Загадки истории. Отечественная война 1812 года - Игорь Коляда

Из данных московского обер-полицмейстера Ивашкина можно узнать о количестве вывезенных с улиц Москвы человеческих трупов – 11 959, а также лошадиных – в 12 546. Большинство погибших – это оставленные в городе после Бородинского сражения раненые солдаты русской армии.

После возвращения в город Ростопчина было приказано не устраивать имущественного передела и оставить награбленное добро тем, в чьи руки оно попало. Узнав об этом распоряжении, народ бросился на рынок: «В первое же воскресенье горы награбленного имущества запрудили огромную площадь, и хлынула Москва на невиданный рынок!»

Несмотря на все описанные проблемы города, уход французских войск из Москвы и возвращение русских имело огромное психологическое воздействие как на население, так и на императорский двор. Фрейлина императрицы Р. Стурдза писала в своих мемуарах: «Как изобразить, что мы испытали при известии об очищении Москвы! Я дожидалась императрицы в ее кабинете, когда известие это захватило мне сердце и голову. Стоя у окна, глядела я на величественную реку, и мне казалось, что ее волны неслись как-то горделивее и торжественнее. Вдруг раздался пушечный выстрел с крепости, позолоченная колокольня которой приходится как раз напротив Каменноостровского дворца. От этой рассчитанной торжественной пальбы, знаменовавшей радостное событие, затрепетали во мне все жилы, и подобного ощущения живой и чистой радости никогда я не испытывала. Я была бы не в состоянии вынести дольше такое волнение, если бы не облегчили меня потоки слез. Я испытала в эти минуты, что ничто так не потрясает душу, как чувство благородной любви к отечеству, и это-то чувство овладело тогда всею Россией. Недовольные замолчали; народ, никогда не покидавший надежды на Божью помощь, успокоился, и государь, уверившись в уморасположении столицы, стал готовиться к отъезду в армию».

Та же М. Волкова, которая с таким непониманием встретила известие о решении Кутузова оставить Москву, писала: «Французы оставили Москву… Хотя я убеждена, что остался лишь пепел от дорогого города, но я дышу свободнее при мысли, что французы не ходят по милому праху и не оскверняют своим дыханием воздуха, которым мы дышали. Единодушие общее. Хотя и говорят, что французы ушли добровольно и что за их удалением не последовали ожидаемые успехи, все-таки с этой поры все мы ободрились, как будто тяжкое бремя свалилось с плеч. Намедни три беглые крестьянки, разоренные, как и мы, пристали ко мне на улице и не дали мне покою, пока я не подтвердила им, что истинно в Москве не осталось ни одного француза. В церквах снова молятся усердно и произносят особые молитвы за нашу милую Москву, которой участь заботит каждого русского. Не выразишь чувства, испытанного нами нынче, когда после обедни начали молиться о восстановлении города, прося Бога ниспослать благословение на древнюю столицу нашего несчастного Отечества. Купцы, бежавшие из Москвы, собираются вернуться туда по первому санному пути, посмотреть, что с ней сталось, и по мере сил восстановить потерянное. Можно надеяться взглянуть на дорогие места, о которых я старалась не думать, полагая, что приходится навеки отказаться от счастия вновь увидать их. О! Как дорога и священна родная земля! Как глубока и сильна наша привязанность к ней! Как может человек за горсть золота продать благосостояние Отечества, могилы предков, кровь братьев – словом, все, что так дорого каждому существу, одаренному душой и разумом».

Похожие настроения царили и в остальной России. При этом, например, пожар Москвы воспринимался не как последствие просчета политики императора, а как общегосударственное бедствие.

«Еще одна такая победа, и у Наполеона не будет больше армии»: сражение под Малоярославцем

Сразу после ухода из Москвы Наполеон еще раздумывал о продолжении кампании. Он говорил о том, что армия будет зимовать где-то между «Смоленском, Могилевом, Минском и Витебском….Москва не представляет больше военной позиции. Иду искать другой позиции, откуда выгодней будет начать новый поход, действие которого направлю на Петербург или Киев». При этом Кутузов думал, что французы планировали отступать на юг или по Смоленской дороге. В показаниях пленных и дезертиров чаще фигурировало именно юго-западное направление. Чтобы наверняка знать о планах Наполеона, Кутузов организовал наблюдение за всеми возможными путями отхода наполеоновской армии из Москвы. Одновременно с этим укреплялась оборона северных границ Волынской, Киевской, Черниговской и Калужской губерний.

В декабре 1812 года русский главнокомандующий подал в рапорте Александру I стратегический обзор военной кампании со дня отступления армии в Тарутинский лагерь и до изгнания вражеских войск из России. Относительно замыслов Наполеона после выступления из Москвы он писал, что тот собирался «Боровскою дорогою пройти в Калугу, и есть ли бы удалось ему разбить нас при Малом Ярославце, опрокинув нас за Оку, расположиться в богатейших губерниях наших на зимовые квартиры».

Как впоследствии оказалось, Наполеон решил отходить на Смоленск через Калугу, где планировал захватить крупные склады продовольствия и фуража, намереваясь в дальнейшем удержаться на рубеже рек Западная Двина и Днепр, чтобы оттуда начать новый поход уже в следующем 1813 году.

Но южный маршрут Наполеона на Смоленск через Калугу преграждала российская армия, стоявшая под селом Тарутино (как уже упоминалось, собственно в этом и состоял замысел Кутузова при совершении Тарутинского маневра). Российские войска были расположены именно так, чтобы создавать постоянную угрозу французам с фланга и тем самым блокировать их дальнейшее продвижение. Кутузов хотел заставить Наполеона отступать той территорией, какой он шел к Москве. Особое внимание при этом уделялось истреблению противника как боями, так и лишением снабжения.

Выйдя из Москвы по старой Калужской дороге, уже 8 (20) октября Наполеон приказал свернуть на новую Калужскую дорогу в районе села Троицкое. Он не желал прорываться с ослабленной армией через укрепленные позиции в районе села Тарутино по старой Калужской дороге. Соответственно на следующий день передовые части Евгения Богарне прибыли в село Фоминское на новой Калужской дороге. В это время в Москве все еще оставались некоторые французские подразделения.

Известие о том, что французы начали выходить из города, Кутузов получил от командующего отдельным конным отрядом А. Сеславина, который первым обнаружил движение Наполеона на Калужскую дорогу, благодаря чему российские войска успели преградить путь неприятелю у Малоярославца. Имеются сведения, что ему среди прочих помогал и штабс-капитан А. Фигнер, который еще ранее, после занятия французами Москвы, с разрешения главнокомандующего отправился туда в качестве разведчика. И когда уже началось отступление Наполеона, Фигнер вместе с Сеславиным отбил у противника целый транспорт с драгоценностями, награбленными в столице.

Именно Сеславин и Фигнер предложили командованию атаковать село Фоминское и попросили подкрепления. Они определили, что войск у Евгения Богарне около 8 000 человек, которые раскиданы на большом пространстве. В то время Кутузов не знал о точном местонахождении основной армии Наполеона и одобрил атаку на Фоминское. С этой целью он отправил туда генерала Дохтурова с пехотным корпусом, дав в придачу кавалерийский корпус генерал-адъютанта Меллер-Закомельского. Сеславину и Фигнеру было поручено наблюдать за неприятелем.

Когда Сеславин неожиданно обнаружил, что подходят значительные силы французской армии и увидел Наполеона с его свитой, то немедленно доложил Дохтурову. Последний уже приготовился атаковать Фоминское на рассвете 11 (23) октября. Таким образом, сообщение Сеславина спасло корпус Дохтурова от полного уничтожения.

После того как Дохтуров окончательно установил, что главные силы Наполеона движутся на Малоярославец, он решил перекрыть им путь на Калугу через новую Калужскую дорогу. Увидев на рассвете достаточно значительные русские соединения, Наполеон решил, что Кутузов даст здесь сражение, и приостановил движение авангарда Богарне на Малоярославец. Вперед была отправлена только дивизия генерала А. Дельзона.

В то время Малоярославец представлял собой небольшой городок с населением в 1 500 жителей. Когда стало известно о подходе противника, городничий распорядился разобрать мост через реку Лужу. При этом распространяли легенду о подвиге повытчика местного суда С. Беляева, который якобы разрушил плотину и уничтожил французские понтоны. В действительности же солдаты Дельзона, войдя в город по плотине, навели понтонный мост для будущей переправы всей армии. В Малоярославце расположились два батальона пехотной дивизии Дельзона. Наполеон с основными силами в это время ночевал в Боровске.