Юнец Торгового Флота - Антон Демченко

Марфа Васильевна, матушка Алёны, высокая статная женщина лет сорока, по традиции здешних мастеров выпечки наряженная в белоснежный фартук, встретила меня за стойкой в кондитерской, улыбкой и хитрым взглядом. М - м, а где…

- Дома она сегодня. - С лёгкой насмешкой проговорила хозяйка кондитерской, в ответ на мой невысказанный вопрос. - Стол готовит. К ужину братья обещались быть, вот она и крутится по хозяйству.

- Понятно. - Протянул я. - Так… может, я пойду, помогу чем‑нибудь?

- А и пойди… писатель. - Чуть подумав, ответила Марфа Васильевна, старательно сдерживая улыбку. Я неловко поклонился и поторопился выкатиться из лавки.

И чем ей мои телеграммы не нравятся? Каждый раз, как веником охаживает, отгоняя от дочери, поминает их ласковым словом. Да и… как‑то странно она отреагировала. Я‑то уж думал, опять погонит, так ведь нет…

Постучав в дверь небольшого узкого двухэтажного домика, в получасе ходьбы от кондитерской, я замер на крыльце в ожидании. Вот, за дверью послышались лёгкие шаги, щёлкнуло забранное затейливо украшенной решёткой, маленькое смотровое окошко, которое я предусмотрительно закрыл купленным в оранжереях «Утренней поляны» букетом.

Щёлкнул замок, дверь открылась, и я залюбовался замершей на пороге девушкой. Точёная фигурка в скромном платье, изящные руки с маленькими ладошками и тонкими длинными пальцами, больше подошедшими бы пианистке, и мягкие черты очаровательного лица. Серые, светящиеся радостью глаза, сверкающие из‑под чёлки тёмно - русых волос, сложившиеся в милую улыбку губы… Я не выдержал и, подхватив девушку, закружил её, рискуя свалиться с узкого крыльца.

- Кирилл! Прекрати немедленно! - Пытаясь казаться серьёзной, потребовала Алёна, пряча довольную улыбку. - Отпусти.

- Зачем? - «Удивился» я, замерев на месте, но не отпуская свою «добычу».

- Люди увидят. - Тихо проговорила она.

- Пускай смотрят. - Помотав головой, ответил я. - И завидуют!

- Кирилл, пожалуйста. - Попросила Алёна.

- Поцелуй. - Прищурился я. Девушка легонько стукнула меня кулачком в грудь… но уже через секунду мягкие губы коснулись моей щеки.

- А теперь, пусти. - М - м. Я хотел несколько иного, но… Алёна права. Одно дело, целоваться тёмным вечером, не опасаясь взглядов соседей, и совсем другое, днём на виду у всех. Местным только дай повод для пересудов… Ну и ладно! Со вздохом поставив девушку на пол, я разжал объятия и протянул ей букет и выуженную из кармана коробочку с подарком.

- С днём рождения, солнце моё. - Улыбнулся я. Алёна приняла подарок, вдохнула аромат цветов и… неожиданно сильным рывком втянула меня в дом. Входная дверь захлопнулась сама собой, но не успел я удивиться, как девушка впилась мне в губы поцелуем. М - р-р!!!

Когда мы разжали объятия, щёки у нас горели одинаково. Алёна тут же спрятала лицо у меня на груди… и затаилась. Смелость кончилась? Прежде такой активности за ней не водилось.

- Что это было? - Медленно протянул я, приходя в себя и поглаживая девушку по голове.

- Вот и мне интересно. - Неожиданно прогудел чей‑то голос за моей спиной, а я поймал себя на мысли о том, что не слышал, как отворилась входная дверь.

- Папа?! - На миг выглянув из‑за моего плеча и тут же вжавшись в меня всем телом, пискнула Алёна. Вот это я попал…

Глава 10. Дела домашние, душевные

- И что вы можете сказать об этой… «Мурене»? - Несдинич покрутил в руках «вечное» перо и, отложив его в сторону, уставился на сидящего в кресле для посетителей лейтенанта Брина.

- В принципе, ничего особенного. Никаких серьёзных модернизаций в проекте не было. Обычный малый каботажник, еле выходящий из разряда яхт и то, лишь благодаря увеличенному куполу от старого высотного курьера. Если бы не большая площадь купола и, соответственно возросший объём доступной энергии, Кириллу пришлось бы ставить на дирижабль паровики, но благодаря этому ходу, он получил возможность установить в качестве двигателей два больших маршевых нагнетателя для высотных курьеров, что закономерно уменьшило необходимый размер экипажа, и ожидаемо увеличило скорость дирижабля. Но есть и минусы, из‑за мощности основных двигателей, «Мурена» не сможет их использовать одновременно с маневровыми. Вообще, ключевой недостаток этого дирижабля в некоторой перегруженности арт - приборами, хотя Кирилл и постарался нивелировать его существенной доработкой рунной составляющей.

- Серьёзная перегрузка? - На миг о чём‑то задумавшись, спросил контр - адмирал.

- Не сказал бы. - Покачав головой, ответил лейтенант. - В обычном режиме движения перегрузки не будет вообще. Но лимит энергопотребления «Мурена» будет выбирать почти подчистую. А вот в случае боестолкновения, нехватка энергии почти гарантирована. Кирилл и сам это понимает, иначе не стал бы заморачиваться с установкой столь мощных нагнетателей. Благодаря им, он получил возможность просто удирать от большинства противников, чему, кстати говоря, способствует и изобретённое им дополнение к штурманскому столу. Этот прибор может не только указывать местоположение энергопотребляющих объектов, но и определять их тип, основываясь на мощности возмущений. Иными словами, после тонкой настройки детектор будет способен отличать «шлюп» от «селёдки», а торговый «кит» от линкора, причём на очень больших расстояниях. То что надо, чтобы вовремя избежать встречи с пиратом.

- Получается, скоростной, но не очень манёвренный каботажник малой грузоподъёмности, способный увидеть опасность раньше, чем та его обнаружит и удрать от неё. Так? - Резюмировал Несдинич.

- Именно. - Кивнул Брин и, чуть помедлив, добавил: - кстати, Кирилл уже неоднократно спрашивал, когда ему будет позволено перевести «Мурену» в отстроенный для неё эллинг.

- И куда он так торопится? - Пробормотал себе под нос контр - адмирал, но лейтенант его услышал.

- Содержание дирижабля в доке Китежа сильно бьёт по его карману. - Заметил Брин.

- Месяц. - После недолгого раздумья, произнёс контр - адмирал. - Передайте Кириллу, что нам нужен ещё один месяц, для завершения… работ. После этого, и он и Хельга будут вольны покидать Китежград в любое удобное для них время.

- Передам. - Кивнул лейтенант, поднимаясь с кресла. Несдинич окинул его взглядом и усмехнулся.

- Что, не терпится вернуться?

- Вы себе не представляете, Матвей Савватеевич, какие перспективы открывает для нас сотрудничество с Кириллом. - Вздохнул Брин. - Он просто фонтанирует идеями! И, честно говоря, я удивлён, что при всём его таланте, в работе с «Муреной» он ограничился, по большей части, лишь небольшими модернизациями имеющихся рунескриптов. Я ожидал большего.

- Я тоже. - Заметил контр - адмирал, кивком отпуская подчинённого. Тот щёлкнул каблуками и исчез за дверью. А Несдинич, посверлив взглядом захлопнувшуюся створку, поднялся с кресла и, шагнув к окну, замер. Время от времени тревожащая его безумная мысль о том, что гениальный мальчишка мог воспользоваться своими знаниями о пресловутых алмазных накопителях или изобрести нечто равнозначное, ушла, оставив после себя лишь облегчение. Словно камень с души свалился. Глупо? Может быть, но Несдинич не раз ловил себя на мысли, что в подопечные Мирону достался человек, достойный назваться его сыном. Такой же неугомонный, проблемный и шебутной! Никогда не знаешь, чего от него можно ожидать.

Месяц! Целый месяц я еще буду вынужден терпеть общество Хельги! Это наказание какое‑то! С тех пор как «Феникс» ушёл в очередной рейс, настроение сестрицы неуклонно шло вниз, что сказывалось на спокойствии нашего дома. И если поначалу, регулярные телеграммы жениха ещё способны были привести её в благодушное состояние, то с течением времени этот «номер» перестал срабатывать. Хорошо дядьке Мирону! Прыгнул в почтовый бот и умчался в Новгород. А мне куда деваться?! От страдающей ерундой Хельги спасения нет, даже в кабинете! А у меня, между прочим, очередные экзамены на носу. Мне готовиться надо…

Нет, иногда и я позволял себе слабость и удирал от сестрицы куда подальше, если быть точным, то в гости к Алёне, но даже с учётом моего дельтаплана, делать это часто не удавалось. Просто потому, что далеко не всегда расстояние между Китежем и Новгородом позволяло воспользоваться таким способом передвижения, да и возвращаться в парящий город было проще на дирижабле. Мне одной попытки догнать Китеж и причалить на «свою» площадку, не попавшись на глаза наблюдателям обзорных башен, хватило за глаза, чтобы навсегда заречься проводить подобные опыты.

Это, кстати, было в тот же день, когда я впервые опробовал свой дельтаплан. Двадцать шестого мая, в день рождения моей Алёны. Да, моей. Как она сама сообщила, после моего феерического знакомства с её только вернувшимся из рейса отцом, сей достойный человек отчего‑то перестал говорить с её матерью о грядущей свадьбе дочери. Точнее, о том, что «надобно нашей Алёне жениха искать, а то ведь семнадцатый год идёт, того и гляди в старых девах окажется». Хотя, подозреваю, меня в качестве будущей пары для своей дочки, Григорий Алексеевич не рассматривает. Правда, и кости пересчитать не спешит, но это, скорее всего, от того, что пример старших детишек был перед глазами. Три здоровых лба, старшие братья Алёны, увидев меня за столом во время празднования дня рождения их младшей сестрицы, после посиделок попытались высказать мне своё неудовольствие, и нарвались. Как, потом, смеясь, рассказывала Алёна, её братья ещё неделю по вечерам себе дорогу «фонарями» подсвечивали.