Случайное добро - Ольга Смирнова

— Вперед, — толкнул его Михаил. — Время поджимает.

«Куда поджимает? Кого поджимает? У них сроки?» — хотелось спросить Матвею, но он опять не посмел. Старичок поднялся с шаткой табуретки, чтобы проводить их. Вежливый.

— Вы… все вышли? — спросил он скрипучим голосом.

— Все, все, — ответил Матвей. — Разве не видно? Или у вас со зрением проблемы?

Сторож неопределенно поддакнул и поспешил оправдаться:

— Мне подтверждение требуется, а то начальство по шапке, по шапке за послабления страждущим. Ночным посетителям, то бишь. У нас ведь нельзя после десяти. Да только сострадания во мне океан разливанный. Ко всем с душой, с открытым сердцем. Коли сильно надо, дык как ж отказать-то? А вообще у нас строго. Порядок быть должен во всем, иначе как жить?

Матвей не знал, как жить — ни в порядке, ни в беспорядке. Как выяснилось, он вообще ничего не знал, даром что прокоптил небо чуть больше тридцати лет. Пока он крутил замок на входной двери, пытаясь понять, как именно он открывается, радио настырно предлагало ему бросить все к демонам и отправиться в отпуск. За недорого поваляться на пляже в обнимку с красивой девушкой, посидеть в экзотическом кафе, попробовать новые блюда, потешить себя зрелищами. Заманчивая идея. Только от совести не убежишь, от себя не спрячешься. А от темноты, равно как и от своего предназначения, уже ощущавшегося более камнем на шее, нежели благом, тем более.

Они вышли из сторожки и остановились у кладбищенской ограды.

— Куда дальше? — спросил Матвей скорее у самого себя и сам себе же честно ответил: — Без понятия.

— У тебя должна интуиция сработать, — подсказал Михаил. — Она и приведет.

Но у Матвея сработала не интуиция, а темнота. Она указала направление и велела идти, и Матвей послушно заработал ногами. Что ждет его впереди, он примерно представлял, и очень этого не хотел, но разве кто-то интересовался его мнением? Им всегда управляли, всегда вели. Сначала была мать, потом темнота, потом Михаил, а теперь опять темнота. И несмотря на все минусы такого положения, Матвей не мог не чувствовать — где-то глубоко в душе — предательского облегчения от того, что кто-то знает, что делать. Кто-то направляет, принимает решения, ему же остается самое легкое — следовать.

— Ты скучал по мне? — шептала темнота. — Я следила за тобой все это время, и должна признать — ты меня порадовал. Один только пассаж с мамашей чего стоил. Браво! Я аплодирую стоя. Теперь все точно поверят, что ты… избранный, так ведь? И кстати, врач выжил. Досадное упущение, но его легко исправить. Зло не должно торжествовать, или что у тебя там в целях числится, дорогой мой друг?

Матвей молчал. Он шел, не оглядываясь по сторонам, его даже не слишком интересовало, следует ли за ним Михаил. Темнота не умолкала:

— Но врач подождет. Сейчас главное — Александр. Признаться честно, я думала, что счастья будет достаточно, но ты… крепкий орешек. Не такой крепкий, как некоторые, но все еще продолжаешь сопротивляться. Прими свое предназначение. Смирись с ним. Смирись с тем, что предстоит сделать. Твоя главная цель — Александр, средоточие зла…

Темнота продолжала бубнить, как вдруг из подворотни перед Матвеем выскочил парень. Черты его лица разглядеть было невозможно, волшебник понял только, что волосы у незнакомца короткие, и что он, скорее всего, достаточно молод. Одет он был в джинсы и майку. В руке его посверкивал в слабом свете луны то ли нож, то ли скальпель. Матвей вяло подумал, что надо бы испугаться, но темнота в его голове была в сотни раз страшнее незнакомца. Так что бояться он не стал. Тем более с ним был Михаил. Получается двое на одного — или парень тоже с компанией?

— Бабло гони. И мобилу, — выплюнул незнакомец, угрожающе размахивая ножом.

Матвей оглянулся на Михаила — тот загадочно улыбался — и спросил:

— И чего делать будем? Ты сам сказал, что время поджимает, ты и разбирайся. Догонишь? Я медленно пойду.

Но Михаил еще более загадочно покачал головой и отступил в темноту, скрывшую его почти с головой. Матвей понял, что придется разбираться самому. Начать он решил с переговоров — так все герои фильмов делают. Правда, еще ни разу это не срабатывало, и герои фильмов в середине спасительной речи все как один получали по сусалам, но чудеса же случаются.

Парень замахнулся ножом и процедил:

— Молчать. Порежу. Хватит дурку валять. Бабло гони. И мобилу.

— А нету, — ответил Матвей, разводя руками. — Нету ни того, ни другого. Я в бегах. — И пояснил, чтобы вопросов не возникало: — За убийство. Можем вместе в участок сдаться, я хоть сейчас готов. Ты как?

Парень машинально отступил на шаг, но сразу же опомнился, по-петушиному вскинул голову и пропищал:

— Молчать. Порежу. Бабло гони. И мобилу.

Матвей покачал головой — словарный запас нынешней молодежи, к которой он перестал причислять себя лет двадцать назад, был ужасающе скуден. Куда катится мир? Куда смотрит король, в конце концов?

— Ты не боишься? — спросил он у нападающего.

— Нет! Выкладывай все, что есть! — выкрикнул парень.

Матвей сделал движение, видимо, слишком резкое, расцененное противником как угроза, потому что парень вдруг бросился на него, неуклюже размахивая ножом. Матвей — история не даст соврать — физически подготовлен был ниже среднего и боевыми приемами не владел даже на уровне кусания и царапания, но сумел увернуться. В первый раз. Во второй парень умудрился его достать — лезвие вскользь прошло по ладони, которой Матвей автоматически пытался заслониться.

— Михаил, ну помоги же! — пропыхтел Матвей, вертясь как уж на сковородке. — Если он меня убьет, останетесь без избранного. Сами будете зло искоренять.

Ни ответа, ни привета. В процессе исполнения балетных па Матвей неловко пошатнулся и шлёпнулся на землю, больно ударившись копчиком. Парень воспользовался представившимся шансом и пнул противника, куда пришлось. Матвей взвыл. Второй пинок последовал незамедлительно, но ему удалось схватить парня за ногу и дернуть что оставалось сил. Парень потерял равновесие и рухнул рядом лицом вниз. Кряхтя как старая бабка, Матвей поднялся и на подгибающихся ногах дал деру. Как не упал — непонятно, его трясло и колотило немилосердно. Первая уличная драка за всю жизнь. Глупая, некрасивая, нечестная. Позорная. Почему он не использовал заклинание, первое, что пришло в голову? Почему позволил с собой так обращаться? Ведь мог же, мог защититься достойным образом. Ан нет, предпочел рукопашную, в которой заведомо не мог победить. И Михаил… предатель.

Раненая ладонь адски болела. Матвей опасался, что в порез могла попасть инфекция. Срочно требовалось волшебство или на худой конец перекись водорода и чистый бинт. Но чтобы воспользоваться что одним, что другим, нужно было остановиться. Пока это было опасно. Матвей бежал и отчаянно прислушивался, не раздадутся ли за спиной звуки погони. Было тихо. Ноги заплетались, внутри все тряслось и падало в обморок, и он чувствовал, что долго не протянет. Свернув в ворота небольшого скверика, он без сил опустился на первую же лавочку. Его лихорадило так, что зубы клацали. А откуда-то сверху, с небес ли, или от богов, давила, не давала покоя мысль: «Хочу уснуть! Хочу уснуть и проснуться завтра, без боли, голосов в голове и предназначения. Хочу уснуть и не просыпаться вовсе». Он с трудом поднял голову и наткнулся на пристальный взгляд Михаила.