Потерянные души - Дин Кунц

– Нет, не в твою келью, – уточнил Даггет, – но куда-то в окрестности Рейнбоу-Фоллс, хотя точного места они не знают. Он прилетит вертолетом из Биллингса[24].

– Зачем?

– Они не знают. Возможно, для того чтобы посмотреть, на что потрачены его денежки.

– Это круто. Мумо думает, что это круто, не так ли?

– Не то слово.

– Это же какое-то грязное дело. Почему Казначей рискнул ввязаться в него? – спросил Фрост.

– Грязные дела он любит больше всего. Может быть, тебе выпадет шанс спросить у него почему.

– Так это ж здорово.

– С одной стороны, да, а с другой, можно не сомневаться, что ответом на твой вопрос будет пуля в лоб.

Глава 42

Стоя у окна палаты 318, Брюс наблюдал, как поливает уборщик водой из шланга ту часть автостоянки, где, по словам Тревиса, избили и, возможно, убили мужчину. Мальчик сказал, что именно этот уборщик и отделал дубинкой того несчастного.

Тревис сидел в кресле, прижав колени к груди.

– Это случилось. Я не выдумываю.

– Я знаю, что не выдумываешь, – заверил его Брюс.

Каждая половинка окна открывалась своей ручкой. Центральная стойка выглядела достаточно крепкой, чтобы выдержать вес спускающегося по веревке человека. Расстояние от подоконника до асфальта не превышало двадцати футов.

«Реальный вариант».

Брюс отошел от окна, опустился на одно колено рядом с креслом, положил руку на плечо мальчику.

– На этом этаже сотрудников практически нет, потому что они внизу. Думаю, помогают охранять все двери, ведущие в подвал, и все выходы из больницы на первом этаже.

– Почему они убили этого человека?

– Должно быть, он увидел что-то такое, чего ему видеть, по их разумению, не следовало.

– Что? Что он увидел?

– Послушай, Тревис, мы должны затаиться. Не дать им ни малейшего повода заподозрить, что нам что-то известно.

– Но все так, как я вам и говорил? Они не те, кем были раньше. Они больше не настоящие.

– Они настоящие, сынок, очень даже настоящие. Но теперь они другие.

– И что они делают с людьми в подвале?

– Что бы это ни было, мы не хотим, чтобы они сделали это с нами.

Голос Брюса ему самому казался чужим. Не по интонациям или тембру, они остались без изменений, а благодаря словам, которые приходилось произносить. Он оставался автором вестернов, но его жизнь сменила жанр.

– Мы можем кое-что сделать, – продолжил он, – но для этого потребуются крепкие нервы и предельная осторожность.

Он изложил свой план, и мальчик слушал, не прерывая.

Когда Брюс закончил, задал только один вопрос:

– А сработает?

– Должно, так ведь? – ответил старик.

Глава 43

В коридоре подвала больницы чиф Хармильо и доктор Генри Лайтнер стояли по обе стороны тележки, на которой лежал Брайан Мердок.

– Все лицо размозжено, – указал Хармильо.

– Коди должен был его остановить.

– Разумеется.

– Ты или я сделали бы то же самое.

– Возможно, не столь агрессивно.

– Или более агрессивно.

Хармильо оторвал взгляд от покойника, посмотрел врачу в глаза.

– О любой одержимости велено докладывать.

– Это не одержимость.

– Сколько он нанес ударов дубинкой?

– На вскрытие у нас нет времени. Учитывая то, как много нам предстоит сделать до вечера, это нерациональная трата времени.

– Как ты думаешь, сколько ударов? Плюс-минус.

– Не так чтобы много.

– Правда?

– Да. Не так чтобы много, – повторил врач. – Он сделал то, что от него требовалось.

– И эффективно. Проблема в том, что он сделал это прилюдно.

– Никто не видел.

– В этом уверенности у нас быть не может.

– Если бы кто-то увидел, то сказал бы медсестре или санитару, попросил бы вызвать полицию.

– Не сказал бы, если б подозревал… нас всех.

– А с чего такие подозрения? Даже собаки не могут отличить нас от них.

– Возможно, мы не так хорошо имитируем их, как нам может казаться. И некоторые, наиболее проницательные из них, могут почувствовать разницу.

– Если кто-то что-то и видел, скоро он все равно умрет.

Хармильо кивнул.

– Коди нужен тебе здесь.

– Чтобы это сделать, мне нужны все.

– И никто из присутствующих не подумал, что он одержим?

– Никто.

Хармильо на мгновение задумался. Никто из пациентов позвонить никому не мог. Телефоны в палатах не работали, мобильники и другие средства сотовой связи под тем или иным предлогом у всех отобрали. Любого, кто попытался бы покинуть больницу, вернули бы в палату или разобрались бы с ним, как Коди разобрался с Мердоком. Но если кто-то видел убийство и к нему придет посетитель, они бы сильно рисковали, позволив посетителю покинуть больницу.

– Дневные часы для посещения закончились? – спросил Хармильо.

– Да.

– Вечерние?..

– С пяти до восьми.

– Для нас это многое усложнит, но придется никого не выпускать из больницы. Всех посетителей надо тоже отправить к Строителям.

– Нам понадобится помощь.

– Я пришлю еще троих копов.

– Отлично.

Хармильо вновь перевел взгляд на лицо Мердока.

– Я думаю, создатель назвал бы Коди одержимым.

– А я думаю, что он одержим на предмет одержимости, – ответил Лайтнер.

Чиф вновь встретился с врачом взглядом.

– За Коммуну, – сказал он после паузы.

– За Коммуну, – ответил доктор Лайтнер.

Глава 44

Великий момент Джоко. Первые люди, которых он встретил за два года. Он хотел произвести хорошее впечатление. Хотел им понравиться. Хотел, чтобы его приняли, как такого же американца. Хотел, чтобы Эрика им гордилась. Хотел не напортачить.

И сразу же испугал их. Ох, не самое лучшее начало.

«Перестань лыбиться. Допустима лишь самая маленькая улыбка. А может, подвигать ушами? Нет, нет и нет. Та старуха, в переулке, принялась колотить его мусорным ведром, когда Джоко задвигал ушами. И бросила в него кошку. Жуткую кошку. Нет, ушами двигать не надо!»

Протягивая в приветствии правую руку, Джоко направился к Девкалиону.

– Я Джоко. Джоко жонглирует. Джоко делает пируэты. Джоко – монстр, как и ты, но не такой красивый. Джоко безмерно рад нашему знакомству.

Рука Девкалиона была такой огромной, что ему хватило только большого и указательного пальцев, чтобы пожать руку Джоко. Но он ее пожал.

Чем очень порадовал Джоко.

Он направился к Карсон О’Коннор.

– Я Джоко. Джоко крутит сальто. Джоко пишет стихи. Джоко раньше ел мыло. Теперь не ест. Проблемы с кишечником. Но вкус Джоко нравится.

Карсон О’Коннор скорчила гримасу, пожимая руку Джоко. Но не отпрянула. Не плюнула в него. И он не думал, что она бросилась бы кошкой, если б таковая была под рукой. Очень милая. Милая дама.