Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

– А что-нибудь новое пришло за эти часы?

– Да как тебе сказать… Нового-то вроде и не пришло, но события будут стремительно разворачиваться в этой кампании, не придется уж так больше поговорить, ты в Померанию отправишься, я в сторону Познани… В разных направлениях будем действовать, увидимся ли в этом году, не знаю.

Бутурлин позвал лакея и велел накрывать завтрак на две персоны. Его лицо, широкое и довольное, расплылось в улыбке при воспоминании о вчерашнем застолье.

– Ты пойми, Петр Александрович, 16 мая истекает установленный срок перемирия. А мы должны всерьез опасаться, что Англия о мире и не помышляет до тех пор, пока не добьется своего. Правда, премьер Пит прямо ничего не говорит, но весь смысл его послания совершенно ясен: дескать, Франция должна скорее заключить мир в Германии с прусским королем, иначе потеряет все владения в других частях света, а в Германии, что б ни завоевала, ничего за собою удержать не может… Вот ведь как пугает французский двор, вбивает клин в союз европейских держав… Да и вся политика Англии как на ладони: хочет сохранить во всей силе прусского короля и намеревается подорвать влияние Франции в заморских ее владениях. И эта твердость Англии и усердие ее в пользу короля прусского понуждает Францию поспешать с заключением мира, дабы спасти свои интересы.

– И вы считаете, что Франция пойдет на такой рискованный шаг, как разрыв союза с Россией и Австрией? Ведь это лишь умножит притязания ненасытного прусского короля…

Румянцев также внимательно следил за ходом политических событий на Европейском континенте.

– Нет, не думаю… Французскому двору не остается иного пути, как токмо предоставить свои заморские земли их жребию, хотя бы на время. А далее можно активнее начать действия против прусского короля, используя сложившийся союз, и таким образом поправить свои европейские дела, укрепить положение в Европе и ослабить короля прусского, а также Англию.

– Да уж Англия своего не упустит. – Румянцев лишь поддакивал Бутурлину, а у самого все мысли вертелись вокруг вчерашнего разговора о Померанской экспедиции. Европейская политика – это интересно, но от него лично мало что зависит. Дело решается в высоких имперских кабинетах. А он что… Да и Бутурлину-то вряд ли удается воздействовать на европейскую политику. Конференция от имени императрицы вершит судьбами войны и мира.

– Настоящее зло, которое Англия собирается содеять в этой войне, – с упоением продолжал Бутурлин, – это усиление прусского короля, и, имея такую подпору на твердой земле, Англия снова начала бы войну, не дожидаясь, пока Франция вновь обретет силу на море. Эта нация живет коммерцией, и она не может следовать другим правилам, кроме своего интереса. А положение ее на островах научило ее почитать для своей выгоды все средства дозволенными. Вот она и крутит всей европейской политикой: то одного поддержит, то другого, а все лишь для своей выгоды. А теперь ей выгодно поддержать прусского короля.

– Шесть лет войны показали, что король смел и предприимчив. – Румянцев всегда с уважением относился к умному противнику.

– Да, верно, главная сила Бранденбургского дома – в персоне нынешнего короля прусского… Сколько вредительных соседям своим планов он осуществил, но его чрезмерное усиление подготовлено его предками, а он лишь дал выход накопившейся мощи. Да и все его правительство скорее военное, а не гражданское, и вообще вся жизнь государства построена на военный лад, и для долговременного мира там просто нет почвы. И вряд ли можно ожидать, что прусский король хоть когда-нибудь проявит миролюбивые склонности. Но силы его не безмерны. Франция активизируется и бросит свои войска на прусского короля, Австрия тоже пообещала усилить на него нажим… В июле в Аугсбурге начнется формальная негоциация о генеральном замирении. Французский двор вряд ли согласится с условиями Англии, а потому спешно собирает две армии – под командой маршала дюка Бролио в Гессенских землях и под командой принца Субиза на Нижнем Рейне. И в самом ближайшем времени мы ждем известий о начале действий принца Субиза. Если французы начнут операции успешно, то Англия запросит мира, ведь в прошлую зиму она бесплодно потеряла четырнадцать тысяч человек и не видит возможностей восстановить эту потерю.

– А что слышно о соглашении прусского короля с Оттоманской Портой? Говорят, будто он преуспел здесь.

Румянцев встал, посмотрел на карту, испещренную условными знаками, обозначающими движения различных войск. «Как бы нам не пришлось воевать с этой Портой», – подумал он, глядя на огромные территории на юге Европы, захваченные турками.

– Король прусский и тут преуспел, его эмиссар в Константинополе, принятый там как полномочный министр, добился аудиенции у визиря и заключил на оной прелиминарныи трактат*, на ратификацию которого предоставлено четыре месяца… А сам король с корпусом в двадцать – двадцать пять тысяч отправился в Силезию и уже, как доносят, находится в Нижнем Лаузнице, послав брата Генриха снова в Саксонию. Но там уже большие силы австрийцев, да французы будут напирать с запада… Так что у прусского короля не найдется больших сил, чтобы направить в Померанию…

– Ваше сиятельство, прусский король умеет воевать, умеет свободно маневрировать своими войсками, и его корпуса возникают то тут, то там, создавая численный перевес, где это необходимо в данный момент… Он узнает о Померанской экспедиции и тотчас же пошлет подмогу Кольбергу, вот увидите, у него хорошая агентурная связь с нашей армией, кто-то докладывает ему о всех наших замыслах и передвижениях… А у меня нет полковой артиллерии, да и войск не хватает для того, чтобы успешно завершить намеченную операцию… Добавьте еще два пехотных полка…

Бутурлин вскочил с места и замахал на Румянцева руками:

– Да ты что, голубчик, с ума сошел, где ж мне их взять-то, сказал тоже, два полка… Ну ладно, ты меня совсем замучил… Завтракать пора, а ты меня терзаешь. Получишь несколько пушек, а если тебе придется туго, пошлю тебе в помощь князя Долгорукова, а во время марша прикрывать тебя будет генерал Тотлебен со своим корпусом… Пойдем завтракать, я уж давно работаю.

Делать было нечего, оставалось подчиниться приказу главнокомандующего, чтобы совсем уж его не рассердить. Странное впечатление производил Бутурлин. Ничего не изменилось в его жизни, так же добродушен, переменчив, сластолюбив, любил поесть и выпить. Так же легко отказался от всех вчерашних обещаний, как и давал их под парами винными… И ничуть не стесняется неверности своего слова, как будто так и надо. Да за это мальчишек наказывают, а ведь урон от их неверности куда меньше. К тому же и странный человек… Вчера напился так, что лакеи еле-еле дотащили его до кровати, а рано утром, как ни в чем не бывало, проснулся, славно поработал, здраво рассуждает о политике. Правда, скорее всего, высказывает чужие мысли, присланные ему от Конференции, но, что ж, о политических прожектах нельзя рассуждать, не зная фактов. И о военных операциях – тоже… Ничего ведь не знаем о Кольберге, хотя дважды уже осаждали крепость, не разведали, не знаем намерений короля. Ясно одно – он будет держаться за эту крепость всеми силами, имеющимися у него в этот момент.