Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные - Дэвид Слоан Уилсон

которого мы изливаем перед Ним все наши желания, радости, печали и, наконец, наши самые глубинные чувства, самую суть своего сердца, мы должны возносить молитву с пристальнейшим вниманием, и каждый раз, когда взываем ко Господу, нам надлежит снисходить в самые потаенные уголки души и обращаться к Богу сердцем своим, а не гортанью и не языком. Хотя язык иногда привносит нечто в молитву, тем ли, что удерживает ум в намерении мыслить о Боге, или же тем, что занимает ту нашу часть, которая явно предназначена провозглашать славу Божью, как душа призвана размышлять о Господней благости – но все же Господь через пророка своего изрек, сколь малоценны для Него бездумные молитвы, когда Он грозит страшной местью тем, кто, отдалившись от Него в сердце своем, чтит Его на словах (28).

В качестве образца катехизис предлагает молитву Господню – способ помолиться Богу Его же словами; и да, в ней превосходно и предельно кратко выражена вся системы верований. Объясняя смысл слов «и не введи нас во искушение», Кальвин признает, что идеал интернализации недосягаем, равно как и идеалы поведения – и даже искушение он описывает как вид упражнения, сохраняющего нашу духовную силу:

В этом прошении мы не молим избавить нас от искушений вовсе – нет, пусть они лучше пробуждают, терзают, подстегивают нас, лишь бы от великой бездеятельности не стать нам ленивыми. Так же и Господь каждый день проверяет избранных Им, наказывая их бесчестием, бедностью, горем и другими видами бедствий. Скорее, мольба наша в том, чтобы в искушении Он не дал нам ни пасть, ни погибнуть, но чтобы мы, обретя силу и решительность по владетельной воле Его, могли выстоять против любых сил, идущих на нас. Молим и о том, чтобы мы, хранимые Им, освященные Его духовными дарами, укрепленные Его защитой, могли выстоять, не покоренные ни дьяволом, ни смертью, ни вратами адовыми, ни всем царствием бесовским. И мы должны указать на то, что Господь велит нам сообразовать молитвы наши с правилом любви, поскольку Он определил, что мы не должны искать своей выгоды, если при этом прекращаем заботиться о своих братьях, ибо Он приказал нам тревожиться об их благе так же, как и о нашем собственном (32).

И кроме того, словно этих отношений Бога с людьми не хватало, чтобы мотивировать поведение, Кальвин, как и многие в то время, верил в то, что близка последняя битва между Богом и антихристом (сам Кальвин твердо считал, что антихрист – это папа римский), а Христос желает, чтобы Его Церковь воссоздали заново и восстановили до Его Пришествия. Это внушало не только мысль о том, что надо спешить, но и чувство того, что ни прошлое, ни настоящее не предсказывают вероятных будущих событий. Уоллес сказал об этом так (Wallace 1988, 40):

В своем «Наставлении» первую из множества атак, предпринятых им против нашей человеческой природы, он ведет против свойственной нам склонности принимать все, что окружает нас, как окончательное и решенное – склонности «ограничивать наши умы пределами человеческой испорченности»; довольствоваться «пустым образом праведности» вместо того, чтобы искать реальность; восторгаться, когда вокруг все просто не так плохо, как могло бы быть. Он ожидал прогресса. Он стремился достичь того, что могло бы опровергнуть все человеческие ожидания, заслуживая слов: «Это деяние Господне, и чудесно оно в глазах наших».

Подводя итог, замечу, что отношения Бога с людьми – в том виде, в каком они представлены в катехизисе Кальвина – можно понять как систему верований, призванную мотивировать модели поведения, представленные в таблице 3.1. Тем, кто считает религиозную веру бессмысленным суеверием, возможно, стоит пересмотреть собственные убеждения. Те, кто считает сверхъестественные силы вымышленными поставщиками воображаемых услуг, возможно, недооценили то, сколь функциональны отношения Бога и личности в плане оказания реальных услуг, невозможных без общих усилий. Те, кто уже осмысляет религию в свете функционализма, вероятно, на правильном пути – но, может быть, они недооценивают изощренность «мотивационной психологии», в которой заключено намного больше, чем обращение к «терминам родства» или внушение страха перед адом. И более того, мне тяжело представить систему верований, более эффективную для мотивирования адаптивного поведения группы, принявшей эту систему в качестве истины. Когда дело доходит до превращения группы в общественный организм, катехизис Кальвина уместен едва ли не в каждом слове.

Социальная организация

Сколь бы влиятельной ни была система верований – вероятно, самой по себе ее не хватит для того, чтобы превратить группу в общественный организм. Придать нормам силу закона, скоординировать деятельность тех, кто придерживается норм – для этого необходима и социальная организация. Вот одно из самых важных заключений, которое выводится из парадигмы главных эволюционных переходов форм жизни: все адаптивные единицы, в том числе и одиночные организмы, нуждаются в механизмах, способных предотвратить разрушение таких единиц изнутри. То же самое сказал о религиозных группах современник Кальвина Мартин Буцер (1524, цит. по: McNeill 1954, 80–81), заявивший: «Где нет дисциплины и отлучения от Церкви, там нет христианской общины».

_____________________________________

Таблица 3.3. Элементы социальной организации в катехизисе Кальвина (1538) и Церковных постановлениях (1541)

Надзор за главой Церкви.

Надзор за телом Церкви.

Принятие решений.

Координация деятельности сообщества (здоровье, образование, материальная помощь).

_____________________________________

Катехизис Кальвина сопровождался другим кратким документом, названным «Церковные постановления». В нем определялась социальная организация церкви Женевы (включено в Reid 1954; пагинация по этому изданию). Установилось четыре формы служения: пасторы, доктора, пресвитеры, диаконы. Обязанностью пасторов было «проповедовать слово Божье, наставлять, увещевать, убеждать и порицать, как частным образом, так и прилюдно, совершать таинства и делать выговоры в духе братской любви наряду с пресвитерами и другими пасторами» (58). Пасторы должны были прекрасно знать учение Церкви и иметь безупречную репутацию. Кандидатуру будущего пастора сперва выбирали другие пасторы, уже вершащие служение, затем ее представляли в городской совет на одобрение, а в конце концов претендент представал перед прихожанами и провозглашал проповедь, «дабы принят он был общим согласием собрания верных». Это еще один