Артиллерия Петра Великого. «В начале славных дел» - Алексей Николаевич Лобин

пудов, где в котором звону во всех колоколах явится». Впрочем, церковным властям предоставлялась возможность вместо четвертой части колоколов отдать чистую медь и олово в пропорции 6:1[508]. Старые медные пушки, посуда и прочий лом также могли идти в зачет.

Наиболее детально о сборе колокольной меди на Пушечный двор описано в работах О. А. Белобровой, Е.Ю. Манойленко, П.В. Седова[509]. Но в этих работах не разбираются вопросы, сколько и каких орудий было отлито из колоколов, с какими проблемами столкнулись мастера при производстве пушек. Попробуем разобрать эти вопросы, опираясь в том числе и на недавно выявленные материалы из Российского государственного исторического архива.

Итак, с начала 1701 г. начались известные в исторической науке мероприятия по снятию колоколов с церквей и монастырей и переплавки их в пушки. В «Гистории» говорится о прибытии Петра в Москву, после чего последовал указ, «чтоб собрать часть колоколов со всего государства з знатных городов от церквей и монастырей для делания пушек и мартиров. Что чрез ту зиму и исправлено…»[510].

Историк П. В. Седов обнаружил указание на грамоту от 22 января 1701 г. в Новгородскую епархию о взвешивании всех медных пушек, находившихся на вооружении монастырей. Тогда же, очевидно, и появилось распоряжение о транспортировке орудий в Москву, о чем свидетельствует письмо стряпчего Валдайского Иверского монастыря Антипа Тимофеева – уже в первых числах февраля 1701 г. велено «из всех монастырей вести к Москве медные пушки на крестьянских подводах к указному сроку»[511].

В первую очередь, конечно же, глава Монастырского приказа боярин И. А. Мусин-Пушкин был заинтересован в сборе пушечной меди (бронзы) – этот металл годился для отливки новых пушек. Но интересен тот факт, что ряд монастырей, желая оставить у себя медопушечное вооружение, не просили оставить им колокола[512]. Другие монастыри предпочитали отдать старые пушки, а не колокола. Но были и такие монастыри, как, например, Успенский Тихвинский, который предпочел вообще заплатить 135 руб. с условием, чтобы с него не требовали ни пушек, ни колоколов.

Впрочем, некоторым архимандритам удалось получить «зачет» по пушечной меди, ссылаясь на прежние поставки в государеву казну орудий. Так, во «Вседневной книге» сохранилась запись от 4 июля 1701 г. о челобитной архимандрита Симонова монастыря Харитона «с братиею»: «…в прошлом, во 204 году (1696. —А. Л.), по ево, великого государя указу, взята у них из Симонова на Воронеж в Азовской поход пять пушек медных, а в нынешнем 1701 году взято у них на Пушечной двор две пушки медные ж, да у них же взято на Пушечной двор четвертой части в пушечное литье колоколов меди и олово сто двенатцать пуд тринадцать фунтов на них в доимки меди двести деваносто один пуд семнатцать фунтов. И великий государь пожаловал, не велел той доимки колокольной меди дву сот девеносто одного пуда семнатцать фунтов на них спрашивать, а велел ту доимку зачесть прежними взятыми пушками»[513].

Первая партия колокольной меди поступила на Пушечный двор из Вологды: 22 крестьянских подводы привезли 2 битых колокола (46 пудов 3 фунта), «котловую медь» (181 пуд 26 фунтов) и прутовое английское олово (32 пуда 2 V фунта) и сверх нормы еще 200 пудов качественной («котловой» – для котлов) меди[514].

Но, как уже было отмечено, в первую очередь в переплавку пошли старинные московские орудия. Пушечную бронзу переплавляемых орудий не надо было разбавлять чистой медью – она шла в литье без каких-либо добавок.

В феврале 1701 г. сохранилось упоминание на «Великого государя имяной указ о болших пушках: велено перелить в пушечное и мортирное литье пушку «Павлина», что в Китае у Лобного места на роскате, пушку «Кашпирову», что у Нового денежного двора от Земского приказу, пушку «Ехидну», что под селом Воскресенским…»[515]. В переливку также пошли тяжелые пищали «Кречет» и «Соловей»[516].

Если обратимся к фрагментам Описи 1695 г., то обнаружим следующее: первое орудие – бомбарда «Павлин», имела калибр 15 пудов и вес 1020 пудов (отлита в 1555 г.), вторая – калибр 20 пудов и вес 1200 пудов (отлита в 1555 г.), третья – калибр 9 пудов и вес 550 пудов (1577 г.), четвертая пушка была калибром 50 фунтов и массой 580 пудов и пятая – массой около 200 пудов[517]. Всего только из этих перечисленных орудий собрано около 3550 пудов пушечной меди. Такого количества могло хватить не менее чем на дюжину тяжелых осадных пушек нового образца или сотню полковых пушек. К сожалению, нет данных, сколько тысяч пудов бронзы дала переплавка мелкокалиберных старых и испорченных пушек.

Между тем дорогой стратегический материал продолжали собирать по всей стране. Тяжелее всего приходилось тем епархиям, которые до этого, в 1697–1700 гг., в составе сформированных «архиерейских» кумпанств собирали на корабельные пушки деньги и медь. На вооружение кораблей в этот период ушли значительные средства, а февральский указ 1701 г. фактически добирал остатки цветного металла в епархиях. Как справедливо отметил П.В. Седов: «Дискриминация архиереев и монастырей при снятии колоколов состояла не в антицерковной направленности петровского указа, а в том, что духовенство должно было потратиться при сборе меди существенно больше, чем другие сословия»[518]. Существуют обнаруженные историками отрывочные данные, сколько бронзовых колоколов были доставлены на Пушечный двор.

Воскресенский Череповецкий монастырь собрал 34 пуда 18 фунтов колоколов, угличские церкви – 356 пудов 19 фунтов 2 золотника, церкви Вологодского и Белозерского уездов – 259 пудов 31 фунт 24 золотника и сверх того привезли 200 пудов меди котловой. Крупный в хозяйственном отношении Кирилло-Белозерский монастырь собрал 416 пудов 7 фунтов 48 золотников, Успенский Владимирский девичий монастырь – 53 пуда 18 фунтов и т. д.

И специалисты по литью, и, возможно, сам Петр понимали, что значительная часть собранной колокольной меди не годилась для литья пушек. Нужна была чистая «красная» медь. 21 мая 1701 г. Петр указал «для нынешнего воинского случая на Москве и в городах и из архиерейских домов и изо всех монастырей пивоваренные и квасоваренные котлы и винокуренные кубы и иную медную застольную посуду, опричь самых нужных поваренных и столовых судов, взять на Пушечный двор к Москву в пушечное и мортирное литье в прибавку к колокольной меди, для того, что из колокольной из одной, бес прибавки красной меди, пушек и мортир лить невозможно». Причем за чистую (красную) медь велено платить или колоколами (поскольку их собрано больше, чем необходимо), или деньгами[519]. По «памяти» от 22 мая 1701 г. из Ратуши в Монастырский приказ велено разыскивать в городах у посадских людей «у кого