Случайное добро - Ольга Смирнова

Ведущий радиопередачи продолжал разоряться:

— Вы, уважаемая, не богиня, чтобы кидаться обвинениями. Критиковать все горазды. Вы бы сделали лучше что-нибудь для королевства. Или для планеты. И тогда мы с удовольствием вас обсудим. Бельишко ваше перетряхнем, грязные тайны повытаскиваем на свет божий, в больных местах поковыряемся скальпелем. Любимое дело — оно не в тягость.

— Нечего на личности переходить! Я про этого урода говорю! Какой он после всего этого избранный? Где же справедливость?

— Принцип равноправия, уважаемая. Вот и посмотрим, работает ли он на деле. Матвей Корнеевич, как уже говорилось, первопроходец. От всей своей, хи-хи, души пожелаю ему успехов.

— Он все равно убил! Убил, убил, убил! Он — убийца! И боги его покарают, вот увидите, покарают!

Матвея кто-то потряс за плечо, потом осторожно похлопал по руке.

— Эй, эй, что с вами?

Волшебник моргнул, приходя в себя, и с таким ужасом уставился на старенький радиоприемник, что старичок убрал звук, а потом и само радио с глаз долой.

— Передача не понравилась? — спросил он заискивающе. — Так то ж для моего… возраста. Вам, молодым, не понять. Все, уже выключил.

— Ты это слышал? — дрожащим голосом обратился Матвей к скромно притулившемуся в уголке Михаилу.

Тот неопределенно пожал плечами. Матвей схватился за голову.

— Нет, ты это слышал? Они же про меня говорят… Они все знают! Как такое может быть? Ведь не прошло и часа!

Старик в это время дверь своей сторожки открывал и говорил любезнейшим тоном:

— Вы… это… идите подобру-поздорову. Сколько вас тут есть. Чтобы правила не нарушать…

Матвей если и понял, что их выставляют, на грубость не обиделся, все его существо было сосредоточено на услышанной радиопередаче. Просто кивнул Михаилу на выход. Вместе они шагнули за порог, в круг света единственного фонаря, висящего над дверью. Дальнейший путь им пришлось совершать в кромешном мраке — тяжёлые облака заволокли небо, поглотив луну.

— Ты слышал это? — спросил Матвей, как только они отошли от сторожки.

— Радио? Слышал. И что?

— И… все! Это же конец! Меня поймают и бросят в тюрьму! Я не переживу этого!

— Вот только не надо опять соплей. Победителей не судят. Все, что от тебя требуется — стать им. И вообще, давай куда-нибудь подальше отойдем, чтобы внимание не привлекать, — посоветовал Михаил.

Матвею очень хотелось ещё поговорить про радиопередачу, но Михаил был явно к этому не расположен. Волшебник помялся, но навязываться не стал, послушно перескочил на другое:

— Чье внимание-то? Призраков? Это же кладбище. Здесь никого нет, кроме трупов. А им без разницы, что мы делаем.

— Я бы не был так уверен, — возразил посланник богов. — Мы же здесь. Кто знает, сколько еще народу шляется по последнему пристанищу.

Матвей подавился, закашлялся и затравленно оглянулся, но ничего особенного не увидел и снова потрусил за Михаилом. Узкая тропинка, петляющая между могил, уводила их в дальний угол кладбища. Матвей ни за что бы не признался, но у него дрожали колени и постоянно мерещилось что-то жуткое. Чтобы хоть немного отвлечься, он спросил:

— А почему именно кладбище?

— Есть мнение, что отсюда до богов что-то вроде прямого маршрута. Самый короткий путь. Можно, конечно, еще на гору повыше подняться, но так проще.

— У нас и гор-то нет, — нервно хихикнул Матвей, только сейчас вспоминая, что когда-то давно читал книги по этой теме. Твердых доказательств в тексте приведено не было, насколько он помнил, но от этого идея своей привлекательности в глазах Матвея ни грамма не потеряла. — Так это правда? Перехлест потоков и открытый диалог с богами?

— Все может быть, — уклончиво ответил Михаил. — Смотря как попросишь. Сами-то они к тебе обратиться не могут — запрещено. Однако ответить на просьбу им ничего не мешает. Все законно, все довольны.

Матвей упал духом. Просить он не умел вообще, будучи абсолютно убеждён, что проще сделать всё самому. Каждый раз приходилось буквально пинать себя, чтобы кого-то чем-то озадачить. А тут боги… Но было отступать поздно, признаваться в своей слабости — стыдно, идти вперед — страшно, а в сторону — частокол надгробий мешает.

— А как надо? — осмелился уточнить Матвей. — Как просить-то, чтобы услышали?

— Ты должен искренне хотеть, чтобы тебя услышали, — ответил Михаил. — Ты ведь хочешь стать великим? Выполнить миссию? Искоренить зло? Так дерзай! Все в твоих руках!

Беда была в том, что Матвей в глубине души хотел лишь одного — покоя. Которого ему не достичь никогда. Сознавая это, он понуро следовал за посланником богов, кляня себя на чем свет стоит. Михаил шел уверенно, словно бывал здесь раньше и точно знал, куда направляется. Остановившись около очередной могилы, он заметил:

— По-моему, здесь ничем не хуже, чем в твоей спальне.

— М…мне круг начертить? — Матвей огляделся по сторонам, будто надеялся, что на одном из надгробий будет начертана подсказка. — Или так можно?

— Можно круг. А можно и так, — ответил Михаил, усаживаясь на оградку соседней могилы. — Ты избранный, тебе видней. А я пока отдохну. Набегался за день.

Матвей окончательно растерялся. Единственное, что ему приходило в голову — стоять и звать богов в голос, но это ж как кричать надо, чтобы на небесах услышали. Вероятно, существовали специальные заклинания, но он не знал ни одного.

— Уважаемые боги… — прошептал он в ночную темноту, чувствуя себя глупее некуда. — Я… хмм… взываю к вам.

Выдав сие предложение, Матвей посмотрел на Михаила, который, казалось, и не слушал. Он рассеяно разглядывал темное безлунное небо, а может, и еще что, недоступное взгляду простого смертного.

— Ты по делу говори, не мямли, — посоветовал Михаил, все так же не отрывая глаз от неба. — Боги, они смелых любят. Им дерзость подавай и огонь в душе. Ты как зло-то воевать будешь, если даже голос повысить боишься? Ты как Александра будешь уничтожать, скажи на милость? Первая трудность — и в кусты? Не бывать этому. Я не допущу. Я из тебя сделаю…

— Не надо. Я сам, — как можно тверже сказал Матвей. — Я — избранный. Так ведь? Я просто не до конца освоился еще с этим. Мне нужно время.

— Да нет у нас времени, — воскликнул с досадой Михаил и даже вскочил. — Ни дня нет, ни минуты лишней. Зови богов, получай добро и дуем открывать в тебе новые грани.

Матвей вжал голову в плечи, но попытался еще раз. И еще. И, когда разочарование в самом себе подступило к критической отметке, услышал знакомый голос — голос темноты — недовольный, как будто сонный:

— Чего тебе, драгоценный мой?

«Вот вам и боги. Вот вам и великие дела», — успел подумать Матвей прежде, чем темнота скользнула в его голову. До тошноты знакомым жестом, от которого внутренности в узел скручивались, она погладила его бархатными щупальцами и промурлыкала: