словами, сэр Уильям. А сейчас извините, мне нужно заняться делами. — Адмирал повернулся и, громко топая, направился к капитанскому мостику. Марлоу на негнущихся ногах двинулся за ним. — Ради Создателя, Марлоу, перестаньте вы бегать за мной, как собачонка. Если вы мне понадобитесь, я вам крикну. Будьте там, где до вас можно докричаться!

— Слушаюсь, сэр. — Когда адмирал отошел достаточно далеко, Марлоу сделал выдох.

Сэр Уильям тоже выдохнул, промокнул вспотевший лоб и пробормотал:

— Я просто до жути рад, что не служу в Королевском флоте.

— Я тоже, — сказал Тайрер, пораженный мужеством посланника.

Сердце бешено колотилось в груди у Марлоу, он не выносил, когда на него орали, даже если это был адмирал, однако он не забыл о чести мундира:

— Я… э… прошу прощения, сэр, но флот чувствует себя очень уверенно в его руках, сэр, и в ходе этой экспедиции тоже. И мы все считаем, что он совершенно прав касательно продажи кораблей, пушек, ружей и опиума. Японцы уже строят свои корабли и изготовляют небольшие пушки, в этом году их первый железный пароход, трехсоттонный «Канрин Мару», добрался до Сан-Франциско. Капитан и вся команда — одни японцы. Они покорили океан. Это замечательное достижение для такого короткого срока.