Глоток Мрака - Лорел Гамильтон

Он коснулся моего плеча.

— Мередит, если ты не остановишься, то я кончу.

Отодвинувшись от него, я перенесла обратно с бедра на его плоть свою руку, продолжая ею водить вверх и вниз. Мне нравилось это ощущение напряженной тяжести в руках, оно позволяло мне держаться подальше от зубов от этой возбужденной плоти. Я так давно хотела сделать это с Дойлом, но он отказывался. Он бы не стал тратить впустую свое семя, если это не вело зачатию. Но теперь…

— Я хочу, чтобы ты был у меня во рту, — сказала я.

— Мередит, — сказал он и с трудом сглотнул. Он накрыл своей рукой мою. — Я не могу думать, когда ты так делаешь.

— Я и не хочу, чтобы ты думал.

Удерживая мою руку, он перенес вес на колени и теперь держал обе мои руки, которые все еще были обернуты вокруг его тела.

— Мы уже говорили об этом.

— Но я беременна, — сказал я. — Теперь мы можем заняться любовью только для удовольствия. Ты у меня во рту впервые — это удовольствие для меня.

Он смутился, затем посмотрел на меня взглядом, который я не могла расшифровать. Затем улыбнулся, качая головой.

— Мы в волшебной стране? — спросил он.

— Мы в безопасности. Ты излечен. Я ношу твоего ребенка. Я хочу утонуть в твоем теле. Пусть все вопросы подождут, Дойл, пожалуйста.

Он пристально осмотрел мое тело, раскинувшееся под ним на кровати, затем перевел взгляд на мои руки, которые все еще были обернуты вокруг него. Он взял меня за запястья, моя бледная кожа была очень белой на фоне его темноты.

Он посмотрел по сторонам.

— Я не уверен, что другие подождут.

Я тоже огляделась. На одной стороне кровати на животе лежал Шолто, а значит его щупальца опять стали татуировкой. Он наблюдал за нами внимательными, голодными глазами.

— Я подожду своей очереди.

— Я пойду, — сказал Мистраль, стоя около кровати. Раны на его теле исчезли, как будто стрелы никогда не касались этой мускулистой красоты. Его серые волосы рассыпались вокруг тела, скрывая его почти полностью.

Дойл в моих руках стал немного мягче, но я должна была сосредоточиться на настроении Мистраля хотя бы на мгновение. Самое трудное с моими мужчинами — это эмоции. Я знала Мистраля не так хорошо, как других отцов моих детей, а значит сейчас был момент, когда нужно быть очень осторожной, чтобы не обидеть его. Он держался так напряженно, как будто что-то причиняло ему боль, и это не имело никакого отношения к ранам от стрел.

— Я хочу отпраздновать, что Дойл жив и со мной, Мистраль.

Он покачал головой, и не глядя на нас, двинулся в сторону ворот.

— Я понимаю.

Мне помог Дойл.

— Но теперь ты с нами, — и он улыбнулся мне, — радуйся, что ты один из нас, а не изгнан из постели.

Мистраль смотрел сквозь завесу серых волос. Его глаза сейчас были цвета предгрозового неба. И несмотря на недолгое наше знакомство, выражение его глаз выдавало его беспокойство. Я не была уверена в причине волнений нашего Громовержца.

— Мы в безопасности, Мистраль, клянусь, — сказала я.

— Ты действительно позволишь присоединиться к вам?

— Если Мерри будет не против, то мы поделимся, — сказал Шолто, но в его словах сквозила неуверенность.

Мистраль подвинулся к кровати, отбрасывая назад волосы, открывая большую часть лица и показывая во всей красе напряженную красоту его тела.

— Я не должен уходить?

— Ты — мой Громовержец, Мистраль. Мы многим рисковали, чтобы спасти тебя. Так почему темерь мы должны прогонять тебя? — Спросила я.

Дойл мягко сжал мои руки, и я послушно отпустила, чтобы он мог говорить с Мистралем не отвлекаясь.

— Ты думаешь, что Мередит похожа на королеву, но это не так. — Он протянул руку к Мистралю. — Ни один из нас не должен уходить. Ни один из нас не должен наблюдать, пока другие удовлетворяют свою жажду, если не хочет этого. Мередит в такие игры не играет.

Шолто поднялся на колени с другой стороны:

— Он прав, Мистраль. Она не Андаис. Она не другие суки сидхе, которые дразнят и мучают. Она Мерри, и она не стала бы приглашать тебя присоединиться к ней, если бы не хотела именно этого.

Я смотрела на Шолто, пока он говорил и думала, что он знает меня лучше, чем мне казалось. Он ответил на мой безмолвный вопрос в глазах.

— Ты настолько благородна, Мередит, настолько красива, как богиня страсти и любви. — Он посмотрел на Мистраля. — Она сердечнее, чем кто-либо в любом из дворов волшебной страны за очень долгое время..

— Я не знал, что у меня все еще была надежда, — сказал Мистраль. — Я потерял больше, чем мог перенести.

Не полностью понимая его настроение и его слова, я хотела избавить его от грусти и волнения и протянула ему руку.

— Иди ко мне, — сказал я.

— Иди к нам, — поддержал Дойл. — Не будет жестокости, не будет никаких скрытых уловок, я клянусь.

Наконец Мистраль шагнул к нам и взял меня за руку, а Дойл коснулся его плеча в истинно мужском приветствии. Я давно заметила, что когда мужчины нагие, они реже открывают друг для друга объятия.

Мистраль смотрел вниз на меня все еще предштормовыми глазами.

— Ты и теперь меня хочешь?

— Почему бы и нет? — Спросила я.

— Я думал, что не нравлюсь тебе.

Я встала на колени и потянулась, заставив его наклониться для поцелуя, который начался медленно и перерос в жадный, почти жестокий. Его тело было уже более счастливо, чем несколько мгновений назад. Я нежно провела рукой по его груди, и это вызвало на его лице выражение такого интенсивного удовольствия, что походило скорее на боль. Он действительно был уверен, что я не позволю ему вновь дотронуться до меня, И возможно, я бы спросила, кто его уверил в этом, но в это мгновение Дойл обхватил меня руками и потянул меня от Мистраля.

— Я хотел бы закончить то, что мы начали.

— Ты — наш Капитан, — сказал Мистраль. — Это твое право.

— Это не из-за звания, — сказала я. — Это только потому, что я думала, что потеряла его. Я хочу чувствовать его вкус во рту, как он наполняет меня. Хочу чувствовать, что я не потеряла все, что люблю.

Мистраль поцеловал меня более мягко, затем позволил Дойлу разделить нас.

— Быть третьим в твоей кровати — это больше, чем я смел надеяться, принцесса. И я доволен.

— Мередит. Просто Мередит, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Тогда Мередит.

Дойл держал меня в центре кровати в кольце рук и ног. Шолто снова лег на живот со своей стороны кровати. Мистраль устроился с другой стороны кровати, подогнув ноги. Ни один из них не отворачивался, но я не возражала против аудитории, если не возражал Дойл.

Глава 17