Заложник зла - Рэйвен Дарк

Эти отметины? Это звучит так, как будто он делал это и с другими девушками. Мои ногти впиваются в ладони.

Есть вероятность, что это была не одна девушка. Когда Спайдер начал использовать нож на мне, он говорил об этом так, как будто делал это раньше. Смерть от тысячи порезов, сказал он. Он мог делать это с парнем, только намного хуже. Почему-то от этой мысли мне не становится лучше.

Недолго думая, я сажусь на край кровати, чтобы надеть кроссовки.

— Ой! — как только моя задница касается матраса, я вздрагиваю, опускаясь более осторожно.

Позади меня Ди давится смехом. — Так вот почему ты кричала, как банши, всю прошлую ночь.

Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. — Ты это слышала?

— Черт возьми, девочка, весь клуб это слышал.

— О, Боже милостивый, — я качаю головой, глядя в потолок, чувствуя, что мои щеки вот-вот расплавятся.

Стул скрипит, и затем она стоит передо мной. В ее темных глазах пляшет восторг. — Он хорошо поработал с твоей задницей, прежде чем трахнуть тебя, не так ли?

Я чуть не проглатываю свой язык. — Это… — я качаю головой. Я так не хочу с ней это обсуждать.

— О, перестань. Не прикидывайся невинной.

Подергивание ее губ ясно дает понять, что она знает, что попала в уязвимое место. Мстительный огонек в ее глазах говорит мне, что, как и Моника, она наслаждается осознанием того, что он причиняет мне боль.

Я натягиваю обувь. Обычно авторитетное положение Ди не позволяло мне удержаться и не рассказать ей все, что она хотела знать. Колония запрограммировала нас подчиняться тем, кто выше нас, с тяжелыми последствиями за то, что мы утаиваем малейшую вещь.

— Это не твое дело, что происходит между мной и Спайдером, — я рада, что мой голос не дрожит.

Ди ухмыляется, поднимая руки в притворном жесте. — И вот она защищается. Я знала, что вся эта мышиная история была притворством, — она скрещивает руки на груди, когда я подхожу к зеркалу и начинаю расчесывать волосы расческой.

Ди делает паузу. — У тебя, должно быть, там какая-то чертова волшебная киска, девочка.

— Прошу прощения?

— Он был довольно мягок с тобой, ты же знаешь. Обычно он заставляет своих девушек отсасывать половине клуба, когда они его бесят.

Моя голова резко поворачивается, прежде чем я успеваю это остановить. Эти слова посылают неприятный толчок сквозь меня. Непонятно, какая часть того, что она говорит, хуже — та часть, которая подразумевает, что у Спайдера есть конюшня желающих женщин, или наказание, которое он наносит за то, кто идет против него.

Половине клуба? Я поворачиваюсь обратно к зеркалу, мои пальцы немеют так, что я чуть не роняю расческу.

Ди раскачивается на каблуках. — Итак, расскажи мне об этой так называемой истории с Колонией.

Я бросаю на нее взгляд, внезапно занервничав.

— Рэт не будет молчать по этому поводу, — говорит она, — Спайдер ни хрена не сказал девочкам, но все, что имеет хоть малейший намек на это, Рэт не смог удержаться, чтобы не проговориться.

Я обдумываю это, но ничего ей не даю, вместо этого заканчиваю со своими волосами. Дело не только в том, что я всегда нервничала, говоря об этой части моей жизни с кем бы то ни было. Я вижу это по выражению ее лица; она не верит, что я воспитывалась в секте, или что это причина, по которой я украла те деньги из стрип-клуба. У нее.

Ди играет с серебряной петлей, которая свисает с молнии ее черного бюстье. — Так вот почему весь этот спектакль с паинькой?

Расческа останавливается на полпути через мои кудри. — Что?

— Так вот почему ты такая странная?

— О чем ты говоришь?

Но я уже знаю, что она имеет в виду. Она имеет в виду то же самое, что заставляет Монику и Спайдера смотреть на меня так, как будто я иногда говорю что-то странное. Причина, по которой Моника назвала меня Марсианской девушкой и посмотрела на меня так, как будто у меня выросла еще одна голова, когда она узнала, что я не знаю, что такое байкер.

— Чопорная и правильная, — говорит она. — Ты говоришь так, как будто вышла из гребаного Маленького Домика В Прерии или какого-то дерьма.

— Маленький что?

Она ухмыляется, и я знаю, что делаю это снова, демонстрирую свое незнание мира.

Я бросаю расческу вниз, вздыхая. Нет смысла рассказывать ей о Колонии или объяснять мое прошлое. Она поверила бы в это не больше, чем Спайдер. — Разве ты не говорила, что у тебя есть для меня работа?

— Пойдем, Липкие Пальчики, — Ди машет мне рукой, чтобы я выходила из комнаты, и запирает дверь.

Выйдя в главный зал бара, Ди приказывает одной из девушек принести мне завтрак. Я внимательно ищу Спайдера, но, если он и в здании клуба, я его не вижу.

Трудно привыкнуть к тому, насколько это место больше и насколько оно оживленнее, чем Каспер. Тут должно быть в три раза больше мужчин, толпящихся за столами, играющих в бильярд или дартс или толпящихся у бара. Попс далеко не так огромен, как Логово Дьявола, но он, по крайней мере, вдвое больше, чем Каспер. Текила подает напитки с Джин, длинноногой, с янтарными волосами, сильно татуированная женщина, которую Ди называет барменом клуба «Уайт-Спрингс».

Моника и пара других девушек подают завтрак и напитки, лавируя, как крадущиеся кошки, между переполненными столами. Мой желудок сжимается, когда Моника смотрит на меня, направляясь к столу, тарелки с яйцами и беконом балансируют на ее руках и ладонях. Она приподнимает бровь, глядя на отметины на моей груди, и качает головой.

Так что сегодня это будет скорее холодный прием. Одиночество поражает меня, как удар в живот.

Я сажусь на единственное свободное место — диван в задней части бара. Парень со сморщенным шрамом на щеке сидит рядом со мной, а двое парней с густыми бородами сидят на диване напротив меня. Я никогда не видела никого из них раньше, так что они, должно быть, из этого клуба. Все они бросают непримиримые взгляды на мои порезы, а тот, у кого шрам, понимающе ухмыляется.

Я сосредотачиваюсь на своей еде, желая провалиться в пол и планируя смерть Спайдера.

Еда восхитительная, картофельные оладьи с маслом, колбаса