Фея Желаний (СИ) - Гаврилова Анна Сергеевна

Ещё могли возникнуть «побочные способности» вроде той же защиты. Да, защита, которая мешала мне воздействовать на Тевлогия, брала своё начало именно здесь. Теперь я это поняла.

Чёрные сатиры с их склонностью к жестокости — вариант родства, увы, не лучший. Зато злость Тевлогия стала более чем понятна. Впрочем, оправдать его скользким «не мы такие, это жизнь виновата», мне не удалось.

Всегда есть выбор, и «святой» отец его сделал. Он не пытался перекроить себя, не пробовал измениться, даже наоборот, упивался этой злостью.

Рассказав о сообщнике-Митрике, Тевлогий упомянул сестру с племянником и признал, что с удовольствием на них отыгрывался. За всё! За дурную погоду и за малое количество податей, за чай, который оказался слишком горячим, и за соседа, наступившего на ногу с утра. За белый день, чёрную ночь и сам воздух, которым мы дышим!

А в последние месяцы у Тевлогия появился дополнительный повод для нервов, неудовольствий и срывов — его грандиозный план. Ведь он сразу понял, насколько полезным может быть божественный артефакт…

Едва речь зашла о планах, служитель вспомнил меня, Амирин — оказалось, я стала первой, кто «всё испортил».

— Лавочница возомнила себя шпионкой! — рыкнул он с ненавистью. — Что она ко мне прицепилась? Где был закон? Почему он допускает преследование честных горожан?

Затем досталось… ну, в общем-то, опять мне. Тевлогий помянул крепким словом Фею Желаний с её алтарём — из-за ажиотажа и выставленной в переулке охраны вход в потайной тоннель стал недоступен.

Тевлогия лишили возможности регулярно подпитываться, ему пришлось пробираться в центральный зал напрямую, и это было нелегко, ведь зал-то закрыт.

— Но ты хуже всех! — прохрипел служитель, сверкая глазами на Грэма. Лицо Тевлогия, кстати, постепенно возвращалось к нормальному состоянию, ноги тоже начали меняться, обращаясь в человеческие. — Эти твои облавы, рейды, конфискация…

Тевлогий говорил про амулет.

Осознав, что божественный артефакт усиливает его нечеловеческую сущность, Тевлогий решил воспользоваться грядущим переносом алтаря и напитаться под завязку. Хотел получить настоящее могущество, пробудить в себе волшебную кровь. Церемония была идеальным шансом — ведь алтарь поднимут, возможно даже извлекут артефакт.

Вот он и решил быть тут, и уговорил отца Митрика, посулив золотые горы. Вместе придумали как заменить на церемонии настоятеля, и даже отыскали способ, но тут вмешался Грэм.

— Я тогда чуть с ума не сошёл от злости! — рыкнул Тевлогий.

А мне вспомнилась Наура, ей тогда снова досталось…

— Так что с настоятелем? Ты его убил? — Грэм посуровел.

— Нет! — воскликнул Тевлогий. — Настоятель только усыплён!

Я решила, что это милосердие, но сейчас, подчинённый приказу Грэма, Тевлогий не мог лгать. И он сказал про целесообразность — мол, возиться с трупом сложнее.

Более того, если бы всё пошло по плану, никто бы не заметил. Даже настоятель — для него уже был готов элексир внушения и история о том, что память пропала сама собой. Ведь когда речь о чудесах вроде переноса алтаря возможно всё.

— Замечательно, — фыркнул на это Грэм.

Божественный близнец заметно остыл. Грэм вообще отходчивый, как я успела заметить.

А Тевлогий обмяк, из него словно кости вынули. И всё бы хорошо, но тут не выдержал архиепископ:

— Тевлогий, как же так? Зачем? Ты всегда казался таким хорошим, таким добрым человеком. Я лично выписывал тебе рекомендацию для поступления на службу…

Архиепископ говорил искренне, осуждения в его голосе не звучало, но Тевлогий вспыхнул. Зарычал, и его прорвало:

— Как? Зачем? Ты шутишь или издеваешься? Впрочем, разве ты способен понять простого смертного! К твоим услугам всё королевство, и даже сам король, — Тевлогий кивнул на Фрола, — говорит с тобой, прислушивается к тебе! А я… я… сколько ни бейся, только мелкий служитель, щепка, которую и не заметишь. А я хочу другой жизни! Хочу быть значимым! Обрести силу, власть, могущество. Хочу быть! Повелевать!

Глаза Тевлогия снова стали красными и опять проявились клыки — наследие чёрных сатиров. Зато ноги окончательно вернулись в обычную форму, и невидимые простым взглядом щупальца уже не пытались ловить божественный «туман».

Архиепископ потупился, а Тевлогий перевёл бешеный взгляд на Грэма. Тот заломил бровь, как бы спрашивая «что ещё?» и служитель опять сорвался.

Очень глупо угрожать богу, но кое-кому вступило в голову. Впрочем, какая-то логика в этих пропитанных ядом словах тоже была:

— Ты явился! Решил поиграть в героя! Притворился простым стражником! Потрепал нашу преступность! Вот и меня прижал к ногтю!

Грэм промолчал, и Тевлогий продолжил, он просто не мог не сказать:

— Может я плохой священнослужитель, но я знаю, что ты, божественный близнец, не кровожаден. Ты не станешь убивать, Грэм Эйнардс, — это имя потомок сатиров прямо-таки выплюнул, — потому что мои преступления недостаточно ужасны!

— И? — подтолкнул Грэм.

— И ничего! — губы Тевлогия растянулись в улыбке, достойной умалишённого. — Ты меня не тронешь. Ты пришёл, но ты уйдёшь, и снова забудешь об этом городе — боги всегда забывают о смертных, и это нормально. Зато я ничего не забываю, и знаю, кому отомстить.

Повисла тишина, она могла бы испугать, но как-то не вышло.

— Ну и кому же? — спросил Грэм холодно.

Тевлогий ответил:

— Мисс Амирин. Милая, но всё-таки беззащитная лавочница, которая так тебе понравилась. Про неё ты тоже забудешь, а я, даже не сомневайся, сделаю с ней такое… такое… — он гадко улыбнулся и мечтательно закатил глаза.

Грэм хмыкнул, а я вспомнила о том, что боги-близнецы действительно не агрессивны. К тому же обещание навредить Фее Желаний так себе угроза, и Грэм это понимал.

То есть у Эйнардса не было причин злиться, но… он вскинул руку, и на кончиках пальцев заиграл белоснежный огонь, сильно похожий на плазму.

Я никогда не видела этот огонь в действии, но возникло чёткое ощущение — если Грэм сейчас ударит, от Тевлогия ничего не останется. Вообще ничего. Даже души.

И всё бы хорошо, но Тевлогий — это моя добыча! Это я за ним гонялась! Это я объясняла всем, а мне не верили, твердили, будто преувеличиваю и даже вру.

А теперь его просто убьют? Да ещё за угрозу, которая не имеет смысла? За обыкновенные слова? За сотрясания воздуха?

В одно движение я натянула сорочку, прикрывая обнажёнку, и поднялась на ноги. Громко кашлянула, привлекая внимание, и, расправив крылья, перелетела через резной парапет.

Присутствующие округлили глаза — все кроме Грэма. Непрошенный защитник наоборот прищурился и медленно прошёлся взглядом по моей фигуре. Он точно подумал о неприличном, и мои щёки предательски вспыхнули.

Пришлось тряхнуть головой, прогоняя лишние мысли. Но охота оказалась пуще неволи — я пошла, соблазнительно покачивая бёдрами. Чтобы кое-кто не расслаблялся. Держал в тонусе и себя, и своего… кхм… слона.

Грэм заметно сглотнул, а Тевлогий попробовал отшатнуться. Однако воздушный захват не предполагал таких манёвров, служитель остался где был, а я, подойдя вплотную, хищно улыбнулась в лицо:

— Значит, отомстишь?

Я не угрожала, но гада затрясло.

— Ты кто? — выдохнул он.

— Самая добрая фея в мире, — моя улыбка стала шире и коварнее, а настроение восхитительным.

Просто я, кроме прочего, различила одну небольшую, но крайне важную деталь…

Защита Тевлогия истончилась, практически исчезла. Там, где ещё вчера был толстый слой вязкой чёрной массы, сейчас виднелась лишь тонкая плёнка — барьер, который я пробивала легко.

Причина изменений крылась, конечно, в божественном артефакте — невозможно впитывать чужую силу оставаясь в панцире, это как пытаться намокнуть, будучи в водолазном костюме.

Тевлогий явно действовал по наитию, и вряд ли сознавал, что убрал защиту, да и знал ли о её существовании? Впрочем, не важно. Главное — я могла его достать. Сделать с ним что угодно и прямо сейчас!