Атомная бомба Анатолия Яцкова - Анатолий Борисович Максимов

Логика наших ученых — участников создания ядерного оружия, особенно после начала войны (понимай — первых сигналов от разведки!), была совершенно такой же, как у инициаторов американского атомного проекта.

Альберт Эйнштейн об американской инициативе и ее этическом аспекте много позднее (1945) писал: «В то время, когда было известно, что в Германии ведутся работы по созданию атомной бомбы, могли ли мы сидеть и ждать, пока они их успешно завершат и изберут нас в жертву?»

Владимир Визгин на затронутую тему подводит черту: «Именно такого рода аргументы в пользу национальной ядерной программы и составляли основу формирующегося “ядерного этоса”».

Из ядерно-оружейного центра в Арзамасе-16 точку зрения на «ядерный этос» достаточно категорично высказывали те ученые, которые еще только делали первые шаги в отечественной атомной эре, начавшейся с атомной бомбы. Один из них, физик-ядерщик А.А. Бриш, объяснял нравственную позицию советских специалистов: «Хочешь мира — будь сильным!»

Ну чем отличается этот призыв от лозунгов военного времени: «Тыл — фронту!» или «Все для фронта — все для победы!», «Даешь Берлин!»? А как актуален этот «мирный» призыв сегодня…

Тогда, в начале сороковых годов, взгляды русских атомщиков вполне согласовывались с позицией американских ядерных оружейников: «Мы разрабатываем ядерное оружие, чтобы обеспечить в мире, стабилизированном ядерным устрашением, гарантию того, что ядерное оружие никогда не будет пущено в ход». Ученые в Штатах и их отдельные личности, в частности отец американской водородной бомбы Теллер (с ним встречался в Америке в конце столетия Владимир Барковский), были не столь «лояльны» к идее иметь ядерное оружие якобы только для устрашения и сдерживания!

Еще в 40–50-годы афоризм о мире и войне находил подтверждение в виде опасения и… нравственного долга против него. Один из научных лидеров в области нашего военного и мирного атома Б.Л. Альтшулер (в этой области работал его сын) афористично сформулировал эту же мысль.

Так, говоря о монополии на атомную бомбу и эффект от уничтожения японских городов, замечали, что это «вызвало в нашей стране ощущение полной незащищенности и тревоги. Для всех нас, кто осознал реальность наступившей атомной эры, быстрое восстановление мирового равновесия стало “категорическим императивом” — нравственным долгом».

Замечательная атомная четверка — Леонид Квасников и три из них, стаявших к новому поколению разведчиков ближе всего в стенах института, а Анатолий Яцков — на факультете, в то время не столь четко, но все же разделяли нравственный аспект в работе над ядерным оружием (одни добывали информацию — другие овладевали ею). Как и право его применения.

И все же складывалось впечатление, что и у наших государственных верхов, и на таком же уровне в Штатах, в отношении ядерного оружия бытовала стойкая уверенность, что в оценке этого явления следует опираться не столько на аргументы нравственного характера, сколько на «концепцию страха». И действительно, боялись…

Во время войны ученые в СССР, США и Англии боялись, что Германия сможет сделать атомную бомбу; после Хиросимы и Нагасаки в Союзе боялись американской «ядерной агрессии» или «ядерного давления»; после того как возникли перспективы создания термоядерного оружия, в нашей стране боялись отстать от американцев…

Конечно, Анатолий Антонович и его коллеги по атомным делам в бытность добывания информации о ходе работ в США и Англии над бомбой, а после войны — над ядерным оружием не оперировали вышеуказанными категориями. Но они жили в согласии с ними и в работе с будущими разведчиками все же «оперировали» их сущностью, независимо от конкретной работы в НТР — атомной, авиационной, электронной…

Полученный от Анатолия Антоновича девиз «Средоточием нравственности является долг» появился в учебном классе автора в виде плаката.

И на «чаепитии на факультете» общими усилиями во главе с Анатолием Антоновичем и Барковским к этому призыву был добавлен еще один. Его Анатолий Антонович назвал «приводным ремнем» афоризма о долге: «Целесообразность — это сила, которая превращает возможность в действительность». Кто-то из присутствующих молвил: «Бери, Анатолий, даем даром».

И автор «взял» и не раз ссылался на эти два кредо в работе разведчика по мере обучения своих подопечных «разведывательному ремеслу».

Долг перед Отечеством легендарной четверки, помноженный на жгучую целесообразность по его защите породили уникальный в истории тайных войн результат: Советская Россия прочно утвердилась на пьедестале Великой Ядерной Державой — этого порога разумной неприкосновенности отечественного суверенитета.

Приложения

Приложение 1

Призыв разведки услышан

Информация из лондонской резидентуры накапливалась у Леонида Квасникова, начальника группы научно-технической разведки и идеолога разведывательной разработки атомной проблемы для военных целей.

Обобщенные сведения с опорой на сведения от агентурных источников докладывались главе госбезопасности Лаврентию Берии. Но только в марте 1942 года он подписал письмо Иосифу Сталину, в котором сообщалось, что создание атомной бомбы на Западе — аргументированная реальность. Говорилось, что необходимо создать при ГКО орган для руководства такими работами в Союзе.

Это письмо смогло быть подготовленным после того, как разрозненные сведения по атомной проблеме на Западе сошлись в одном месте. А это были: убежденность Квасникова, конкретные данные из Лондона, неоднократные предложения от фронтовика-физика Флерова, записная книжка немецкого офицера с ядерными расчетами.

Правда, важное письмо попало в руки вождя только в конце года. Но главное было достигнуто: информация о возможности появления на Западе — в Германии, Англии и США — атомного оружия оказалась в поле зрения высшего руководства страны и отечественные ядерные разработки получили государственную поддержку.

Письмо — совершенно секретную докладную по указанию Берии готовил Квасников. Итак:

«Записка НКВД в ГКО СССР о работе за рубежом по использованию атомной энергии урана для военных целей

С целью получения нового источника энергии в ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра было начато изучение вопроса использования атомной энергии урана для военных целей.

В 1939 г. во Франции, Англии, США и Германии развернулась интенсивная научно-исследовательская деятельность по разработке метода применения урана для новых взрывчатых веществ. Эти работы ведутся в условиях большой секретности.

Из прилагаемых совершенно секретных материалов, полученных НКВД из Англии агентурным путем, следует, что английский Военный кабинет, учитывая возможность успешного разрешения этой задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования урана для военных целей.

В силу этого при Военном кабинете создан комитет по изучению проблемы урана, возглавляемый известным английским физиком Г.П. Томсоном. Комитет координирует работу английских ученых, занимающихся вопросом использования атомной энергии