Синдром Коперника - Анри Лёвенбрюк

Я набрал «протокол 88» в окне поиска. Вдруг тот простой факт, что я написал эту фразу, сделал ее вещественной, реальной. Я еще не знал, чему она соответствует, но тайна этого слова и этой цифры тем самым стала очень конкретной. И в этом я видел что-то успокаивающее. У меня появилась цель. Возможно, я и не Виго Равель, шизофреник, как я думал раньше, но, по крайней мере, я «тот человек, который должен узнать, что такое Протокол 88». При данных обстоятельствах в том, что касалось моей идентичности, мне вполне хватало и этого.

Поиск дал девять результатов. Из миллионов сайтов в Сети нашлось лишь девять упоминаний «протокола 88». Мало, очень мало, но уже кое-что. Меня трясло от возбуждения. Может быть, я вот-вот нападу на след. На начало следа! Обнаружу какую-то зацепку.

Один за другим я просмотрел все тексты, в которых упоминался объект моих поисков. Большинство оказались техническими, написанными очень сухим языком. Вскоре я понял, что ни в одном нет ничего, хоть как-то связанного со мной или моей историей. Ни слова о шизофрении, о теракте или о чем-то таинственном. В любом случае ничего такого, что привлекло бы мое внимание, могло бы меня заинтересовать. Все, что я обнаружил, касалось безопасности навигации, интернет-протоколов или правовых аспектов работы авиадиспетчеров. Число 88 упоминалось лишь потому, что все эти протоколы были подписаны в 1988 году. Я сразу почувствовал, что в них нет никакой связи с тем, что я ищу. На всякий случай прочитал все тексты от начала до конца, но ничего стоящего так и не нашел.

Я разочарованно вздохнул. Мне ни на шаг не удалось подобраться к разгадке. Но не мог же я сдаться так быстро. Наудачу я поменял местами число и слово и напечатал: «88 протокол». Лучше от этого не стало. Тогда я набрал их по одиночке, но это дало слишком много результатов, чтобы найти хоть какую-то зацепку.

Я выругался. И все-таки должно быть хоть что-то, связанное с числом 88: со дня теракта я то и дело на него натыкаюсь! Взять хотя бы загадочные слова террориста: «…88, это час второго Ангела». А еще я не решался думать о цифрах, которые показывали мои часы. Конечно, это лишь совпадение. И все-таки в числе 88 что-то было. Однако, задав его как единственное ключевое слово поиска, я получу несколько миллионов ответов. Бессмысленно даже пытаться.

Впустую потратив на поиски еще час, я, обескураженный, откинулся на спинку кресла. И тогда-то заметил словарь на письменном столе Аньес. На всякий случай я прилежно выписал в записную книжку определения слова «протокол».

Протокол: (лат. protocollum, от греч. Kollao, «клеить»). Сборник формул, используемых в удостоверенных актах и при официальной переписке. Совокупность решений, принятых на собрании, заседании. Официальный документ, содержащий запись всего, что было сказано и сделано в ходе операции, научного опыта. Совокупность правил, регламентирующих формат и процедуры обмена информацией между двумя или несколькими независимыми устройствами или процессами.

Это не могло направить мои изыскания в нужное русло, но, по крайней мере, у меня сложилось более четкое представление о том, что такое протокол; я наметил для себя границы, пространство поиска.

Незадолго до полудня головная боль усилилась, и я, уверенный, что не найду ничего более интересного на эту тему, выключил компьютер и прилег на диване в гостиной. Закрыв глаза, я попытался расслабиться, но боль все не стихала. Постепенно она захватила виски, глаза и даже затылок. Я долго массировал голову, но ничего не помогало. Боль все обострялась и быстро стала просто непереносимой. Вскоре мне послышался пронзительный свист, все более громкий и неприятный. Потом меня затошнило, закружилась голова. Несколько раз казалось, что меня вот-вот вырвет или я потеряю сознание.

Только не новый приступ!

Как знать, не оранжевый ли диван приносил мне несчастье, но я совершенно не желал вновь испытать вчерашний кошмар. Нужно было взять себя в руки. Я выпрямился и попытался справиться с дурнотой. Ничего не вышло: стены по-прежнему кружились, а голова, казалось, вот-вот лопнет, раздавленная невидимым обручем.

Боль усиливалась, а вместе с ней тошнота, и я быстро убедился, что это не короткий приступ бреда и даже не мои обычные галлюцинации, а скорее ломка. Неужели дело в нейролептиках? Но они совсем не вызывают привыкания. Нет, тут что-то другое. Возможно, анксиолитики. Я давно их не принимал, вот мой мозг и взбунтовался.

Во внезапном приступе ярости я встал и принялся бессмысленно рыться в сумке, хотя знал наверняка, что в ней нет никаких лекарств. Я выкинул все в гостиничное окно. Раздраженно швырнув сумку на пол, я бросился в ванную. Распахнул аптечку Аньес. Мой натренированный взгляд мгновенно отыскал антидепрессанты, а рядом — бело-зеленую коробочку. Лексомил. Дрожащей рукой я потянулся за таблетками. И зажмурился. Нет. Нет, я не мог так поступить. Я не должен этого делать. Ведь я поклялся!

Порывшись в аптечке, я нащупал правее упаковку аспирина. Обычный аспирин. Я вынул пакетик и пошел на кухню за стаканом воды. Проглотив лекарство, я снова вытянулся на диване.

Боль была такая, что я закричал, словно это могло избавить меня от нее. Казалось, мой мозг растворяется, закипает. Но я решил не сдаваться и снова попытался собраться, взять себя в руки. Это всего лишь легкий приступ. Нельзя распускаться, как вчера. Нужно сопротивляться. Пытаясь отвлечься от боли в голове, я попробовал сосредоточиться на прочих частях тела. Потом постарался представить головную боль в виде темно-красного шарика, который взрывается, разлетается, и боль медленно отступает, словно волна от длинного песчаного берега. Я оттолкнул ее как можно дальше. Пронзительный свист в голове начал стихать. Собравшись, я повторил все сначала. Избавиться от боли самому. Увидеть в ней то, чем она и является на самом деле: всего лишь информацией в моем мозгу. Сам не зная почему, я принялся твердить фразу, услышанную в башне КЕВС. «Транскраниальные побеги, 88, это час второго Ангела…»

Как заведенный я снова и снова повторял ее, медленно, выделяя каждое слово, «транскраниальные побеги…». И как ни странно, это подействовало. Словно магическая формула, эти слова, о смысле которых я даже не догадывался, успокоили меня, постепенно помогли побороть чудовищную мигрень.«…Час второго Ангела». Так, стараясь обрести покой в своем уме, убаюканный этим загадочным заклинанием, я в конце концов и уснул.

Глава 44

Внезапно меня разбудил звонок мобильного. Я взглянул на часы. Ну да. Разумеется. По ним нельзя узнать, который час. На циферблате мигают все те же цифры: 88:88. Я никак не решался установить правильное время; сохраняя у себя на запястье, возможно из предрассудка, близкое и тайное свидетельство теракта, реальности, которую я сам пережил.